Шерас. Летопись Аффондатора, книга 1-я: 103-106 годы - Дмитрий Стародубцев

– О Гномы, да ты, я погляжу, поумнел…

Тут он заметил на шее ДозирЭ синий, а под ним несколько зеленых платков, и его улыбка вдруг поблекла. В довершение всего молодой человек распахнул плащ, и в глаза Сюркуфа ударил блеск пяти золотых фалер. К тому же он заметил свежие хвостики сотника. Вишневый машинально сделал шаг назад, он был явно обескуражен.

Настала очередь ДозирЭ:

– Ответь мне, Сюркуф: не ты ли пытался меня убить в прошлом году во время боев при помощи пяти бедлумов? Не ты ли сначала подтолкнул к подлогу, а потом убил распорядителя Ристалища?

Сюркуф изумился:

– Убил? О чем ты, рэм, говоришь? Я посещал Ристалище когда-то, лет десять назад… Скажи мне другое, ДозирЭ: сколько чаш вина и нектара ты сегодня выпил? Согласись, Инфект всегда угощает самыми отменными напитками. Но и в голову оно бьет изрядно. Ведь так?

Вишневый опять язвительно улыбался, а в глазах его вновь вспыхнуло презрение.

– Я спешу, уступи дорогу! – бросил ДозирЭ после некоторой паузы, которая потребовалась, чтобы унять охватившую его ярость.

Сюркуф оглянулся по сторонам, положил руку на рукоять кинжала и вновь приблизился к белоплащному. На этот раз его губы оказались в непосредственной близости от уха ДозирЭ. Белоплащный почувствовал знакомый приторный запах душистых розовых благовоний.

– Послушай меня, грязный червяк, сын смерда, – зашептал Вишневый. – Я не знаю, как ты добился этих платков и хвостиков, но знаю одно – ты враг. Прославленные мужи, которые тебе доверились, бесспорно, ошибаются, и рано или поздно я развею их заблуждения. Это мой долг воина и Гражданина. Теперь же иди, но знай: скоро мы встретимся, но встретимся совсем в другой обстановке. И ждать этого осталось не так долго, как тебе думается!

Сюркуф ступил в сторону, освобождая путь, и громко, с напускной радостью, произнес:

– Эгоу, доблестный айм, я счастлив, что повстречался с тобой…

ДозирЭ охватило такое бешенство, что рука невольно сжалась в кулак. Но он заметил двух крупных военачальников в сопровождении телохранителей и, приложив руку ко лбу, повернулся и пошел своей дорогой…

Белоплащный воин уже чувствовал, что опаздывает, но всё же из предосторожности вынужден был сделать внушительный крюк. Наконец он приблизился к высокому водопаду, который давал начало разветвленной системе небольших каналов и ручьев, наполняющих мерным журчанием парки и сады Дворцового Комплекса, и увидел невдалеке развалины Тобелунга – руины легендарного древнего дворца, перевезенные сюда Радэем с берегов Кошачьего моря в честь очередной победы…

Люцея Андэль ждала ДозирЭ, спрятавшись за полуразвалившейся широкой колонной в укромной нише, в свое время предназначенной, видимо, для скрытого охранения. Она была одна. При каждом шорохе сердце ее замирало.

Вокруг было совершенно темно, и только Хомея тускло и неверно светила сквозь тонкую иссиня-черную пелену облачков.

Неподалеку раздавался смех, пение, радостные оклики. Слышался шум падающей с большой высоты воды.

Вдруг где-то хрустнули ветки. Андэль встревожилась. Хруст повторился, и она ощутила совсем рядом чье-то присутствие. Ей даже показалось, что она различает дыхание: прерывистое, с каким-то странным утробным клокотанием.

Андэль осторожно выглянула, ожидая увидеть ДозирЭ, но, к своему удивлению, в десяти шагах от себя рассмотрела очертания крупного животного. В следующее мгновение по белым пятнам на боку она узнала Руису – безрогую антилопу, которую любил и лично подкармливал сам Божественный.

