Константа - Александра Лимова

— Есть еще проблема, — произнес Денис скидывая ветровку и стягивая футболку. Развернулся корпусом так, чтобы сесть спиной к Анохину.

— Блять, а… — сквозь зубы выругался тот, глядя на отметину под лопаткой. Чипирован. Денис чипирован. — Зеля, нож есть?

Зелимхан ответил отрицательно, бросив напряженный взгляд в зеркало заднего вида.

— У меня есть, — произнес Денис, сунув руку в карман ветровки, — подготовился максимально…

И эти двое на заднем сидении как-то зло хохотнули. Костя, щелкнув пряжкой ремня, вынул его из петель брюк сильным, скупым движением. Приподнялся на сидении, тронув за плечо Дениса и давая ему свой ремень, когда принимал раскладной нож, быстро проинструктировал:

— В зубах зажми и давай как-нибудь укладывайся. Не напрягай руки и по возможности спину.

Денис уложился как мог, полубоком, зажав ремень в зубах, взяв упор на локти сведённые на сидении под грудью. Костя, перекинув через него ногу и взяв упор коленом в сидение у спинки, второй ногой упираясь в пол, склонился над его спиной, ощупывая пальцами с ножом кожу под лопаткой. Зеля внезапно впихнул мне почти ополовиненную бутылку виски, взятую из отсека его двери. Я, на секунду позорно затормозив, протянула полевой антисептик Косте, взявшего бутылку и, не глядя на меня, протянувшего мне футболку Дениса.

— Мне нужна твоя помощь, — кратко обозначил мне Константин Юрьевич, зубами свентив пробку и щедро окатив алкоголем лезвие и спину Дениса. Отбросил бутылку на пол и безошибочно перехватив мою кисть с тканью, потянул на себя так, чтобы удерживала ее полукругом под лопаткой Дениса. — Держи здесь и не отпускай. — Я, сорвано выдохнув, покивала, просовываясь между сидениями, удерживая ткань обеими руками и опуская голову, когда он прислонил лезвие немного ниже лопатки и произнес, — Денис, три, два, один. — Звук вспарываемой кожи, почти подавленный судорожное дерганье тела под моими руками, и я краем глаза увидела, как Денис сжал ремень в зубах так, что челюсть побелела. Голос Константина Юрьевича ровно скомандовал, — расслабься, мышцы закрывают. Эту хуйню не особо глубоко пихают, но доставать сложно. Постарайся расслабиться, Денис. Я через это проходил, знаю, самое сложное — расслабиться, но это необходимо.

Я все так же смотрела вниз, в пол, залитый виски, чувствуя, как ткань в пальцах пропитывается кровью. Смотрела упорно вниз и звук, когда металл слегка скрежетнул по чему-то, напоминающему не то стекло, не то пластик, врезался в память.

— Блять… — сдавлено, сорвано выдохнул Денис, сильнее сжимая челюсть и подавляя, мне сложно представить какими усилиями, но подавляя дрожь в мышцах под моими пальцами, перепачканными в его крови от ткани, пропитавшейся, наверняка, насквозь, потому что ощущала, как кровь стекает по моей коже и в сумраке салона чернильными каплями срывается в лужу алкоголя на полу. Пока Дениса резали наживую без анестезии. К горлу подкатило, задержала дыхание, не втягивая больше ни гребанный запах виски, ни свежей крови.

— Почти, Денис, — произнес Костя. Снова ебанный скрежет. — Потерпи пару секунд… есть.

