Пестрые истории - Иштван Рат-Вег

Закон Южной Каролины от 1740 года гласил:

Такова была гуманность властей Южной Каролины.

Гражданская война против рабовладельческих южных штатов, длившаяся четыре года, завершилась победой северян. Город Ричмонд, военная ставка южан и последний оплот рабовладения, был сдан и оставлен на рассвете 3 апреля 1865 года.

Дозволением генерала-победителя, как бы в возмещение за страдания своих собратьев, первыми в город под развернутыми знаменами вошли негритянские полки.

Рихард Вагнер в халате

Долгое время считали вздором ходившие сплетни, будто бы великий певец рыцарской эпохи в домашней обстановке окружал себя не героическими предметами в память того времени, а ходил одетым в белые, голубые и розовые домашние шлафроки и так вызывал к жизни образы витязей «Кольца Нибелунга» в их полных рыцарских доспехах.

Венская «Neue Freie Presse» в номерах 16 и 17 за 1877 год опубликовала сенсационные факты. Ей удалось заполучить письма Рихарда Вагнера к одной венской модистке (16 его писем в настоящее время хранятся в библиотеке «Gesellschaft der Musikfreunde»). Они написаны в период между 1865 и 1867 годами и касаются заказов на домашние халаты, одеяла, шелка, кружева, вышитые гирлянды роз, которые буквально сменяют друг друга. Материалом для домашних шлафроков и одеял всегда был шелковый атлас, ну и цвета выбирались соответственно — нежные, приятные глазу: белый, розовый, бледно-голубой, бледно-сиреневый…

Маэстро давал модистке точные указания касательно всех подробностей. К одному из них прилагались собственноручно изготовленные эскизы, чего, собственно, следовало придерживаться. Это письмо пришло из Люцерна, датировано 1 февраля 1867 года. Передаю слово его автору:

Этому соответствовала и обстановка комнаты, по крайней мере кровать. О сером и красном одеялах мы уже читали в письме; маэстро заказал и покрывала, одно из розового цвета атласа с белой подкладкой, другое похожего покроя голубое и еще одно розового цвета с цветочным рисунком, богато обшитое бантами.

Один из его счетов свидетельствует, что атлас он заказывал многими аршинами, притом белого, желтого, лилового, бледно-голубого, бледно-зеленого, сомон, карминного цветов и, конечно же, любимого розового.

Был взыскателен и к качеству ткани. Письмом, датированным 8 февраля 1867 года, он возвращает гирлянды, потому что их стоимость за аршин была всего 6 форинтов, стало быть, они и не могли быть красивы. Вместо этих он заказывает 10-форинтовые. В том же году 30 марта он с тем же разумением знатока возвращает присланный образец розового атласа, «потому что такая фактура ткани прямого переплетения нитей (geköpert) недостаточно гладкая, а потому не дает красивого блеска». Более красивой, блестящей ткани ему было необходимо, по крайней мере, сто аршин.

Непонятно, зачем понадобилась маэстро эта тьма-тьмущая розового атласа, помимо его шлафроков и одеял розовой мечты? Упомянутый счет не дает разгадки, более того, повергает в еще большее изумление, потому что свидетельствует о такой массе шелков, что впору было бы открывать торговлю ими. Я перечислил цвета: каждого из них было заказано по 20–50 аршин! В том же счете нам улыбаются еще и 60 аршин цветочной гирлянды из роз, по 10 мотков разного цвета лент, 150 аршин шелковых кружев. Но его жажду кружев не могла утолить даже эта огромная порция, потому что в то же самое время им было заказано еще и 100 аршин рубашечных кружев.

В том же счете содержится и еще одна достопримечательность — пять пар домашних туфель. Справедливости ради надо признать, что к домашнему халату розового цвета он не мог надевать сапоги со шпорами, и все же в моей голове не укладывается, зачем ему понадобилось украшать домашнюю обувь белого, голубого, желтого, серого и розового цветов еще и розовыми бантами? Каждый бант стоил двадцать форинтов.

А остальное? Шелковая вакханалия и цветовое роскошество требовали от маэстро глубоко залезать к себе же в карман. Среди писем радужных оттенков постоянно чернеют грубые денежные вопросы: сколько форинтов или талеров посылает или не посылает маэстро в Вену фрейлейн Берте. Общая сумма многажды цитируемого мною счета составляет 3 010 форинтов!

Хочу рассказать еще об одном письме из Мюнхена, датированном 1 апреля 1865 года, то есть написанном незадолго до тамошней премьеры «Тристана и Изольды». Из него хитровато выглядывают любопытные секреты туалета: атласные кальсоны, белые на розовой подкладке и розовые на белой подкладке.

Остальные письма по большей части посланы из Люцерна, где в этот период в голове маэстро уже вырисовывались героические образы «Кольца Нибелунга».

Полагаю, почитателей Рихарда Вагнера заинтересует необычное противоречие: каким образом он в розовом оборчатом халате и в домашних туфлях с розовыми бантами и рюшками мог мечтать о блеске меча Нотунга, полете валькирий, топоте копыт коня Вотана?

Лукреция Борджиа

В истории нет другой такой женщины, вокруг которой вихрем кружилось бы столько сплетен, как вокруг этой золотоволосой блондинки, дочери Александра Борджиа (папы римского Александра VI).

После ее смерти вырвавшаяся на свободу ненависть к семейству Борджиа сделала ее новой Мессалиной, кровосмесительным чудовищем. Но потом пришли светлые ученые голо-вы п, счистив грязную корку наговоров, постарались показать ее такой, какой она была на самом деле. Но и тут не обошлось без преувеличений — очищенный образ был так отполирован, что из него сотворили чуть ли не ангела небесного. Наконец снова сыскался писатель, который присоединил ее жизнеописание к списку преступлений семейства Борджиа и снова обмазал счищенной было грязью{Наиболее серьезная и достоверная работа на эту тему — книга Фердинанда Грегоровиуса (Ferdinand Gregorovius. Lucrczia Borgia. 1874). Большой знаток эпохи Возрождения, он не поленился объехать все места. где только ни жила или ни побывала Лукреция. Он перерыл архивы Рима, Песаро, Сполето, Феррары и т. д., свои разыскания он открыл читателю в жанре исторического портрета.