Сын цирка - Джон Ирвинг

— Из его промежности, — ответил сценарист.

— А где она находится?

— Ты знаешь, где она расположена, Мадху. Иди спать, — скомандовал Дарувалла.

— Волосы опять отрастают. Можете потрогать, — сказала девочка, подняв вверх руку и показывая свою подмышку.

— Я и так вижу, что они отрастают. Мне не нужно их трогать, — ответил Фарук.

— Они отрастают повсюду, — произнесла Мадху.

— Возвращайся в постель, — повторил Дарувалла. Вскоре он уловил, как изменилось ее дыхание

Девочка наконец заснула. Через какое-то время доктор подумал, что может занять другую постель. Сил у него уже не было. Но еще не сомкнув глаз, Фарук почувствовал первые укусы. Блохи или клопы? Эти твари не прыгали, подобно блохам, и были незаметны. Вероятно, клопы. Мадху явно привыкла к ним и не замечала. Прикинув, он решил попытать счастья среди птичьего дерьма на балконе. Быть может, там уже сравнительно прохладно и москитов не будет. Когда доктор вышел на свой балкон, на соседнем стоял Мартин Миллс — он даже не ложился спать.

— В моей кровате миллион каких-то тварей! — прошептал миссионер.

— В моей тоже, — признался Фарук.

— Я не представляю, как это мальчику удается спать, ведь они его кусают и ползают по нему! — Будущий священник пожал плечами.

— Вероятно, здесь на миллион тварей меньше тех, к которым он привык в Бомбее, — сказал доктор.

Ночное небо заметно светлело. Вскоре оно станет цвета чая с молоком, такого же, как и земля. На фоне серо-коричневых тонов резко бросались в глаза ослепительно белые бинты на руке миссионера, кусок марли на его ухе.

— У вас очень экзотический вид, — скосил глаза доктор.

— Лучше бы на себя посмотрели. Вы хоть немного спали? — отозвался миссионер.

Учитывая, что дети спят крепко и совсем недавно заснули, мужчины решили проехаться по городу. В конце концов, мистер Дас ведь предупредил, чтобы они не приходили в цирк слишком рано и не помешали смотреть телепередачу. Вспомнив, что сегодня воскресенье, доктор представил, как во всех палатках цирковой труппы будут показывать «Махабхарату», популярный индийский эпос, который уже больше года передавали по воскресным утрам. Девяносто три серии продолжительностью по шестьдесят минут представляли собой грандиозное путешествие к воротам неба, где заканчивается сюжет эпоса. Сериал был наиболее удачным образцом «мыльной оперы», религия представала там в виде героических дел, бесконечных проповедей, интерес зрителей поддерживался нескончаемыми перипетиями с незаконнорожденными детьми, сражениями и похищениями женщин, герои внезапно теряли зрение… Во время этих телепередач ограбления достигали рекордного числа, поскольку преступники знали, что почти каждый человек в Индии привязан сейчас к телеэкрану. Доктор Дарувалла подумал, что миссионер-христианин мог бы позавидовать этой буддийской картине.

В холле мальчик-мусульманин уже не предавался гастрономическому удовольствию под молитвенную музыку по радио — он спал. Будить его не было надобности. На подъездной дорожке к государственной гостинице оказались припаркованными с десяток трехколесных рикш. Все водители, кроме одного, тоже спали на местах пассажиров. Единственный бодрствующий рикша заканчивал молиться. Когда доктор и миссионер ехали в коляске сквозь спящий город, их окружала тишина, совершенно невозможная в Бомбее.

Рядом с железнодорожной станцией Джунагад они увидели желтую лачугу, где несколько ранних городских пташек уже брали напрокат велосипеды. Миновав плантацию кокосовых пальм, они заметили изображение леопарда — указатель входа в зоопарк. Затем рикша проехал мимо мечети, госпиталя, отеля «Ре-лиф», овощного базара, старой крепости, мимо двух храмов, двух резервуаров для воды, мимо зарослей манговых деревьев, а также дерева, которое доктор Дарувалла назвал баобабом, но Мартин Миллс с ним не согласился. Водитель повез их через тиковый лес, сказав, что здесь начало тропы для восхождения на гору Гирнар-Хилл. Дальше им следовало идти пешком. Подъем высотой шестьсот метров насчитывал десять тысяч ступенек. Рикша сказал, что на вершине они будут через два часа.

— Боже мой, почему он думает, что мы хотим за два часа вскарабкаться наверх по десяти тысячам ступенек? — спросил Фарука Мартин Миллс.

Однако узнав от доктора, что джайны считали холм священным местом, иезуит изменил свое желание.

— Но там всего лишь несколько храмов! — воскликнул Дарувалла.

Доктор представил, как священное место, вероятно, будет заполнено сидящими на корточках отшельниками, занимающимися йогой, как везде будут стоять продовольственные лотки неаппетитного вида, бегать наглые обезьяны, а обочины дороги будут являть отвратительные свидетельства человеческих испражнений… Рикша-водитель увлек их воображение, сказав, что там над ними будут кружиться орлы.

Ничто не могло остановить иезуита от богоугодного восхождения на гору. Доктор даже предположил, что рвение, которое он в это вкладывал, заменяло ему участие в мессе. На вершине они оказались уже через полтора часа, потому что будущий священник поднимался с приличной скоростью. Поблизости крутились обезьяны, что несомненно исключало все попытки отдыха. После случая с шимпанзе Мартин боялся всех животных, похожих на человекообразную обезьяну, даже если они были маленького роста.

Путешественники увидели лишь одного орла, а при спуске встретили только нескольких отшельников, поднимавшихся на верх священной горы. По случаю раннего часа большинство продуктовых палаток были закрыты. В одной они купили и выпили бутылку апельсинового сока. Доктор был вынужден согласиться с тем, что мраморные храмы на вершине выглядели очень внушительно, особенно самый большой и древний храм джайнов, построенный в двенадцатом веке.

К окончанию спуска оба мужчины совсем запыхались, а доктор Дарувалла пообещал, что умрет от боли в ногах. Он добавил, что на свете не существует религии, ради которой стоило бы взбираться вверх на десять тысяч ступенек. Его все-таки ввергли в депрессию случайные встречи на тропе с человеческими экскрементами, кроме того, все это время тревожила мысль, что водитель бросил своих пассажиров и придется возвращаться в город пешком. Если перед восхождением Фарук дал рикше слишком большие чаевые, у него не останется стимула ждать их. Если же чаевые оказались слишком маленькие, то водитель сильно обидится и уедет.

— Будет чудо, если наш водитель уже не скрылся, — подытожил он свои сомнения.

Однако рикша не только ждал их — подойдя поближе, они увидели, что водитель протирал свой экипаж.

— Вам следует воздержаться от использования слова «чудо», — сказал Фаруку миссионер, у которого бинт на шеестал развязываться из-за того, что он сильно вспотел, подымаясь на гору.

Подходило время будить детей и отвозить их в цирк. Мартин Миллс молчал до самого последнего момента и только однажды произнес то, что уже давно терзало доктора:

— Боже милостливый! Надеюсь, мы поступаем правильно, — сказал иезуит.