Пятый всадник - Александр Харыбин

На следующее утро позвонил Герман и вызвал меня в Контору. В принципе, я уже приготовился жить в гараже до того момента, когда надо будет уезжать на Шпицберген. Поставил раскладушку, раскладной столик. Единственным неудобством была духота днем. Приходилось настежь распахивать ворота, правда, при этом в открытый проем постоянно бросали свои любопытные взоры постояльцы гаражного кооператива, что не доставляло особого удовольствия.

В конторе на ресепшене сидела совершенно незнакомая девушка. Я был настолько ошарашен этой переменой, что несколько секунд стоял и смотрел на нее, как баран на новые ворота.

– Вы к кому? – спросила она меня.

– К Герману, – ответил я.

– Герман Николаевич вас ждет? – снова задала она вопрос.

Черт! Неужели не понятно, что раз я сам открыл дверь офиса, то это означает, у меня есть магнитная карточка. Следовательно, я свой.

– Он меня вызывал.

– У Германа Николаевича сейчас посетители, но я ему передам. Как вас представить? – спросила она, поднося к уху трубку.

– Олег.

– Просто Олег?

– Да. Просто Олег.

Она набрала номер и сообщила Герману обо мне.

– Герман Николаевич сейчас подойдет. Присядьте, пожалуйста.

Черт! Эта новая стерва на ресепшене мне совершенно не нравилась. Где ее только Герман откопал? Надо спросить у нее – куда делась Вероника?

Но спросить не успел – в коридоре показался Герман.

– А, Олег! – радостно воскликнул он, увидев меня, – ну, что сидишь, как бедный родственник? Давай, проходи!

И он раскинул в стороны руки, изображая радушие. Я пожал протянутую ладонь и прошел вслед за ним в переговорную.

Едва переступив порог, остановился в растерянности. В комнате сидело трое. Одеты все были в темные дорогие костюмы с галстуками, но мне почему-то проще было представить их в белых арабских дишдашах с гутрами на голове. По крайней мере, двоих. Третий больше смахивал на уроженца Кавказа. Что может быть общего у Германа с этими арабами? Вмиг вспомнились предупреждения Профессора.

– Олег, чего растерялся? – с показной веселостью спросил Герман, – не стесняйся, присаживайся.

И он пододвинул ко мне кресло. Я сел в него.

– Ну, вот, это и есть наш Олег, – произнес он, обращаясь к гостям.

Тот, который смахивал на кавказца, перевел остальным. Выслушав перевод, арабы перекинулись парой фраз.

– Спроси у него – согласен ли он поехать работать туда, где тепло и море? – обратился переводчик к Герману.

Такая манера обращаться через посредника удивила. Он что, думает, что я по-русски не понимаю? Герман обратил взор на меня, но, к счастью, у него хватило ума не повторять мне этот вопрос.

Я задумался. Отказаться, так же, как и сразу согласиться, со стороны выглядело бы подозрительным. Лучше всего ответить вопросом на вопрос.

– А чем мне в этих теплых краях придется заниматься?

Тут уж настала очередь задуматься Герману. Я, сразу, как только увидел этих гостей, догадался, какой вид деятельности они мне хотят предложить, но было интересно, как Герман будет мне это объяснять. Собственно, тут представлялось всего два варианта. Или скажет правду, о том, что этим друзьям нужно сделать Бомбу, или соврет. Что-нибудь более или менее правдоподобное, лишь бы я согласился поехать с этими ваххабитами. А уж там, в этой теплой стране на берегу моря меня можно будет заставить делать все, что пожелают его арабские друзья.

– Наших гостей интересует твой источник энергии. Они хотели бы получить работающий реактор и технологию его производства. Чтобы потом делать самим и продавать.

Нет, брат! Почему-то мне кажется, что ты лукавишь. Эти твои друзья явно из страны, где нет снега, зато очень много нефти. Неужели они своими руками будет создавать то, что сделает их нефть никому не нужной? Не реактор им нужен, а Бомба. Но сделал вид, что поверил. Надо вывести Германа на чистую воду, и для начала каким-то образом остаться с ним наедине.

– Я покорнейше прошу наших уважаемых гостей извинить нас с Германом Николаевичем, – обратился я к переводчику, надеясь, что мой несколько высокопарный стиль будет оценен по достоинству, – но мы просим разрешения покинуть вас на пару минут.

Герман с нескрываемым удивлением следил за моими словесными упражнениями. Переводчик перевел. Гости согласно закивали.

– Герман, а теперь скажи мне, пожалуйста, что точно хотят эти друзья? – спросил я, едва мы зашли в кабинет Профессора и закрыли за собой дверь. Пока шли к кабинету, я все раздумывал – спросить Германа в лоб, или провести осторожную разведку. В конце концов, первый вариант показался более подходящим.

– Олег, это очень крутые ребята и готовы платить кучу бабок, – на прямой вопрос он не ответил.

– Я это уже заметил. Так что же они хотят?

– Я же сказал тебе.

– Ты сам-то веришь в это?

Герман опустил глаза и поелозил по полу кончиком своего дорогого фирменного ботинка. Сейчас больше всего он был похож на провинившегося школьника. Интересно, скажет правду, или будет молчать, как партизан?

– Им нужна Бомба, – выдавил он из себя.

Значит, понял, что пока я не узнаю правду, никуда поехать не соглашусь. Но если сейчас откажусь, то дальнейшие действия с его стороны могут быть непредсказуемы. Вплоть до того, что уколют сильнодействующим наркотиком и увезут в неизвестном направлении. А, в то же время, если согласиться, то возможности улизнуть тоже могут не дать. Заставят сесть в машину, а дальше все по тому же плану. Как говорится, куда ни кинь – везде клин. Значит, надо срочно делать ноги, только дождаться подходящего момента. А сейчас усыпить бдительность Германа. Самый лучший метод для этого – торг.

– И сколько же они готовы заплатить?

– Много. Десять лимонов. Делим на двоих поровну, и, получится по пять на брата.

– Десять лимонов чего?

– Блин, ну, не рублей же! Зеленых американских денег.

Я пристально посмотрел в его хитрые глаза. Судя по лихорадочному блеску, врал он раз в десять. Думаю, гости из южной страны предлагают не меньше сотни. Эх, Герман, погубит тебя твоя жадность. Но решил подыграть.

– Да, пять лямов баксов – деньги неплохие. Но этого мало. Проси у них в десять раз больше. Я думаю, заплатят, даже торговаться не станут. Ядерная бомба стоит таких денег. Она еще больше стоит, если подходящего покупателя найти.

– Да ты что! Сто лямов? Они не заплатят столько. Я с ними уже торговался. Десять – последняя цена, – Герман явно пытался изобразить искреннее возмущение, но это плохо получалось.

Он явно переигрывал.

То есть, он сейчас играет в ту же игру, что и я. Хочет меня заболтать и тянет время. Думает, что если сразу согласится на мои требования, то это мне покажется подозрительным. Все ясно. Это означает только одно – делать ноги надо немедленно.