Извлек. Капсула небольшая, длиной вроде бы с фалангу мизинца, толщиной в полсантиметра, прозрачная или нет не ясно из-за того что окровавлена. Костя, прижав чип ножом к ткани между моих пальцев, склонился, подхватив с пола бутылку и, предупредив Дениса, вылил остатки алкоголя на казалось бы, небольшой, всего в полтора-два сантиметра, но обильно кровоточащий надрез. Денис вздрогнул, сжимая ремень в зубах снова так, что побелела челюсть, но не издал ни звука, полностью задержав дыхание. Костя, осторожно отстранив мои подергивающиеся пальцы, завернул в ткань чип и нож. Скинув на пол и прижав к порезу ветровку Дениса, помог ему усесться так, чтобы тот зажал ткань между лопаткой и сидением. Ремень тоже в ноги. Денис, прикрыв глаза, откинул на мгновение назад голову и еще прежде, чем глядящий на него Костя, вынимающий окровавленными пальцами сигарету из пачки, задал очевидный вопрос, начал называть имя:

— Ян…

— Гнездилов, — закончил Костя, случайно сломав сигарету и мрачно усмехнувшись, перевел взгляд в подголовник Зели перед собой, тихо выругавшегося на осетинском и зло спросившего:

— Тот самый неуловимый синяк Старого?

— Именно, — кивнул Анохин с нехорошим прищуром глядя на подлокотник между передними сидениями. — Тормозни где-нибудь по дороге без камер, поменяемся машинами с сопровождением. Тачку с чипом оставишь на паркинге изоляторов, потом соберешь всех и порадуй Старого, что неуловимый Джо утратит сию свою регалию.

— Пару минут, — кивнул Зелимхан, вынимая из кармана телефон, чтобы начать с кем-то негромко и быстро переговариваться на басурманском.

— Пиздец, боялся, что не приедете. — Выдохнул Денис, поморщившись и пытаясь сесть удобнее, благодарно кивнув на подкуренную Костей и поданную ему сигарету. — Он сказал мне Женьку забирать, звонил я ей при нем. В баре три его человека были. Весь тот театр и поцелуй тоже, потому что Яну все время в уши вкручивал, что это моя любовница и душа моя разбита из-за ее измены мне с вами. Когда я ее за руку поймал во время того, что она шарилась по станции Шеметова, я Яну орал о своей неземной любви к ней и что это едва не единственный спец в мире, вдвоем с которой я этот самый мир на колени поставлю, если он вытащит ее раньше, чем истерящий над сорванным ограблением Согрин превратит ее в полуфарш и навесив на нее всех собак, сдаст вам. Я видел, как вы подъехали, целоваться к ней полез и всю ту хуйню городил, чтобы органично выглядел мой образ всего такого обиженного и в отчаянии спектакль поставившего в стиле «так не доставайся же ты никому» с одной единственной целью — чтобы вы ее забрали оттуда.

— На камеру глазами мог и не показывать. Я уже догадался к тому моменту, — усмехнувшись и подкурив себе, произнес Костя, едва приоткрывая тонированное окно и улыбнувшись глазами мне. В ответ совершенно по-детски скривившийся и перекрестившейся. Хотя хотелось как огреть, желательно с ноги. Сука, как играл-то натурально! Оба. Чуть праотцам душу не отдала в ходе импровизированной спецоперации.

— Я аккуратно, — качнул головой Денис, выдыхая дым в сторону так же едва приоткрытого окна, — там угол обзора такой, что моего лица не видно. Константин Юрьевич…

— Просто Костя. — Поправил тот.

Денис кивнул, стряхивая пепел за окно и продолжил:

— Ян больной фанатик идеи революции и у него нет ни принципов, ни морали. Только его нездоровая идея. Он реально больной, просто помешанный на мысли разрушения устоявшегося порядка. Я распишу вам полностью где и в чем хранятся ваши деньги. Достать, в принципе, не особо сложно, даже учитывая, что он донатил анонимно в ряд фондов, но они подставные. Я смогу достать все это. У меня жена в Мадриде и я сделал все, чтобы о ее существовании Ян даже не догадался, и она совсем не дура, никак не отсветит, пока я сам не приду, но Ян совершенно больной ублюдок и…

— Я зашлю охрану, — кивнул Костя, бросив взгляд на похолодевшую меня.

Денис протяжно с облегчением выдохнул дым в окно, коснувшись ручки двери, как и мы все, когда Зеля тормознул в каком-то тихом дворе — время быстрой смены машин.