В дебрях Индии - Луи Жаколио

— Обычный прохожий, Анандраен, не будет стараться скрыть свое присутствие… Можно, впрочем, очень легко узнать, чего нам держаться: вернемся назад, как ни в чем не бывало, и тогда увидим, будет ли он продолжать свой путь, не обращая на нас внимания… Это детский маневр, но, по-моему, мы имеем дело с не особенно опытным шпионом.

Увидев, что два таинственных незнакомца повернули обратно, Эдуард Кемпбелл тотчас же подтвердил все предположения Сердара; настоящий шпион спокойно продолжал бы свой путь, приняв вид мечтателя, вышедшего подышать чистым воздухом ночи. Но молодой офицер ничего лучше не придумал, как броситься в кусты.

— Опыт удался, Сердар, — шепотом сказал Анандраен.

— Тем хуже для него! — отвечал последний. — Борьба начата, и законная защита на нашей стороне. Не первый труп получат колодцы Биджапура!..

Оба друга повернули обратно к дворцу и прошли, как бы не подозревая ничьего присутствия, мимо того места, где скрывался молодой человек. Адъютант пропустил их мимо себя и спустя несколько минут снова принялся за преследование, на этот раз с большим увлечением, так как надеялся на успех. Он не сомневался больше, что видит перед собой двух самых важных руководителей заговора. Он ускорил свои шаги, забыв в нетерпении все предосторожности и удивляясь в то же время, что не видит двух туземцев, когда вдруг на том самом месте, где тропинка поворачивала мимо знаменитых развалин Джамма-Маешд, какой-то человек схватил его за горло и повалил на землю прежде, чем он успел принять оборонительное положение… Кинжал блеснул среди ночной тьмы и готов был уже вонзиться грудь молодого офицера, когда последний крикнул по-английски:

— Презренный убийца!

При звуках этого голоса, которые сразу поразили слух Сердара, последний понял, кто должен был пасть под ударом Анандраена.

— Эдуард Кемпбелл! — воскликнул он с раздирающим душу отчаянием. — Остановись, ради Бога!

И, не дожидаясь результата своей просьбы, Сердар набросился на своего товарища и вырвал у него кинжал; затем он так сильно оттолкнул индуса от его жертвы, что тот упал…

— Его племянник! — воскликнул Анандраен, с быстротой молнии вскакивая на ноги. — Его племянник! Я едва не убил его племянника…

По знаку Сердара он бросился за ним, и оба, свернув с дороги, скоро скрылись среди развалин.

Эдуард Кемпбелл еле поднялся на ноги. Начальник поста Велура был колоссом необычайной силы, и удар его был еще сильнее вследствие овладевшей им ярости. Несмотря, однако, на потрясение, причиненное неожиданным нападением, молодой офицер ясно расслышал свое имя и понял, что только неожиданная помощь спасла его от смерти. Он смутно рассмотрел лицо пандарома в ту минуту, когда последний вырвал кинжал из рук его врага.

Очевидно, незнакомцы сговорились убить его за то, что он следил за ними, и напавший на него действовал, конечно, с согласия товарища. Своей жизнью Кемпбелл обязан был вырвавшемуся у него на английском языке восклицанию — это дало возможность фокуснику узнать его. Но выражение испуга и отчаяния, с которым его спаситель произнес слова «Эдуард Кемпбелл! Остановись, ради Бога!», показывали, как глубоко интересуется им этот человек, не объясняя в то же время ни причин, ни происхождения такого интереса к его личности.

Но тут он вспомнил странное сходство, замеченное им еще во время первой встречи; затем ему пришло на память известие о возвращении Сердара в Индию, о котором он так неожиданно услышал несколько часов тому назад. Молодой человек пришел мало-помалу к убеждению, что старый пандаром не кто иной, как его переодетый дядя, Фредерик де Монморен, приехавший в Биджапур с целью организовать восстание… Невыразимое волнение овладело его душой при мысли о безвыходном положении, в которое он попал и которое мучило его еще больше прежнего. Перед ним стояла ужасная дилемма: изменить вице-королю и своей стране или предать своего дядю, который только что спас ему жизнь.

— Да, ничего не остается больше делать, как то, что я уже решил, — сказал он, — надо ехать. Одна лишь мать моя способна заставить его отказаться от своих намерений…

Не имея больше надобности принимать какие бы то ни было предосторожности, он бросился ко дворцу. Когда он входил на эспланаду со стороны, противоположной той, где жил сэр Лоурене со своей свитой, он вздрогнул и остановился; две тени, в которых он узнал мнимого пандарома и его спутника, скользили вдоль необитаемой части замка.

— Они непременно набредут на один из наших постов, — сказал он, задыхаясь при мысли об участи, которая их ожидала.

«Всякий индус, который ночью приблизится к замку, должен быть немедленно расстрелян» — вот приказ, данный им самим по распоряжению сэра Лоуренса после смерти Уотсона.

Но видение продолжалось недолго… Обе тени вдруг слились со стеной. Кемпбелл подумал, что он был жертвой галлюцинации вследствие лихорадочного возбуждения, в котором находился. Почти в один прыжок очутился он в казарме и разбудил своего слугу-саиса.

— Скорей, Гопал-Шудор, — сказал он ему, — оседлай мигом двух лошадей. Ты едешь со мной. Завтра к вечеру мы должны быть в Бомбее.

Две минуты спустя два прекрасных заводских жеребца белой масти нетерпеливо били о землю копытами. В ту минуту, когда молодой человек вскочил на лошадь, среди развалин раздался три раза монотонный и зловещий крик сахавы — крупной индийской совы.

— Сахава пропела о смерти, — сказал саис, вздрагивая, — ты считал, сколько раз она крикнула, сахиб?

— Зачем ты задаешь мне этот вопрос? — спросил Эдуард Кемпбелл, подбирая вожжи.

— Потому, сахиб, — отвечал бедняга, дрожа всем телом, — что эта птица всегда предвещает людям конец их судьбы и своим криком дает знать, сколько дней осталось им провести на земле. Сахава пропела три раза, значит в замке есть, кто-то, кому осталось три дня жизни.

— Так что ж! — сказал молодой офицер, который не мое не улыбнуться, несмотря на свое мрачное расположение духа. — Тебе нечего бояться, мы уезжаем.

— О, сахиб, не шути, — шепотом сказал индус, — дух смерти царит теперь над дворцом Омра… Вспомни сэра Уотсона. В тот вечер сахава крикнула только раз.

В ту же минуту мимо них тяжело и медленно пролетела зловещая птица и опустилась на выступ террасы, прямо над покоями вице-короля.

— О, Боже мой! — воскликнул саис. — Да сохранит Шива владыку владык! Если страшный посол запоет над его головой, он погиб.

И тут, как бы подтверждая суеверные слова, мрачная птица захлопала крыльями и снова огласила воздух тремя зловещими криками.

— Ах, сахиб! Мы не увидим больше великого сахиба, — сказал саис со слезами на глазах.

Эдуард Кемпбелл видел столько трагических событий за эти несколько дней, что не мог удержаться от легкой дрожи.

— Вперед! — крикнул он, усаживаясь в седло.

И оба во весь опор помчались по дороге на Бомбей.

Таинственная ночь. — Внушение во сне. — Совет Семи и тайный трибунал. — Обвинительная речь пандарома. — Вице-король приговорен к смерти.