Крик новорожденных - Джеймс Баркли

Горные пейзажи, которыми разрисовали борта судна, очень понравились Восходящим, но сам кораблик был рассчитан на однодневные плавания, так что внизу помещений почти не оказалось — если не считать коек для команды. И всего две каюты. Одну отдали Миррон и проберу Менас, а всем мальчикам пришлось ютиться в другой. Джеред спал на палубе под навесом. Чему он только радовался. Прохладный ветер, прилетавший с гор Карка, приятно овевал лицо после захода солнца, трепетание паруса над головой наводило на приятные мысли. До приграничного города Ческас — всего три дня пути, но на второе утро Джеред уже содрогался при мысли о том, что им с Менас предстоит. Капитану явно приказали не задавать вопросов относительно юных подопечных, и хотя бы этому Джеред искренне радовался.

— Ничего. Просто трудности поездки с ребятней, — ответил он. — Вы не могли бы увеличить высоту кают и набить подушки перьями?

— У вас нет своих детей, мой господин? — рассмеялся капитан.

— И внизу четыре веских довода в пользу этого решения. Они вспыльчивы, забывчивы и имеют свойство говорить что не надо и когда не следует.

— Мы все когда-то были юными.

— Нет, вот таким я, будь я проклят, никогда не был, — проворчал Джеред, чувствуя, что настроение у него немного улучшается. — Мой отец выдрал бы меня до крови, если бы я позволил себе огрызаться так, как это делают они. — Он прошел вперед и встал рядом с молодым капитаном. — Насколько я понимаю, у вас дети есть?

— Трое, — ответил тот.

— Ты храбрый человек. Я бы предпочел выйти против орды цардитов в одной набедренной повязке, чем выносить такой бедлам каждый день.

— Я не случайно стал моряком. Здесь так тихо, правда?

— Не только храбрый, но и мудрый, — отозвался Джеред. Он снова покачал головой. — Им там очень не нравится, но почти все время они проводят там. Я этого не понимаю. Смотри, чего они себя лишают! Кстати, у меня появилась идея.

Он прошагал к люку и открыл его. Внизу по-прежнему продолжали ссориться.

— Ладно. Вы все. Больше ни слова. Выходите сюда немедленно. Пришло время, когда я говорю, а вы слушаете. Время небольшого урока географии. — Джеред на мгновение замолчал. — И не надо бормотать себе под нос, Гориан. Пусть ты не можешь потонуть, но все равно отсюда до следующего горячего обеда плыть придется долго. Поднимайтесь сюда.

Капитан взглянул ему в лицо и решил, что улыбаться не следует. Джеред прошел под навес и дождался, чтобы все пятеро притащились туда, где он стоял.

— Если вам хочется, чтобы это стало пыткой, а не просто неизбежно тяжелым путешествием, я пойду вам навстречу, — проговорил казначей, не глядя на них. — Я понимаю, что вы растеряны, обижены и переживаете горе. Я знаю, что Миррон на воде тошнит, но я знаю и то, что Оссакер может это излечить. Я знаю, что Гориан и Кован не ладят, но такова жизнь. Я знаю, что ваша сила растет и что никто, кроме вас самих, не поможет вам ее понять — и только в этом я вам по-настоящему сочувствую. Вот что я узнал о вас за это время. Теперь ваша очередь кое-что понять. Но в отличие от вас я буду краток и упомяну о каждом факте всего один раз.

Джеред повернулся к ним и указал вперед, на великолепные вершины Карка, увенчанные снежными шапками, которые пересекали горизонт слева направо и с каждым прошедшим часом громоздились все выше.

— Через два дня мы придем в Ческас. Это приграничный город, и люди в нем привыкли к суровой жизни. Он расположен на вершине того, что вы вполне могли бы назвать горой, но эти люди, как и их соседи-карку, назовут холмиком. Атмосфера там разреженная, так что вы будете быстро уставать. Однако мы задержимся там только для того, чтобы купить мулов и припасы на дорогу через границу.

Мы поедем высокогорными перевалами, потому что по равнинам путешествовать слишком опасно. Не потому что карку вас убьют, а потому что там, где они не пробили проход, его просто нет. В горах смерть таится на каждом неосторожном шагу. Там, наверху, у дуса будут челюсти из ветра — такого холодного, что он сможет откусить пальцы ваших рук и заморозить дыхание в легких. Снег и лед такие толстые и слепящие, что могут лишить вас зрения. И мы поднимемся так высоко, что каждый вдох будет даваться с трудом.

Сами карку — это скрытные и сильные люди. Как и сирранцы. Они не терпят вторжения крупных отрядов и сначала стреляют, а потом задают вопрос, что вас к ним привело. У них есть обряды и верования, к которым они привязаны сильнее любого чтеца ордена. У них есть священные места, на которые не разрешается даже взглянуть никому из посторонних, не говоря уже о том, чтобы ступить туда ногой. Это страна, где неуместного слова или жеста достаточно, чтобы принести вам боль и смерть. Тем не менее они — люди чести, и они — наши союзники. Уважение к ним — это главное.

Джеред замолчал, бросив сердитый взгляд на Гориана, и потом продолжил:

— Мы пробудем в Карке как минимум десять дней, если только мои контакты не дадут мне новой информации. Оттуда мы повернем на север, пройдем через восточную часть Атрески и попадем в Цард. По прямой этот путь намного больше тысячи миль, отделяющей нас от Сиррана, но нам нельзя двигаться по прямой. Мы будем идти по стране, раздираемой войной, так что наше продвижение может оказаться медленным. Может оказаться так, что путь приведет нас к Турсанским озерам, где до сих пор живут людоеды и где болото может засосать вас за несколько мгновений. Возможно, мы будем двигаться через степные земли, где всадники быстры, умелы и смертельно опасны. Но мы не остановимся. Мы не повернем назад.

Если нам повезет — очень повезет, — то Роберто Дел Аглиос и его армия сейчас двигаются на юг, и тогда вы будете избавлены от основных трудностей путешествия. Но тогда вам придется сыграть вашу роль в спасении Конкорда. Если вы этого не сделаете, то можете лишиться всего, что вы любите, и горе, которое вы испытываете сейчас, покажется теплым деньком генастро по сравнению с тем, что вы почувствуете тогда.

Мы с вами не можем позволить себе потерпеть неудачу. Вы способны останавливать армии. Вы можете внушить столь глубокий страх, что враг повернется и побежит. Именно этого я от вас жду, и я останусь глухим к вашему нытью насчет покоя и мира. Цардиты приближаются, а наши союзники обращаются против нас.

Казначей по очереди оглядел каждого, отмечая бледность лиц и страх во взглядах.

— Я понимаю, что вам всем страшно. Вы не можете не бояться. Ваша жизнь в Вестфаллене была уютной и спокойной, но она закончилась. Теперь мы оказались в моем мире, а в нем идет война. А война лишает вас всего. Даже остатков надежды и любви, за которые вы цепляетесь. Она отбирает их и топчет ногами. И если мы проиграем, то не останется ничего. Ничего!

848-й Божественный цикл, 12-й день от вершины соластро, 15-й год истинного Восхождения

Роберто Дел Аглиос подхватил ножны с кавалерийским мечом и выскочил из палатки в душную безветренную ночь. На нем была легкая туника и сандалии, в которых он заснул. Благодарение Богу за небольшие милости.