Боясь тебя - Б. Б. Рейд

— Следи за своим ртом, — рявкнул он.

— О, верно. В этой семье мы не говорим правды. Мы разбрасываем деньги, чтобы прикрыть нашу чушь, и наступаем на любого, кто встанет у нас на пути. Ты хорошо нас воспитал. Неудивительно, что наша семья вымирает. Кто захочет рожать в такой семье отморозков?

— Киран, я предупреждаю тебя…

— По крайней мере, я знаю правду. Думаю, можно сказать, что брак распущен. Я, черт возьми, не отдам свое семя какой-то несчастной суке, чтобы она могла понести таких жестоких отморозков, как я. Я жесток, но не настолько. Думаю, это больше, чем я могу сказать тебе и моему трусу отцу.

Джон встал со своего места, схватив меня за рубашку прежде, чем я смог полностью сказать слово «отцу». Его глаза были почти черными от ярости, когда он смотрел на меня сверху вниз, отрывая мои ноги от земли.

— Следи за своим гребаным ртом.

— Правда больно, словно член в задницу, да? — Я ухмыльнулся ему, и, полагал, что это могло быть ошибкой, потому что следующее, что осознал, я летел через комнату и врезался в дверь позади себя. Я видел, как лицо Джона краснеет, мышцы и вены на его шее напрягаются, но вместо того, чтобы источать агрессию, как я ожидал, он стоял на месте.

Я нелепо рассмеялся.

Что я могу сказать? Его гнев меня позабавил.

Мой хриплый смех начал утихать от первого звука стона, когда Кинан просыпался ото сна, вызванного наркозом. Я замолчал, как только его глаза открылись и тут же сосредоточились на мне. Несмотря на то, что он принимал наркоз и обезболивающие, его глаза стали яснее, когда он увидел меня.

Мы смотрели друг на друга, казалось, целую вечность, когда я начал понимать, что он говорил мне своими глазами. Я кивнул, затем повернулся, чтобы уйти, и закрыл дверь. Я не чувствовал ни массивного опускания плеч, ни ритмичного биения сердца, когда оно замедлялось, ни чертовых эмоций, чуждых мне, но быстро становившихся знакомыми — Сожаление.

Мой кузен. Мой брат. Ненавидел меня.

* * *

Я бесцельно ездил, пока не позвонил Марио и сказал, что хочет встретиться. Я был не в настроении для его дерьма. Он давно хотел, чтобы я работал на него, и ответ всегда был один и тот же.

Я ни на кого не работаю.

И только когда я оказался в более глубоком дерьме, я начал обдумывать его предложение. Прошло много лет с тех пор, как я был на той стороне закона, и даже тогда я был всего лишь ребенком.

Я подъехал к гостинице, где он был, чтобы спрятаться и припарковаться. Я не сразу вышел. Вместо этого я проверил территорию в поисках недружелюбных или нежелательных лиц. Шавки моего отца всегда скрывались где-то в тени, и некоторые из них могли наблюдать и вести прослушку прямо сейчас. В конце концов, мне придется перестать играть в прятки со своим прошлым. Оно не могло ждать вечно.

Войдя в отель, я снова осмотрел вестибюль и окрестности, прежде чем двинуться к лифту. Я прошел по коридору, когда лифт остановился на его этаже. Дверь открылась прежде, чем я успел постучать, и он провел меня внутрь.

Комната была пуста, в ней не было багажа и всего такого, что указывало на то, что это место обитаемо. Марио был крайне осторожен и недоверчив, поэтому никому, в том числе и мне, не позволял знать, где он обитает.

— И что же важное?

— Есть кое-что, что тебе нужно увидеть.

Когда он вытащил свой телефон, я тут же рассердился.

— И ты не мог мне это на электронку скинуть? Сообщение? С чертового Facebook.

Я знал, что в моем гневе нет необходимости, но я был в дерьме. Все были мишенью.

Мне была нужна Лэйк.

Мне пришлось напомнить себе, что я больше не использую ее таким образом. За последние несколько месяцев она стала чем-то более ценным, чем моя личная боксерская груша, и черт меня побери, если бы я знал чем.

— Поверь мне. Это не то, из-за чего тебя поймают.

Он бросил мне телефон, и я поймал его в воздухе. Я посмотрел на телефон и увидел то, что выглядело как видео, прежде чем поднял глаза, чтобы встретиться с его глазами и задержать взгляд.

После нескольких минут безмолвного общения я нажал на символ треугольника, и началось воспроизведение видео. Качество было хорошее, поэтому я мог все ясно видеть. На экране появилась кровать с красными атласными простынями, и появилась девочка лет девяти или десяти, с завязанными глазами и скованными руками.

Комок начал формироваться у меня в горле, когда я сжал телефон в руке. Я хотел его сломать.

Я знал, что это было, что он пытался мне показать. Это было снова дежавю, только на этот раз не мы с Лили. На экране была какая-то неизвестная жертва и взрослый осел.

Прежде чем Марио успел среагировать, его телефон пролетел через комнату в ближайшую стену и разлетелся вдребезги, прежде чем упасть, перед тем как девочка должна была сделать …

Блядь.

Я мог сформировать только одну законченную мысль. Кому-то нужно было умереть.

Марио молчал, прислонившись к стене, как будто телефон только что не разбился всего в двух дюймах от его головы.

— Почему ты мне это показал? — рявкнул я, наконец обретя голос.

— Чтобы ты наконец проснулся, чувак.

— Ты думаешь, я не очнулся?

Мой голос превратился в оглушительный рев. Столько эмоций и ни одну из них мне не хотелось ощущать. Те же самые эмоции, которые многие считали несущественными. Я был виноват в этом. Меньше всего мне хотелось ощущать хоть что-то.

— Нет, если ты продолжаешь сидеть сложа руки и позволяешь этому случиться с сотнями, нет, тысячами детей. Как ты думаешь, сколько их прошло через их руки с тех пор, как ты там был, а? Думаешь, это прекратилось, когда ты ушел? Это, черт возьми, не прекратилось после того, как тебе пришлось убить маленькую девочку.

— Ублюдок…

Его горло оказалось в моих руках, когда я прижал его к стене, прежде чем я смог дважды подумать об этом.

Мне нужно было кого-то обидеть. Чтобы взбесится.

Мне была нужна Лэйк.

Мне нужно было заставить ее почувствовать мою тошнотворную одержимость ею. Марио был по крайней мере сорок фунтов на мои сто девяносто, но в тот момент я был далеко за пределами разумного. С его стороны потребовалось несколько сложных движений, чтобы вырваться из моей