Эра войны. Эра легенд - Майкл Дж. Салливан

– Я слышала.

Служанка опять взглянула в сторону леса.

– Иногда мне кажется, все забыли, что мы тоже фрэи. Это плохо для будущего фэйна.

– Полагаю, ты даже не рассматриваешь возможность выпустить меня из клетки? – поинтересовалась Сури.

Трейя широко раскрыла глаза от изумления.

– Обещаю не убегать и не отгрызать тебе руку. Если честно, мне очень трудно… находиться взаперти. Это меня пугает. Стены давят, я задыхаюсь. Не все рхуны такие, только я. Мне становится физически плохо, я даже в доме с трудом нахожусь.

– Прости, я не могу. У меня нет ключа.

Сури не знала, что такое ключ, хотя Арион часто употребляла это слово, особенно когда речь шла о ней.

– Спасибо за еду и одежду. Похоже… нет, совершенно определенно, ты спасла мне жизнь. – Девушка тоже взглянула на лес. – Он бы ничего мне не дал.

Трейя забрала у нее миску.

– Не думай о нем плохо.

Моя ненависть к нему зародилась, когда он убил Арион. Если бы не ошейник, я бы превратила этого двуногого клопа в гнойный прыщ и выдавила. Сури не могла лгать фрэе, которой обязана жизнью, поэтому просто молча кивнула.

– Скоро мы приедем в Эстрамнадон, – сказала служанка. – Думаю, тогда тебя выпустят.

Мистик снова неуверенно кивнула. Трейя пришлась ей по душе.

«Не все фрэи плохие, – повторила она про себя слова Арион, а затем, подумав о Мовиндьюле, добавила: – однако, как и среди людей, плохих больше, чем хороших».

Поев и согревшись, девушка опять ощутила, как на нее давят стены клетки. Ее вновь пробрала дрожь.

По болоту брела целая толпа. Мойя почувствовала себя так, будто опоздала на пикник и теперь идет навстречу гулякам, разбредающимся по домам. Люди двигались небольшими группами, но чаще поодиночке. Мужчины, женщины и дети бесшумно скользили по воде, не издавая ни звука, ни всплеска. При виде малышей не старше пяти-шести лет, с плачем блуждающих во тьме, Мойе самой захотелось плакать. Она заметила не только людей, но и гномов, и даже нескольких фрэев; многие были в доспехах, хотя встречались и крестьяне. Такие разные на вид, все призраки выглядели одинаково несчастными, словно каждое движение причиняло им невыносимую боль.

Рядом с Мойей остановилась заплаканная женщина, прижимающая к себе ворох окровавленных тряпок.

– За что? – сквозь слезы спросила она.

Воительница не знала, что ответить. Женщина горестно покачала головой и побрела дальше.

По дороге путники встретили более сотни заблудших душ. Когда последний призрак скрылся в темноте, Мойя сказала Гиффорду:

– Точно, проклятое место.

Тот, не отвечая, остановившимся взглядом смотрел на небо.

– Что с тобой, Гиффорд? – спросила Роан.

– Слышите? – произнес гончар.

Стрекот кузнечиков, лягушачье кваканье, комариный писк и шорох ветра, сплетаясь вместе, создавали непрестанный гомон, но громче всего для Мойи звучало ее собственное дыхание.

– Что там? – спросил Дождь.

– Голоса.

– Призраков? – уточнила воительница.

– Нет, дфугие.

– Ничего не слышу. Тэкчин, у тебя самый острый слух.

Фрэй отрицательно покачал головой.

– Гифф, а эти голоса случайно не приказывают тебе убить нас? – зловещим тоном поинтересовалась Тресса.

Гончар пожал плечами.

– Они беседуют не со мной. Скофее, между собой.

– Еще призраки? – уточнила Мойя. – На сей раз невидимые?

– Не думаю.

– Тогда кто? – спросил Тэкчин.

– Мне кажется… – Гиффорд задумчиво пожевал губами, – дефевья.

– Деревья? Ты серьезно?

– Сури умеет разговаривать с деревьями. – Роан взяла мужа за руку.

– А я думала, она притворялась, – призналась Мойя, – и с волком тоже понарошку разговаривала.

– Она действительно говорила и с деревьями, и с волком, – уверенно сказала Роан. – И о чем же беседуют деревья?

– О нас, – ответил Гиффорд. – Не понимают, что мы тут делаем.

– Я и сама не понимаю. – Мойю пробрала дрожь; ночь выдалась холодная. – Эти голоса… как думаешь, они несут угрозу?

Гончар покачал головой.

– Нет. Дефевья пфосто фазговафивают.

– И что нам делать? – спросила Брин, стуча зубами от холода.

Измученная Хранительница буквально засыпала на ходу.

Персефона приказала Мойе охранять и возглавлять отряд, и если с первой частью задания воительница кое-как справлялась, то со второй – не очень. Не считая выступления во главе отряда лучников в Грэндфордской битве, ей не приходилось никем руководить. С лучниками все оказалось несложно: Мойя чувствовала себя частью большого целого и делала то, что хорошо умела. Тогда от нее требовалась лишь бездумная отвага, сейчас же – нечто другое.

От нее ожидали ответов, которых у нее не имелось, и проницательности, которой она не обладала. Мойя могла похвастаться храбростью, но не мозгами. Она завела своих товарищей в болото, кишащее призраками, змеями и мало ли кем еще, и не знала, куда идти дальше. Хуже того – понятия не имела, как отсюда выбраться. Уже некоторое время ей не давала покоя мысль: из-за воды им не найти дорогу обратно, а значит, весьма вероятно, все они здесь погибнут.

Держа Одри горизонтально, чтобы уберечь от воды, Мойя взглянула на небо в надежде увидеть звезды, – перед ней раскинулась кромешная тьма. Семеро усталых, напуганных, промокших путников смотрели на нее, ожидая услышать инструкцию к действию. Мойе нечего было сказать им.

– Уже поздно. Нужно отдохнуть. Думаю, мы можем устроиться вон на том бревне.

– Там слишком тесно, чтобы спать, – заметила Тресса.

– Если ты и вправду устала, уснешь где угодно – отозвался Тэш.

– Ну допустим, мы вздремнем немного. Что дальше?

Мойю так и подмывало врезать Трессе как следует. Она вечно ворчала, всех судила и обвиняла. Даже если и улыбалась, то злобно.

– Мы оказались здесь исключительно из-за тебя и твоего драгоценного Малькольма, – огрызнулась она. – Давай, жду твоих предложений.

Вдова Коннигера задумалась. Воительница решила, что та придумывает ругательство покрепче, однако ответ ее удивил.

– А если спросить у деревьев?

– Отличная идея, – съязвила Мойя. – Может, заодно и у змей спросим?