Король сделки - Джон Гришэм

Начав употреблять наркотики, он начистопотерял память, так что о последних годах его жизни точно не было известноПочти ничего. Экс приложил немало усилий, чтобы разузнать хоть что-нибудь, вделе хранилось несколько писем и распечаток электронных сообщений,фиксировавших те или иные остановки на этом скорбном пути. В возрастечетырнадцати лет Текила провел месяц в камере предварительного заключенияокруга Колумбия. Потом – Центр временного содержания малолетних преступников.Не успев выйти за ворота, Текила прямиком направился к дилеру и купил кокаин.Два месяца в Очард-Хаусе – печально известном заведении для несовершеннолетнихнаркоманов – тоже мало помогли. Текила признался Тэлмаджу Эксу, что тамупотреблял не меньше наркотиков, чем на воле, В шестнадцать лет он попал в«Клин-Стрите» – нешуточное заведение для таких, как он, очень похожее наздешний реабилитационный лагерь. Запись, сделанная Эксом, гласила: «…через двачаса после выхода он уже был под сильным воздействием наркотика». Суд по деламнесовершеннолетних приговорил Уотсона к содержанию в летнем лагере для трудныхподростков, когда ему исполнилось семнадцать, но строгого надзора там не было,и Текила зарабатывал тем, что продавал наркотики друзьям по несчастью.Последнюю перед здешним лагерем попытку отучить его от зависимости предпринялпреподобный Джолли, настоятель церкви Грейсон, известный борец за душинаркоманов, руководивший соответствующей программой реабилитации. В письме,полученном Тэлмаджем Эксом от преподобного Джолли, выражалось мнение, чтоТекила – один из тех трагических случаев, которые можно считать «практическибезнадежными».

Но какой бы печальной ни представлялась этабиография, в ней не было и намека на насилие. Пять раз Текилу арестовывали ипризнавали виновным в грабежах, один раз – в магазинной краже, дважды – внезаконном хранении незначительного количества наркотиков. При этом Уотсонникогда не прибегал к оружию, во всяком случае, ни разу не был уличен. Факт непрошел мимо внимания Экса, который на тридцать девятый день пребывания Текилы влагере сделал запись: «…склонен избегать малейшей угрозы физическогостолкновения. Судя по всему, испытывает неподдельный страх перед болеесильными, равно как и перед большинством слабых».

На сорок пятый день Текила снова прошел медицинскийосмотр. Его вес пришел в норму. Кожа очистилась от «…коросты и сыпи». Он делалуспехи в учебе, интересовался искусством. День за днем записи становилиськороче. Жизнь Текилы в лагере входила в обычное русло. На некоторые дни вообщене приходилось никаких записей.

А вот на восьмидесятый день запись оказаласьпримечательной: «Он осознает: для того, чтобы оставаться чистым, ему необходимодуховное руководство. Сам боится не справиться. Говорит, что хотел бы остатьсяв лагере навсегда».

День сотый: «Мы отпраздновали сотый деньшоколадноореховыми пирожными и мороженым. Текила произнес небольшую речь. Онплакал. В качестве поощрения ему разрешили двухчасовую прогулку вне лагеря».

День сто четвертый: «Отпущен на два часа. Ушели вернулся через двадцать минут с фруктовым мороженым на палочке».

День сто седьмой: «Послан на почту, спустя часвернулся».

День сто десятый: «Двухчасовая прогулка прошлабез эксцессов».

Последняя запись относилась к сто пятнадцатомудню: «Был отпущен на два часа, не вернулся».

По мере того как защитники листали страницы,Ноланд все внимательнее наблюдал за ними.

– Есть еще вопросы? – спросил он так, словнодавал понять, что у него уже отняли достаточно времени.

– Грустная история, – заключил Клей, сглубоким вздохом закрывая папку. У него было много вопросов, но это были не тевопросы, на которые мог – или захотел бы – ответить Ноланд.

– Даже в нашем несчастном мире, мистер Картер,это одно из самых скорбных мест. Я не слезлив, но Текила заставил меня плакать,– подытожил Ноланд, вставая. – Вам понадобятся какие-нибудь копии? – Аудиенцияявно была окончена.

– Может быть, позже, – ответил Клей. Онипоблагодарили руководителя наставников за то, что он уделил им время, ипоследовали за ним в приемную.

В машине, застегнув ремень безопасности, Родниокинул взглядом улицу и очень тихо сказал:

– Внимание, дружище, у нас новый приятель.

Глядя на счетчик горючего и гадая, хватит лиим бензина, чтобы доехать до конторы, Клей небрежно спросил:

– Какой еще приятель?

– Видишь бордовый джип вон там, в полукварталеот нас на другой стороне улицы?

Клей посмотрел:

– Ну и что?

– За рулем черный субъект, верзила вбейсболке, кажется, «Редскинз». Он наблюдает за нами.

Вглядевшись, Клей с трудом различил фигуруводителя, цвет кожи и бейсболку он рассмотреть не смог.

– Почему ты так думаешь?

– Я дважды видел его на Леймонт-стрит, когдамы там были. Ошивался поблизости, делал вид, что не смотрит на нас. Когда мыприпарковывались здесь, я заметил этот джип в трех кварталах отсюда, а теперьон рядом.

– Почему ты думаешь, что это тот самый джип?

– Бордовый цвет не такой уж распространенный.И потом видишь вмятину на переднем бампере справа?

– Кажется, вижу.

– Это тот самый джип, точно. Давай проедемвперед и получше рассмотрим водителя.

Клей медленно направился к бордовому джипу.Шофер моментально укрылся за газетой. Родни записал номер машины.

– Зачем кому-то за нами следить?

– Наркотики. Дело, как всегда, в них.Возможно, Текила был распространителем. Возможно, у парня, которого он угрохал,были опасные дружки. Кто знает?

– Хотелось бы узнать.

– Давай не будем сейчас копать слишкомглубоко. Поезжай, а я прослежу, увяжется ли он за нами.

Проехав с полчаса на юг, они остановилисьвозле заправочной станции на авеню Пуэрто-Рико, неподалеку от Анакоста-Ривер.Пока Клей заливал в бак бензин, Родни наблюдал за проезжающими машинами.

– Отстал, – сказал он, когда они тронулисьснова. – Едем в контору.

– Почему они сняли наблюдение? – спросил Клей,заранее готовый поверить в любое объяснение.

– Точно не знаю. – Родни не переставалсмотреть в зеркало заднего вида. – Вероятно, хотели лишь убедиться, что мыдействительно пойдем в лагерь. А может, поняли, что мы их засекли. Послединемного, не будут ли тебя пасти.