Троянский конь - Стэл Павлоу

– На топчан!

Ген снова не подчинился. Страшная петля, свисающая со второй жерди, качнулась к лицу. Но стариковская рука перехватила жердь. Кожа на руке была дряблой и желтоватой, с пигментными пятнышками, сквозь нее проступали тонкие кости и голубые жилки.

– Ген, пожалуйста, сделай, что от тебя хотят. Иначе им придется причинить тебе вред.

Он произнес это спокойно и даже сочувственно. Но за этими интонациями таился мрак, который не позволял довериться ему до конца.

Хрупкая рука взяла Гена за подбородок и с неожиданной для старика силой вздернула его голову вверх. Они посмотрели друг другу в глаза. Изучая. Меряясь силой. И ни один не отвел взгляд.

– Нам нужно продолжать работу, мы не можем ждать, пока пройдет приступ твоего боевого безумия. Нет времени, вот и все. А теперь… ты постараешься быть смирным?

– Я постараюсь тебя убить,– пообещал Ген, глядя в холодные глаза собеседника.

Как ни странно, лицо старика тут же смягчилось.

– А в этом я совершенно не сомневаюсь.

Молодой лаборант нанес гель и прикрепил к голове Гена последний из тридцати двух плоских дисков-электродов. Металл холодил кожу. Лаборант проверил, что диск держится прочно и хорошо проводит ток под низким напряжением.

– Все готово, мистер Лоулесс.

Старик подошел к кушетке, держа в руках небольшую стеклянную ампулу с густой красной жидкостью.

– Что ты сделал со вторым флаконом? – спросил он.

Ген постарался отвернуться, но лицо его невольно напряглось. Было ясно, что ампула вызывает в нем какие-то воспоминания.

Он отвел взгляд.

– Я не знаю.– Он попытался проверить на прочность ремни, которыми его локти и колени были привязаны к кушетке.– Что вы со мной делаете?

– Отвечай на вопрос.

Лоулесс склонился над Геном, опираясь обеими руками на набалдашник длинной инкрустированной трости черного дерева.

– Где второй флакон?

– Я его съел.

– Неудивительно, учитывая твое нынешнее состояние. У нас был договор. Одна ампула. Раз в месяц. Ты нарушил контракт.

– Плевать я хотел на твои контракты.

Ген напрягся, но путы не поддавались. Бесполезно. Лоулесс поднял трость, приложил ее конец к щеке Гена и заставил его повернуть голову.

– Смотри на меня, когда я разговариваю с тобой, грязная неблагодарная свинья! Мне бы не хотелось начинать все заново с кем-то другим.

Ген плюнул в старика, но промахнулся. Плевок попал на пол, под ноги.

– Я говорила, что он не подходит для этого.

Старик посмотрел на стеклянную перегородку, за которой стояла рыжеволосая женщина, сжимая в руках микрофон.

– Мег, оставь нас.

«Значит, вот как ее зовут!»

– Он не достоин такой чести, он – дурак,– не унималась та.

– Мегера! У него свои недостатки, у тебя – свои. И ты для этого дела точно не подходишь. Выйди немедленно. Я не собираюсь выслушивать еще и твое чириканье!

Он махнул рукой. Двое охранников тут же вошли в соседнюю комнату и выпроводили женщину насильно.

Ген даже ощутил уважение к этому мудрому старику. Он правил в своем королевстве железной рукой.

– Лоулесс.

Ген покатал это имя на языке, словно редкое красное вино с богатым букетом.

– Значит, ты вспомнил меня?

– Нет, вон тот так сказал.

Лаборант стоял, повернувшись к ним спиной, и смотрел на компьютерные экраны, на которых плясали ломаные линии волн мозговой активности Гена.

Пленник с тревогой следил за извилистым графиком.

– Мы снимаем ЭЭГ,– пояснил Лоулесс.– Электроэнцефалограмму. Карту электромагнитных волн твоего мозга. Ты, конечно, помнишь, что все это было и прежде?

– А чего ты хочешь добиться?

Невинные, казалось бы, слова заставили Лоулесса запнуться. Какой еще вопрос был бы более очевиден в такой ситуации?

Старик положил дряблую высохшую руку на молодое упругое плечо Гена.

– То, что предлагали Одиссею, а он по глупости отверг. Что искал Гильгамеш, но так и не обрел. Что украл Тифон, и за свой грех был обращен в цикаду… а это больше, чем заслуживал бедный брат Приама. Что обещали суки Кибелы, но так и не дали. Дар, которым Рок наградил Киклада, в наказание мне. Бессмертие.

– Ты сошел с ума.

– Мой мальчик, какой ты смешной. Разница между безумием и эксцентричностью заключается в толщине кошелька. Поэтому я весьма и весьма эксцентричен. А теперь отвечай: что ты знаешь о своей жизни?

Ген бросил на Лоулесса удивленный взгляд. Опять этот вопрос!

График на экране синхронно подпрыгнул. Потрясенный лаборант повернулся к хозяину.

– Работает!

– Наконец-то мы сдвинулись с мертвой точки. – Старик потрепал Гена по руке.– Хорошо. Может, твой упрямый умишко поможет нам.

Он снова поднял палку и, с силой вдавливая ее в щеку Гена, заставил того повернуть голову к экранам.

– Это альфа-волны. Они нам расскажут о тебе всю правду.

Ген услышал, как открылась дверь и кто-то вошел в комнату. Он приподнял голову и увидел рыжеволосую женщину, подошедшую к кушетке. На ней был белый медицинский халат, а в руках – поднос. На подносе стояли маленькие склянки, заполненные прозрачной жидкостью, ватные тампоны и пипетка.

– Мег.

Женщина не ответила.

Она взяла пипетку и принялась капать на тампоны жидкостью из баночек. Ген встревожился. Он забился в путах, презрев боль в содранных запястьях.

– Я думал, что ты приказал ей уйти!

Лоулесс сделал крайне удивленное лицо.

– Я ничего такого не приказывал.

– Что она делает?

– Она подготавливает среду.

– Я не понимаю!

– Конечно, не понимаешь. Поэтому мы здесь.

Рыжеволосая стерва улыбнулась Гену.

«Почему она это делает?»

Это Мегера или нет? Он понадеялся, что нет, когда женщина прижала ему к носу ватный тампон.

Ноздри заполнил дурманящий аромат специй и небывалых цветов.

– Души подземного мира воспринимают наш мир только через запахи.

Ген подавил желание вдохнуть этот аромат поглубже.

– Подземный мир – это царство, где нет ничего материального, лишь образы, призраки, туман, тени и сны. Его нельзя ни коснуться, ни увидеть. Он таится в твоем сердце. Это память. Испей ее до дна. Ты должен дышать глубоко, чтобы мы могли возродить твою душу.