Бремя империи - Александр Афанасьев

– Оборотень-один, я подбит!

– Шесть-четыре подбит! – выкрикнул в эфир второй пилот, чьи пальцы бегали по панели управления, откликаясь на тревожно мигающее разноцветье контрольных ламп. Пока первый пилот умудрялся удерживать машину в воздухе, второй отважно боролся за жизнь стальной птицы, стремясь свести ущерб от попадания ракеты к минимуму.

– Топливопровод перекрыт, электрика шунтирована… – приговаривал он, отключая одну поврежденную систему за другой…

Шесть ракет ПЗРК, стартующих одновременно, – на такой высоте и для вертолетов это смертельно. Четыре ракеты повелись на отстреливаемые тепловые ловушки, две же поразили штурмовой вертолет, находившийся выше всех и не стоящий в карусели – заметная цель, – и снизившийся, чтобы забрать десант, транспортный «Ястреб-шесть-четыре». И хотя взрыв зенитной ракеты, пусть и ракеты ПЗРК – страшное дело, все равно русская техника показала, на что она способна даже в этом случае.

И у штурмового «М40», и у «Ястреба» по два двигателя, разнесенных на максимальное расстояние друг от друга, и у каждого – жизненно важные системы вертолета дублированы. У «Ястреба» к тому же нет хвостового ротора, и попадание в хвост в отличие от обычного вертолета для него не страшно. У обоих подбитых вертолетов вышли из строя по одному двигателю, но оба вертолета остались в воздухе, оба были еще управляемы. Правда, о том, чтобы забирать десантников при одном работающем пусть и на чрезвычайной мощности двигателе, не могло быть и речи…

– Шесть-один – всем! Уходим домой! Уходим по маршруту, это приказ!

– Шесть-один, повторите!

Вместо знакомого голоса подполковника Бахмурнова в эфире раздался другой голос, едва разбираемый из-за грохота стрельбы.

– Внимание Воздуху, я Земля! Приказываю уходить по маршруту! У нас есть поддержка, мы прорываемся к анклаву восточнее вас! Уходите, пока не поздно, это приказ! Уходите!

Тот, кто говорил с земли, приказывать не имел права. Но и другого выхода не было, кассеты ложных целей – те самые светящиеся шары, отвлекающие ракеты, – были почти пусты и все время, что осталось у вертолетной группы, – это время, пока зенитчики не схватятся за новые ПЗРК.

И поэтому вертолеты один за другим пошли на восток, к аэропорту, оставляя за собой пылающий ад и группу десантников в нем.

Другого выхода просто не было.

– Отсчет от башен[169], как поняли?

– Вас понял, к ведению огня готовы!

– Есть цель, групповая, группа боевиков и транспорт! Огонь большим.

– Принял!

Привычный грохот стодвадцатимиллиметровки – в самолете это слышится как глухое «б-бух», словно удар чем-то тяжелым по обшивке – и по центру экрана, там, где только что были ломаные прямоугольники грузовиков, светлые силуэты людей, взбухает светло-серое облако разрыва…

– Внимание, зенитчик на два часа. Зенитчик на два часа!

– Принял!

– Выпущена ракета, повторяю – выпущена ракета!

Одновременно начинают работать оба счетверенных пулемета и тридцатимиллиметровая пушка – что вообще-то запрещено техникой безопасности. Корпус самолета начинает противно, будто на вибростенде, вибрировать…

– Тыз! Тыз![170]

Несколько террористов, каждый из которых держал на плече длинную трубу ПЗРК, бежали по одной из причальных стенок, петляя между контейнерами. Группу подгонял невысокий бородатый афганец, потрясая короткоствольным автоматом и крича вперемешку проклятья и что-то там про Аллаха – он бежал последним…

– Тыз!

Контейнеры стояли один на другом, в три-четыре ряда – здоровенные морские сорокафутовые контейнеры, надежно скрывавшие зенитчиков – но и не дававшие им стрелять. Относительно пригодная площадка для стрельбы – в мирное время там разгружались и загружались контейнеровозы, стояли несколько козловых кранов, матово поблескивали в темноте стальные нити рельсов – была метров через сто…

– Тыз!!!

Зенитчики выскочили на площадку как раз для того, чтобы полюбоваться страшным и величественным зрелищем. С площадки были хорошо видны портальные краны, разгружавшие контейнеровозы в порту, на них должны были тоже сидеть зенитчики – и как раз в этот самый момент с неба ударил поток огня – пульсирующий красным поток ударил в основание одного из кранов – и кран, словно подрезанный под корень цветок, начал клониться к воде, содрогаясь в агонии. А вверху, в иссиня-черном враждебном небе, один за другим повисали пылающие огнем шары – ловушки, отвлекающие на себя ракеты…

– Ур!!!

Зенитчики выстрелили одновременно – из шести или семи пусковых установок разом, так что место пуска разом окуталось плотным облаком едкого, ядовитого дыма стартовых двигателей. Один из зенитчиков – ишак, прокляни его Аллах – умудрился выстрелить так, что огненная комета, не пролетев и десяти метров, ударила в один из козловых кранов, вспыхнула огненно-красным цветком, рассыпая вокруг осколки, пламя и ядовитый дым…

Попадание почувствовали все – самолет тряхнуло, как будто на большом ухабе, и двигатели взвыли как сумасшедшие, – а потом в грузовом отсеке загорелся красным транспарант «авария». Хуже того, обе ракеты поразили двигатели по правому борту, полностью разрушив один из них и повредив второй. Первый двигатель вспыхнул, второй еще держался – хотя от него тянулась тонкая струйка дыма…

– Попадание! Двигатель-один уничтожен, двигатель-два поврежден…

Приборная доска вспыхнула красным разноцветьем перед глазами. Красный в авиации – символ беды…

– Отстреливай вооружение!

Хлопнул пиропатрон, отбрасывая в набегающий поток воздуха массивную коробку – подвеску из восьми ПТУР. Через тридцать секунд она взорвется – сработает самоликвидатор.

– Топливопровод шунтирован!

Хлопок – и пиропатрон выбросил огнегасящую смесь прямо в двигатель, моментально погасив пожар. Самолет все больше кренило вправо…

– Дотянем?

– Нет. Давай курс на старый аэропорт. Если и дотянем – так только туда.

– Там же…