Речные заводи. Том 1 - Ши Найань

шестьдесят дней; кончился срок заключения, и У Суна вызвали в зал суда. Здесь с него сняли кангу, и следователь Е зачитал показания У Суна и приговор, по которому преступника присуждали к двадцати палочным ударам, клеймению и ссылке в город Эньчжоу. Представленные в качестве улики вещи возвратились прежнему владельцу, и командующему осталось только послать за ними людей.

Тут же в суде У Суна подвергли наказанию палками, на лицо поставили клеймо, на шею надели железную кангу в семь с половиной цзиней весом и назначили срок высылки. Была составлена сопроводительная бумага, которую вручили двум здоровенным стражникам, назначенным сопровождать У Суна. Получив бумагу, стражники покинули областное управление Мэнчжоу и под конвоем повели У Суна к месту назначения.

Здесь следует заметить, что когда У Суна подвергали наказанию палками, то били не очень сильно, так как начальник лагеря не пожалел денег на подарки, следователь Е хорошо относился к обвиняемому и, наконец, сам правитель области, узнав, что У Сун пострадал невинно, не настаивал на суровом наказании. Когда на шею У Суну снова надели кангу, он, еле сдерживая гнев, покинул город в сопровождении стражников.

Пройдя немногим больше ли, они увидели, что из кабачка, стоявшего у дороги, вышел Ши Энь.

– А я жду вас, – сказал он У Суну.

У Сун заметил, что голова и руки Ши Эня снова перевязаны. – Давненько я не видел тебя, – сказал У Сун. – Что с тобой опять приключилось?

– Я не стану обманывать вас, дорогой брат мой! – отвечал Ши Энь. – После того как я в третий раз побывал у вас в тюрьме, об этом узнал правитель области. Он послал людей следить, чтобы в тюрьму никто не входил, и командующий со своей стороны назначил людей дежурить у тюремных ворот. Поэтому я не мог больше навещать вас, и мне оставалось только ходить к надзирателю Кану на дом, чтобы узнавать там все новости. Полмесяца тому назад, когда я был в Куайхолине, я вдруг снова увидел этого стервеца Цзян Мынь-шэня. Он привел с собой ватагу каких-то военных, затеял со мной драку и избил меня. Потом он заставил меня найти свидетелей, чтобы принести ему извинения, отобрал трактир и все мое добро. Сейчас я живу дома и до сих пор еще не поправился. Когда я услышал, что вас, дорогой брат мой, сегодня отправляют в Эньчжоу, я приготовил вам в дорогу две смены одежды и велел зажарить двух гусей.

Затем Ши Энь пригласил стражников У Суна в кабачок выпить вина. Но те наотрез отказались.

– Этот У Сун – преступник, и мы не хотим принимать за него какое-либо угощение. К тому же это даст повод для всяких разговоров. Проходи-ка лучше побыстрее, если не хочешь, чтобы тебя подгоняли! – грубо прикрикнули они.

Видя, что дело плохо, Ши Энь вынул десять лян серебра и предложил стражникам. Но те отказались принимать деньги и сердито подгоняли У Суна. Тогда Ши Энь угостил У Суна вином, привязал ему к поясу узел с одеждой, гусей подвесил на кангу у шеи и успел шепнуть ему.

– В узле две смены одежды, а в платок завязано немного денег, они в дороге пригодятся. Есть еще две пары соломенных туфель с восемью завязками. Берегите себя! Боюсь, эти два мерзавца задумали недоброе.

– Что говорить, – ответил У Сун, кивнув головой, – я и сам все вижу. Но будь их и вдвое больше, я не испугаюсь. Иди себе спокойно домой и поправляйся. А обо мне не тревожься, я знаю, что делать.

Нам нет надобности распространяться о том, как Ши Энь со слезами на глазах простился с У Суном и вернулся домой.

Итак, У Сун, сопровождаемый стражниками, отправился в путь. Они прошли всего несколько ли, когда вдруг У Сун услышал, как его провожатые потихоньку переговариваются между собой.

– Что-то не видно тех двоих.

Тут У Сун, ехидно усмехаясь, подумал про себя: «Плохо же вам, стервецы, придется, если вы задумали сердить меня!»

Правая рука У Суна была привязана к канге, но левая – свободна. Он достал ею привязанного к канге гуся и принялся уплетать его, не обращая внимания на стражников. Когда они прошли еще пять ли, У Сун взял второго гуся. Держа его правой рукой, он левой отрывал от него кусок за куском и отправлял в рот. Не прошли они и пяти ли, как оба гуся были съедены. В десяти ли от города им навстречу вышли два человека, с мечами в руках и кинжалами у пояса. Увидев У Суна и его провожатых, эти люди присоединились к ним и пошли с ними вместе. Вскоре У Сун заметил, что все они переглядываются между собой, и понял, что ему готовится какая-то ловушка. Однако он и виду не подал и продолжал как ни в чем не бывало идти. Так прошли они еще несколько ли, и когда приблизились к какому-то большому, изобилующему рыбой водоему, то увидели мостик с одной перекладиной, а за ним арку, к которой была прибита доска с тремя иероглифами: «Фэйюньпу» – «Озера Летающих облаков». Во все стороны отсюда простирались пруды и заводи. Прикинувшись простачком, У Сун спросил:

– Как называется это место?

– Ты ведь не слепой, – отвечали ему стражники. – Видишь, что написано – Фэйюньпу!

Тогда У Сун остановился и сказал:

– Мне нужно оправиться!

Двое, что были с мечами, приблизились к нему, но в этот момент У Сун крикнул и так пнул одного из них, что тот кувырком полетел в воду. Второй хотел было бежать, но У Сун успел размахнуться правой ногой и спихнуть его в пруд. Охранники, сопровождавшие У Суна, были до того перепуганы, что бросились бежать, а У Сун кричал им вдогонку:

– Куда?! Куда вы?! – и с такой силой рванул надетую на него кангу, что она разлетелась надвое, и У Сун бросился вдогонку за убегавшими.

Один из стражников от страха повалился на землю. Тогда У Сун погнался за вторым и так ударил его кулаком между лопаток, что тот сразу же рухнул. После этого У Сун побежал к водоему, поднял валявшийся на берегу меч и, подскочив к первому стражнику, несколькими ударами прикончил его. Затем У Сун разделался так же и с тем, который валялся на земле, полумертвый от страха.

Те двое, которые упали в воду, кое-как выкарабкались на берег и хотели было убежать, но У Сун настиг их и тут же прикончил одного. Затем он кинулся на второго и, схватив за волосы, крикнул:

– Ну, мерзавец, говори всю