С любовью, Босс - Елена Сокол

– Вот. Об этом я и говорю. – Спешит укорить меня мать. – Вся жизнь в офисе, а на себя даже времени нет! Не успеешь оглянуться, как состаришься, и останешься никому не нужной.

– Спасибо за поддержку. – Усмехаюсь я.

– Ладно, я спать. – Разворачивается она. Делает несколько шагов, останавливается, оборачивается и бросает: – Ну, хоть, в офисе к мужикам приглядись! Может, там кого найдешь!

Я делаю глоток воды, давлюсь и захожусь кашлем.

«Нет. Только не это».

Сегодня особенно тщательно готовлюсь к выходу из дома.

Свободного кроя блузка, костюм: строгий жакет и игривые шорты с высокой талией – шикарный офисный комплект, не сковывающий движений, стильные лодочки на тончайшей шпильке. Волосы убираю в высокий хвост, приглаживаю непослушные пряди – отличная прическа для того, кто позиционирует себя дисциплинированным работником и блестящим профессионалом.

Образ завершает капелька парфюма. Вернее, облачко. Разбрызгиваю туалетную воду в воздух и делаю шаг, чтобы оказаться в самом центре аромата. Закрываю глаза и ощущаю, как мельчайшие капельки оседают на коже, волосах и одежде. Запах получается не навязчивым, но будет сопровождать меня целый день.

Такси привозит меня в офис за полчаса до начала рабочего дня. Я успеваю раздеться, прибрать на своем столе, поправить макияж и сбегать в уборную. Как назло, возле сушилки собирается толпа народа, и мне приходится выйти, не дожидаясь, когда высохнут руки.

– Мельниська!

«Он что, дежурил возле женской уборной?» – удивляюсь я, оборачиваясь.

– Отнесите финансистам. – Карл всучивает мне кипу бумаг и уходит.

– И вам доброе утро. – Рычу я вслед его удаляющейся фигуре.

И только тут понимаю, что мокрые руки плотно прилипли к бумагам.

– Да бли-и-ин!..

– Привет, Дианочка, – чуть не сбивает меня с ног Владик-подлиза. – Хочешь кексик? – Сует под нос коробку. – Угощайся.

– Купить меня хочешь? – Хмурюсь я. – Бесполезное дело. Этот европейский босс ненавидит меня так же, как и всех остальных. Мне кажется, он уволит вообще всех!

Парень заметно грустнеет.

– Ну, ты все равно угощайся. – Вздыхает он.

Я смотрю на кексы, затем на документы, пытаюсь отлепить ладони от бумаг и вижу, что буквы на промокших отчетах начинают расплываться.

– У меня диета. – Вздохнув так же обреченно, как Влад, отвечаю я. – Но спасибо.

И спешу в финотдел.

Что первым бросается в глаза, когда я прохожу мимо общего офиса, так это внешние изменения среди работниц журнала. Весь редакторский состав, все ассистенты, стилисты и даже фотографы, как бы это лучше сказать… прихорошились. Причесались, оделись согласно офисному дресс-коду, накрасились.

Я даже остановилась, чтобы убедиться, не мерещится ли мне это. Но нет. Никаких усталых девчонок в джинсах и вытянутых водолазках, да с «гульками» на голове, как это обычно бывает в модных журналах. Никакой пустой болтовни и чаепитий в разгар утренней текучки. Никакой музыки из динамиков и веселого смеха.

Только десятки сосредоточенных у компьютеров лиц, только ровные спины и подтянутые фигуры, облаченные в скучный монохромный офисный стиль.

– Тебе тоже хочется зажмуриться, чтобы потом открыть глаза и облегченно выдохнуть от того, что все померещилось? – Пугает меня Морозова, бесшумно подойдя сзади.

– Ты тоже видишь это? – Морщусь я.

– Увы. – Кивает она. – И еще ощущаю. – Подруга чешет нос. – Кажется, у них соревнование, кто сильнее надушится.

– И это все…

– Да. – Подтверждает она. – Из-за Линдера. С тех пор, как он провозгласил трудовое соревнование, офис «Manner» превратился в филиал сумасшедшего дома. Боюсь, все наши позабыли, где работают.

– Ну, хоть ты не изменяешь себе. – Улыбаюсь я, оглядывая ее платье цвета фуксии со смелым декольте.

– Мне единственной не нужно прикидываться помешанной на работе и супер-полезной, чтобы сохранить это место. – Хмыкает Катя. – Только лишь быть собой.

– И соблазнять босса тоже не нужно. – Шепчу я, толкая ее локтем, когда мимо нас проплывает одна из сотрудниц, облаченная в тесную юбку и открытый шелковый топ на тонких бретелях, еле удерживающий ее объемную грудь.

Морозова не удерживается от того, чтобы не присвистнуть.

– Может, дернем кофейку в комнате отдыха? – Предлагает она, не в силах оторвать взгляда от зрелища. – Кто-то оставил в холодильнике коробку с чизкейком.

– Не могу. – Говорю я. – Мне нужно отнести документы в финотдел и возвращаться в пещеру к дракону.

– Ох, точно. – Обмахивает себя руками Катя. – Миша сказал, что провел вчера у него в кабинете чуть ли не полдня. Дотошный этот Линдер!

– Да уж.

– Но на тебя действует хорошо. – Многозначительно оглядев меня, подруга подмигивает.

– Что? – Не понимаю я. – Что?

– Ничего. – Хихикает она. – Привет твоему огнедышащему!

И, покачивая бедрами, удаляется к своему рабочему месту.

А я, фыркнув, отправляюсь выполнять поручение шефа.

Через час я уже на своем наблюдательном посту – в приемной, возле его кабинета. Бросаю короткие взгляды через стекло.

Карл Линдер – настоящая машина. Телефон – компьютер – ежедневник. Телефон– компьютер – ежедневник. Если он не говорит с кем-то по мобильному, то трудится в своем ноутбуке, составляя таблицы, рисуя графики, или, не знаю, чего он там еще делает. А если не занят ноутбуком, босс делает записи в ежедневник. А потом ему снова кто-то звонит, и он отчитывает этого кого-то, дает ему советы, долго и нудно что-то объясняет.

Нет, мне не слышно через стекло, я просто делаю выводы по мимике и языку его тела. С таким видом не болтают со своей европейской подружкой. С таким видом отдают указания и делают нудные наставления. Карл вообще большую часть времени сосредоточен, как полагается большому начальнику, а еще напряжен. Возможно, он вообще не улыбается. Или даже не умеет этого делать. Словно какая-то внутренняя пружина дрожит, не позволяя ему расслабиться.

До обеда Линдер вообще ни разу не отрывается от дел. Даже на кофе, который я ему приношу. Он запивает им таблетку, продолжая что-то печатать в ноутбуке, а остатки допивает на совещании с одним из глав отделов.

Говорю же, робот.

Зато сегодня от меня не укрывается тот приятный факт, что на нем рубашка и брюки, которые я для него выбрала. Сидят идеально – в размер, швы не тянет, ткань нигде не сборится. И нежно-голубой цвет ему к лицу. Вернее, к глазам.

Просматривая бумаги, он садится на край стола – ближе к солнечному свету, идущему от окна. И я краснею, вспоминая слова продавца про «капитана». Наверное, мне не следует думать о начальнике в подобном ключе.