Егерь. Последний билет в рай. Котенок - Александр Быченин

– Петрович, сиди здесь. Я по кабинетам пошарю.

Не дожидаясь ответа, толкнул дверь напротив и оказался в стандартном лабораторном боксе. Индивидуальное рабочее место, куча разнообразного оборудования от электронного микроскопа и сканера до миниатюрной, по сравнению с высящимися в зале, «колбы» – в общем, ничего особенного. Встроенная в рабочий стол информсистема отключена, хоть освещение и работает: пара панелей на потолке вспыхнула сразу же, как я оказался в кабинете. Но и здесь надеждам моим не суждено было сбыться – системный блок оказался аккуратно вскрыт. Знакомая до боли картина, и, ясен перец, никаких следов накопителей. То же самое обнаружилось во всех остальных боксах, кроме двух. В них вообще все внутренности были выжжены термическими зарядами, и опознать хотя бы приблизительно в причудливо застывших потеках пластика лабораторную аппаратуру не смог бы и эксперт. Напоследок мне повезло: в одном из выгоревших модулей я случайно наступил на такой пластиковый «язык» на полу, и тот треснул, обнажив на сколе не до конца спекшиеся в монолит мелкие кристаллы. Н-да, теперь понятно, куда «винты» из рабочих станций делись. Поленились, голубчики, все кабинеты выжигать, или просто зарядов мало было, вот и собрали накопители в кучу и подпалили вместе с серверами. Другого варианта я не видел.

Минус первого уровня в этом корпусе не было, во всяком случае, спуска я не нашел, зато в дальнем конце коридора красовалась переборка, отделявшая от основных помещений ведущую наверх лестницу. С ней удалось разобраться проверенным уже способом, и мы с напарником, преодолев пару пролетов, оказались на крыше. Здесь имелась обширная смотровая площадка, соединенная широким подвесным мостом с точно такой же на здании напротив. Лучший вариант придумать было сложно, и я ступил на мост, послав вперед Петровича. Кот без проблем протопал по пластиковому настилу и скрылся в хитросплетении каких-то антенн и просто штырей, венчавших перекрытия последнего корпуса, я же торопиться не стал, с высоты в несколько метров рассматривая лабиринт вольеров внизу. Там обнаружилось много интересного: почти в каждой клети валялись полуразложившиеся трупы, мало отличавшиеся от найденного в давешнем ангаре монстра. По состоянию, я имею в виду. Внешний же вид тварей, равно как и их размеры, был разнообразен: встречались и уже знакомые «летучие мыши», и когтисто-рогатые аналоги зверя из диспетчерской, и даже массивные горы плоти, напомнившие мне почему-то слонов. Всех их без особой фантазии расстреляли из чего-то крупнокалиберного, как бы даже не из «вихрей». Вид с моста стал еще одним кусочком пазла, но целиком картинка все еще не складывалась. Пока что получалось, что во всем происходящем были замешаны как минимум Охотники. Только у них было столь мощное оружие и вдоволь боеприпасов. Вариант с внезапной атакой десанта я отмел как бредовый – после них вообще бы ничего целого на острове не осталось, да и зачем им? Относительно Охотников вопрос тоже не терял актуальности, но в эту возможность я верил – «правый» и «левый» с Пятачка стояли перед глазами как живые.

Запретив себе предаваться бессмысленным умственным спекуляциям, я прибавил шаг и вскоре оказался на крыше третьего корпуса. Последняя, можно сказать, надежда: если и здесь глухо, придется убираться с острова несолоно хлебавши.

Система тау Кита, планета Нереида,

23 февраля 2538 года, ночь

Третий корпус оказался чем-то вроде информационного центра и аналитического узла в одном флаконе. Все тот же коридор во всю длину здания и кабинеты по обеим его сторонам, индивидуальные боксы справа и два обширных помещения слева, разделенные перегородками в рост человека на закутки-модули. Все это хозяйство также носило следы разгрома, но не такого тщательного, как в «инкубаторе». Общие офисы вообще были практически целыми, если не считать того, что неведомые «чистильщики» сволокли столы со встроенными информсистемами в центральные брифинг-залы, свалили в кучу и подожгли. В принципе кое-что в глубине спекшейся в монолит кучи мебели могло и сохраниться, другое дело, что извлечь вряд ли получится. Просветив воняющий плавленым пластиком завал сканером, никаких признаков функционирующей аппаратуры я не обнаружил. Немудрено в общем-то: слабенькие сигнатуры миниатюрных «батареек», запитывающих БИОС, с моим оборудованием засечь нереально. Шариться по уцелевшим ящикам покуда не стал – муторно и мало результативно. Надо сначала оставшиеся кабинеты проверить.