Девушка, мягко ступая, вышла из своего укрытия. Антилопа позволила подойти к себе вплотную. Казалось, ее большие добрые глаза умоляли о помощи.

– Что же ты не спишь? – спросила Андэль, оглаживая дрожащее животное. – Тебя, наверное, напугали. Эти знатные мужи, эти надутые эжины, всегда думают только о своем удовольствии. Им нет дела до слабых и беззащитных. Ну не бойся, всё будет хорошо!

Антилопа немного успокоилась. Маленькие руки люцеи излучали ласку, ее мелодичный добрый голос успокаивал.

Вдруг животное вздрогнуло, присело от страха и прыгнуло в сторону, взбив копытами каменную крошку и пыль. Андэль удивленно и обиженно посмотрела вслед антилопе. Тут на ее плечо легла тяжелая рука, и она в ужасе оцепенела.

– Ты хотела меня видеть? – прозвучал знакомый мужской голос.

Андэль медленно обернулась, боясь вновь ошибиться. Перед ней во всем своем великолепии, улыбаясь, стоял ДозирЭ, новоиспеченный айм Белой либеры, весь в золоте доспехов и наград. Слезы брызнули из глаз люцеи, и она бросилась ему на шею.

– Забери меня отсюда, я знаю: ты всё можешь. Я больше не в силах здесь находиться! Давай убежим, как ты хотел, – сквозь рыдания умоляла она. – Прости меня, я знаю, что недостойна тебя, но надеюсь получить твое прощение!

ДозирЭ неуклюже прижал девушку к себе – ему мешал металл, в который он был закован. Чувства же, которые в это мгновение его обуревали: смятение, любовная истома, ощущение собственной вины, невообразимая жалость к близкому дорогому человеку, гнев ко всему, что им мешает соединиться, бурная радость, мгновенно опрокинувшая недавнюю глухую тоску, – смешались в его душе, и он, этот безжалостный воин, почувствовал, что его щеки впервые за долгое время стали мокрыми от слез. Весь его внутренний мир, где после той любовной катастрофы всё уже почти встало на свои места, где каждое чувство вновь приобрело свое естественное состояние, – этот хрупкий мир вновь встряхнулся, будто его сильно пнули ногой, да так, что всё полетело вверх дном, и в успокоившейся было душе вновь наступил невообразимый хаос.

– А как же Божественный? – наконец выдавил из себя ДозирЭ.

– Я знаю, что никогда не буду прощена, как бы ни молилась. Я знаю, что меня ждет вместо звездной дороги страна гароннов. Пусть. Но я к этому готова!

– Но разве тебе здесь плохо? Разве тебя не прельщает богатство? Разве тебе плохо с Божественным? Ты понимаешь, что обрекаешь себя на бедность, на скитания, на жизнь без родины?

Андэль уже не плакала. Она отстранилась, и молодой человек увидел ее лицо. Он заметил, что глаза девушки страстно и сердито горят: она уже не была той безропотной наивной девочкой, какой казалась некоторое время назад.

– Я, словно рабыня, замкнута в каменных стенах, меня охраняют со всех сторон, каждое мгновение за мною следят, а соглядатаи мои – вся прислуга, вся стража, все подруги, Люмбэр, весь Дворец Любви, весь Дворцовый Комплекс. Иногда мне кажется, что даже золотые львы за мной наблюдают, поворачивая мне вслед свои оскаленные морды. Однажды я поняла, что это от тебя все так ревностно меня оберегают! А я с детства привыкла к просторам и к свободе. Здесь я – дорогая вещь, я – раба любви!

Девушка тяжело вздохнула, а ДозирЭ подумал: «Как красиво она это сказала: „раба любви!“»

– Но я готова была бы привыкнуть к этому: человек ко всему привыкает. Однако есть неугомонный мужчина, который не оставляет меня в покое, тревожит мою душу, каждую ночь взывает ко мне: «Давай всё бросим, давай убежим!» Мужчина, которого я люблю, который, несомненно, заменит мне собой все. Это ты!