Есть, молиться, любить - Элизабет Гилберт

Я решила не терзаться и не беспокоиться, что у меня не все впорядке с головой — раз я сама с собой переписываюсь. Ведь этот голос можетбыть гласом Божьим или голосом моей гуру, которая говорит через меня. Неисключено, что это ангел-хранитель, назначенный следить за мной, или высшийразум моего существа, или подсознание, созданное мной в целях защиты отсамоистязаний. Святая Тереза называла такие сверхъестественные внутренниеголоса локуциями — слова необъяснимого происхождения спонтанно возникают вмозгу, переводятся на родной язык и становятся духовным утешением. Мнепрекрасно известно, что Фрейд сказал бы о такого рода сверхъестественныхпомощниках: что они иррациональны и «не заслуживают Доверия. Опыт учит нас, чтожизнь — это не детский сад». Согласна, жизнь не детский сад. Но именно потому,что в мире столько трудностей, иногда просто необходимо искать помощь за егопределами, взывая к высшей силе, чтобы найти успокоение.

В начале своего духовного эксперимента я не очень-то верилав мудрость внутреннего голоса. Помню, как-то раз, в припадке горькой злобы игоря, я схватила тетрадку и нацарапала послание внутреннему голосу, источникувысшего душевного покоя. Оно заняло всю страницу заглавными буквами:

Я В ТЕБЯ НЕ ВЕРЮ!!!!!!!!!!

Через секунду — не успела я отдышаться — во мне словновспыхнул огонек, и я сама написала ответ, спокойно и словно забавляясь надсобой:

Тогда с кем ты сейчас разговариваешь?

С тех пор я перестала сомневаться, существует ли мойсобеседник на самом деле. И вот сегодня пришло время опять просить его опомощи. Со дня приезда в Италию я ни разу не вступала с ним в контакт. И вотсегодня пишу в дневнике, что чувствую неуверенность и страх. Объясняю, чтоДепрессия и Одиночество снова настигли меня и, боюсь, останутся со мнойнавсегда. Не хочу принимать таблетки, но, похоже, придется. Но больше всегоменя пугает, что я так никогда и не смогу привести в порядок свою жизнь.

И вот где-то внутри зарождается уже знакомое мне спокойствиедуха, предлагая ответы, которые мне всегда хотелось получить от друга в беде.Вот что я пишу:

Я здесь. Я люблю тебя. Мне все равно, даже если тыпроплачешь всю ночь, — я буду рядом. Если тебе придется снова начатьпринимать лекарства, не бойся, я не перестану тебя любить. И если ты сможешьэтого избежать, я тоже буду тебя любить. Что бы ты ни делала, мое отношение ктебе не изменится. Я буду оберегать тебя до самой смерти, и даже после смертиты не потеряешь мою защиту. Я сильней Депрессии, отважней Одиночества, и ничтоне способно отнять у меня силы.

Это странное внутреннее проявление участия — словно япротягиваю руку самой себе, когда рядом больше нет никого, кто бы мог меняутешить, — напомнил мне один случай, приключившийся в Нью-Йорке. Я тогдаочень спешила, зашла в офисное здание и побежала к лифту, но на бегу вдругувидела свое отражение в зеркале будки охранника. И мой мозг очень странноотреагировал — на долю секунды в нем вдруг промелькнула мысль: «Эй! Ты еезнаешь! Это же твоя подруга!» И я с улыбкой побежала навстречу своемуотражению, готовясь поздороваться с той девчонкой, чье имя запамятовала, но чьелицо было таким знакомым. Разумеется, через мгновение я осознала свою ошибку исмущенно рассмеялась: надо же, прямо как собака, которая не понимает, что такоезеркало! Но отчего-то тот случай вспомнился мне именно сегодня, в Риме, вминуту уныния. И вот внизу страницы я пишу обнадеживающие строки:

Не забывай о том, что однажды ты случайно приняла себя засвою подругу.

Я засыпаю, прижав тетрадку к груди и впуская в себя новуюнадежду. Проснувшись утром, чувствую слабый запах дыма, оставленный Депрессией,но самой ее нигде не видно. В какую-то минуту посреди ночи она встала и ушла.Прихватив с собой своего напарника Одиночество.

Вот что странно. Со дня приезда в Рим я никак не могузаставить себя заняться йогой. Долгие годы я занималась серьезно и регулярно ииз лучших побуждений даже взяла с собой резиновый коврик Но в Риме йога как-тоне идет. Посудите сами — когда здесь делать асаны? До того, как позавтракаешьгремучей смесью из булочек с шоколадом и двойного капучино, или после? Первыенесколько дней я прилежно расстилала коврик каждое утро, смотрела на него, имне становилось смешно. Как-то раз даже обратилась к себе вслух от лица этогосамого коврика: «Привет, мисс пенне аи кваттро формаджи.[10]Что у нас сегодня на завтрак?» После чего в смятении запихнула этот кусок резинына дно чемодана (где он с успехом пролежал до самой Индии), пошла на улицу исъела порцию фисташкового gelato. Итальянцы считают, что нет ничегопредосудительного в том, чтобы есть мороженое в полдесятого утра, и, есличестно, я их полностью поддерживаю.

Йога никак не вписывается в римский образ жизни, — покрайней мере, мне никак не удается объединить это. Я даже решила, что у Рима ийоги нет вообще ничего общего. Ну разве что тот факт, что римляне носили тоги,а слово «тога» рифмуется с «йога».

Мне срочно нужно было с кем-то познакомиться. Я взялась задело и к октябрю нашла кучу друзей. Теперь я знаю двух Элизабет, которые, как ия, тоже живут в Риме. Обе из Штатов и обе писательницы. Первая пишет романы, авторая пишет о еде. У второй Элизабет квартира в Риме, домик в Умбрии,муж-итальянец и работа, подразумевающая путешествия по Италии с дегустациейместной кухни и описание своих впечатлений в журнале «Гурман». Сдается мне, впрошлой жизни эта Элизабет только и делала, что спасала утопающих сиротокНеудивительно, что она в курсе всех лучших римских ресторанов и кафе — это онаотвела меня в gelateria,[11] где готовят замороженный рисовыйпудинг (если в раю им не кормят, не хочу попадать в рай). На днях Элизабетпригласила меня на обед. Помимо барашка с трюфелями и карпаччо в муссе излесных орехов нам подали по крошечной порции экзотических маринованных lampascione,которые, как известно, являются не чем иным, как луковицами дикорастущегогиацинта.

Нельзя забывать и о моих друзьях Джованни и Дарио,красавчиках-близнецах, с которыми мы тренируем разговорную речь. Джованни такоймилый, что его впору объявить итальянским национальным достоянием. Он очаровалменя в первый же вечер нашей встречи. Я расстроилась из-за того, что не могувспомнить нужные слова по-итальянски, а он положил мне руку на плечо и сказал:«Лиз, надо быть терпеливой к себе, когда учишься чему-то новому». Иногда мнекажется, что Джованни старше меня, — у него такое серьезное выражениелица, он окончил философский факультет и разбирается в политике. Мне нравитсяего смешить, правда, не все мои шутки до него доходят. Шутки на чужом языкесложны для понимания, особенно если вы такой серьезный молодой человек, какДжованни. Недавно он признался: «Когда ты шутишь, я не поспеваю за смыслом. Явечно на шаг позади, как будто ты — молния, а я — гром».