Пятый всадник - Александр Харыбин

– И еще, Олег, – взгляд его вдруг изменился, став колючим, – ты не забудь, что участвовал в убийстве полицейского.

– Не понял. Что ты имеешь в виду?

– Ты присутствовал, когда убивали этого твоего Усачева. А он, между прочим, мент.

В первую секунду я был ошарашен. Так вот зачем Герман решил оказать мне такую услугу! А я-то, наивный, решил, что добрый дядя помогает мне осуществить месть. Но тут же успокоился – на пистолете моих отпечатков нет, при самом убийстве я не присутствовал. И вообще, а было ли оно – это самое убийство?

– Слушай, Герман, – изобразил я раздражение, – я сейчас в туалет схожу, а ты ступай пока к своим друзьям и передай мои требования. Скажи, что на меньшее я не согласен. Пусть думают.

И я решительно открыл дверь в коридор, пропуская Германа перед собой.

В коридоре направился прямо к двери в туалет. Закрыв за собой дверь, прислушался. Герман несколько секунд потоптался на месте, а затем направился, судя по шагам, в переговорную. Я осмотрелся вокруг. Да, для побега это место явно не годилось. Разве что, превратиться в червя и проскользнуть в унитаз. Покинуть контору через ресепшн – тоже не выход. Неизвестно, какие инструкции у этой новой стервы. Единственный вариант – из туалета потихоньку пробраться в какой-нибудь кабинет и вылезти через окно. Я вдруг вспомнил, что в переговорной оставил свой ноутбук. Жалко, конечно, но шкура дороже. Благо, что наиболее ценную информацию всегда дублировал.

Я осторожно приоткрыл дверь туалета, чтобы осмотреться. В коридоре никого не было. Стерва, похоже, уткнулась в свой смартфон и ничего не замечает. Ну, что ж. Надо рискнуть. Я прокрался к двери кабинета напротив и медленно нажал на ручку, стараясь не издавать ни малейшего шума. Слава Богу, кабинет открыт. Распахнул окно и хотел, было, уже вылезти наружу, но тут в голову пришла мысль подпереть ручку двери столом. Чтобы, когда меня хватятся, не сразу догадались, что я покинул Контору.

Окно располагалось на втором этаже, и прыгать с такой высоты я не решился. Все-таки вероятность переломать ноги была высокой. К счастью, под окнами проходил неширокий – сантиметров десять – карниз, который вел к водосточной трубе. До трубы нужно было пройти метров десять и по пути пересечь два окна. Но выбора, похоже, у меня все равно нет, так что, придется рисковать. Я вылез наружу и стал медленно пробираться, всем телом прижимаясь к стене. Готовясь пересечь проемы окон, сначала осторожно заглядывал через них в помещения. К счастью, там никого не было, а то, черт его знает, как могли бы среагировать люди при виде пробирающегося на фоне окна человека. Наконец, добрался до трубы. Подергал ее, чтобы проверить, выдержит ли мой вес эта с виду довольно хлипкая конструкция. Вроде, нормально. Схватился за трубу и сполз вниз. Через мгновение мои ноги коснулись земли.

Ну, вот, слава Богу. Кажется, убежал. Я оглянулся по сторонам. Похоже, мои акробатические выкрутасы не привлекли ничье внимание. Поймал несколько ленивых взглядов немногочисленных прохожих, будто они по нескольку раз на дню видят людей, спускающихся из окон. Нарочито медленно и аккуратно отряхнулся и не спеша пошел по тротуару. Но сердце при этом бешено колотилось. Мозг стал лихорадочно перебирать варианты дальнейших действий.

Черт! Кажется, я влип очень серьезно. Не менее серьезно, чем тогда, почти шесть лет назад, когда убили мою Машуню. Куда же теперь бежать? Вдруг накатило наваждение. Будто и не было этих шести лет. И я сейчас опять должен спасаться от убийц в милицейских погонах. Встряхнувшись от этого ощущения, быстрым шагом направился прочь от Конторы. Зайдя за угол соседнего дома, вспомнил свой маневр, возможно, спасший мне жизнь. Тогда, во время побега из милиции, я, прикрываясь стеной здания, резко поменял направление на противоположное. Сейчас решил проделать аналогичное действие. Когда меня хватятся, то первым делом, естественно, бросятся к камерам видеонаблюдения, в немалом количестве развешанным по стене Конторы. Они обнаружат, в каком направлении я пошел. Но вряд ли быстро догадаются, что на самом деле я направился совсем в другую сторону.

Пройдя шагов пятьсот, завернул за угол очередного строения и опять поменял направление. Теперь уже на девяносто градусов. Сейчас необходимо найти подходящее место, где можно было бы перевести дух и все как следует обдумать. Я тут же вспомнил, что недалеко отсюда располагался торговый центр. В здании было несколько этажей при весьма приличной площади. Там всегда находилась толпа народа, среди которой довольно легко затеряться. И, что самое главное – там было несколько выходов на разные направления. Это сильно облегчит возможность скрытно покинуть здание в случае, если вдруг замечу какую-то опасность.

Войдя вовнутрь и обнаружив обычное столпотворение, успокоился. Через пару минут сердце билось уже в нормальном ритме. После некоторого блуждания по торговым лабиринтам, решил присесть за столик в местной забегаловке на втором этаже, чтобы упорядочить разбегающиеся в разные стороны мысли. Просто так сидеть было бы верхом неприличия, поэтому пришлось взять гамбургер и стакан какого-то их фирменного напитка.

Наконец, основательно расположившись за столиком, так, что оба входа на этаж были в поле зрения, начал размышлять.

Первый вопрос – кто эти люди, которых привел Герман? По виду – арабы. Иракцы, сирийцы? А черт их разберет. Я не настолько разбирался в тонкостях различий ближневосточных народов, чтобы наверняка их идентифицировать. Они с таким же успехом могли быть из Саудовской Аравии или еще Бог знает откуда. Но вот переводчик их был явно с Кавказа. Скорее всего – чеченец. По-русски говорил практически без акцента, значит или учился в России, или долгое время здесь прожил. А, скорее всего, и то и другое.

Зачем им ядерная бомба? Здесь могут быть два варианта. Первый – они представляют структуры того государства, которое хотело бы это оружие заполучить. Разумеется, официально приобрести атомное оружие ни одна ближневосточная страна не сможет. Ни за какие деньги.

Но есть и другой вариант. Это могут быть террористы. При этой мысли мне вдруг сделалось зябко. Я живо представил себе работу в подвале на террористической базе в горах под охраной головорезов, всегда готовых отделить мою голову от туловища. Господи! Какой же Герман придурок. Вот уж поистине – жажда наживы затмевает разум. Сколько же ему предложили, если он озвучил мою долю в пять миллионов долларов? Сто? Да хотя бы и миллиард! Когда атомная бомба будет у них в руках, нам обоим просто отрежут головы. Причем, Герману – первому. И, вообще, он думал о последствиях? Неужели, получив сколько-то там миллионов, он мог бы потом спокойно смотреть по телевизору кадры последствий терактов в городах с применением ядерного оружия? Десятки тысяч изуродованных тел ни в чем не повинных людей?

После некоторого размышления начал склоняться ко второму варианту. Зачем государственным структурам светиться, приглашая к такому щекотливому делу кавказцев. Неужели трудно было найти переводчика из числа собственных спецслужб? Мысль о том, что я в любой момент могу попасть в лапы к террористам, вызвала желание немедленно бежать куда глаза глядят. Потребовалось усилие воли, чтобы сохранить спокойствие. Мозг начал лихорадочно работать.