Верный Петрович мое решение поддержал целиком и полностью. С его чувствительным носом пластиковая вонь была просто нестерпимой, но оставлять меня без приказа он не решался. Не откладывая дело в долгий ящик, я прошелся вдоль короткого ряда дверей – всего шесть штук – и принялся по очереди заглядывать в боксы. Первые пять ничем не отличались от уже виденных в других зданиях, разве что несли следы некоей индивидуальности. Чувствовалось, что в них работали одни и те же люди, которые волей-неволей вносили в интерьер что-то свое: у одного на столе торчал огромный кактус, второй целую стену обклеил символикой какого-то провинциального футбольного клуба, третий отдал предпочтение соблазнительным девицам из «Плейбоя». Красовавшиеся на всех свободных поверхностях четвертого кабинета ажурные салфетки выдавали в его владельце даму в возрасте, а пятый модуль, судя по громоздившимся где только можно горшкам с представителями эндемичной островной флоры, занимал отъявленный маньяк-флорист. И нигде никаких фотографий, записных книжек и тому подобных мелочей, только строгие стойки «системников» в столах, сиротливо выпятившие вскрытые боковины с пустыми гнездами накопителей. Лабораторного оборудования в боксах не нашлось, видимо, в это здание опасные образцы приносить возбранялось. Логично в общем-то. Получается, это административный корпус, для возни со всяческой гадостью не предназначенный. Кстати, а жилые помещения где? Вопрос, надо сказать, застиг меня врасплох, и я застыл на полушаге перед последней дверью.

Это не «чистильщикам», это мне двойка! Как я сразу не сообразил?! Это что же получается, есть еще один комплекс, этакий «спальный райончик»? Логично. База на Флоранс, между прочим, подобным же образом устроена: все опасные объекты вынесены на островок внутри лагуны, отделенный от основного поселка протокой и заслоном Охотников. Почему здесь так быть не может? Тьфу! Теперь придется всю ночь по окрестностям шариться…

От души ругнувшись, я взялся за очередную дверь – без каких-либо опознавательных знаков, даже номерка не было – и снова остановился. Почему, собственно, я решил, что в спальном комплексе может отыскаться что-то полезное? Если на базе действовали меры повышенной секретности, наверняка персоналу не разрешалось ничего выносить из лабораторий. И локальная сеть должна быть изолирована, иначе о какой секретности вообще может идти речь? Понятно, что нарушения бывают всегда и везде, но это вовсе не означает, что я обнаружу преступно прошляпленную службой безопасности информацию в первом же попавшемся коттедже. В лучшем случае выясню паспортные данные кого-нибудь из персонала. А оно мне надо? Вот-вот.

Решительно отбросив лишние мысли, я толкнул створку и оказался в роскошно обставленном кабинете – небольшом, но когда-то весьма уютном. Когда-то, потому что в данный конкретный момент он пребывал в плачевном состоянии. По некотором размышлении я все же решил, что бокс нашествию вандалов не подвергался. Те первым делом раскурочили бы мебель – книжные шкафы и стол из массива дуба, никакого шпона или иных дешевых поделок, пара кожаных кресел, даже на вид глубоких и удобных, и еще одно, что называется, «кресло босса», вращающееся, с кучей разнообразных регулировок. Однако же оные предметы интерьера пребывали в целости и сохранности, если не считать разбросанных повсюду ящиков, которые кто-то выдрал из направляющих и опорожнил на пол. При каждом моем неосторожном шаге под подошвами хрустели кристаллоносители – судя по индикаторам, абсолютно пустые – и листы писчей бумаги с какими-то распечатками, а то и рукописным текстом. Подняв пару, я пробежался по ним взглядом, ожидаемо ничего не понял – язык племени мумба-юмба, не иначе – и отшвырнул бесполезный мусор. Судя по обстановке, владелец кабинета устроил этот бардак собственноручно, так что вряд ли тут валяется хоть что-то сколько-нибудь ценное. Оригинал он, кстати. В наше излишне компьютеризированное время уже мало кто пользуется бумажными носителями информации, а уж собственноручно что-то царапает на листах и вовсе мизерная часть человечества. Разве что ученики начальных классов, которым по традиции ставят почерк, да и то больше для развития мелкой моторики рук. Здесь, надо сказать, почерк разборчивый, просто текст перенасыщен сугубо специальными терминами, из которых лично я осознанно воспринимал только предлоги. Зафиксировать на видео и показать специалистам? Ага, как раз до утра управлюсь…