Король в изгнании - Джеймс Алан Гарднер

Туловище венчает голова размером с пушечное ядро, заключенная в бронированный панцирь, который вдвое толще, чем на всех остальных частях тела. На голове имеется несколько уязвимых мест – большие уши, напоминающие антенны бабочки, и вибриссы, похожие на кошачьи, играющие роль дополнительных обонятельных рецепторов, которые, слегка покачиваясь, улавливают в воздухе молекулы запаха, но они вовсе не являются жизненно необходимыми. Если они ломаются или повреждаются в схватке, это почти не причиняет вреда. Воин просто не слишком хорошо слышит и плохо ощущает запахи в течение нескольких дней, пока поврежденный орган не отрастет снова.

Единственная незаменимая часть на морде воина – это костистое острие на ее вытянутом конце, которое не крупнее человеческого большого пальца, но отлично используется в качестве штыка. В случае необходимости воин может воткнуть это острие врагу в глаз. Конечно, только в крайнем случае. Все мандазары обладают весьма тонким обонянием и терпеть не могут запаха чужой крови, налипшей на кончике носа.

Панцирь несшегося в мою сторону воина был ярко-красным. Я понял, что мандазар молод, лет двадцати, не больше, – по мере взросления цвет тускнеет, не говоря уже о том, что воин приучается не нападать на людей, едва только они появляются в поле его зрения. Вряд ли он ожидал встретить того, кто провел немало лет на родной планете мандазаров и научился достаточно многому, чтобы показать чересчур самоуверенной молодежи, что люди не настолько мягкотелы, как кажутся.

Так или иначе, мне не хотелось причинить вред импульсивному подростку лишь из-за того, что ему не хватало здравомыслия. Я быстро скрестил руки на груди в жесте подчинения и крикнул: «Найзо!» – сокращенная форма «Най халабад тайджеф су реллид пузо», что означает: «Подчиняюсь твоей королеве и ее законному праву владеть этими землями». Тысячу лет назад древние воины-мандазары, наверное, получали неизмеримое удовольствие, пытаясь продекламировать длинный вариант этой фразы, прежде чем вражеская клешня вонзится им в брюхо. В своем роде это было испытание на выдержку – показать, насколько они хладнокровны, спокойно и медленно произнося ритуальный текст, в то время как враг несется прямо на них. Однако с появлением огнестрельного оружия цветистые слова сократились до «Найзо», когда для сдающихся оказалось крайне важным быть краткими.

Конечно, если кто-то мчится прямо на тебя, не важно, с оружием или с клешнями, всегда есть шанс, что он не остановится, даже если ты будешь орать во все горло. Воин, который несся ко мне, не сбавил скорость, когда я крикнул ему «Найзо!», ноги его стучали по земле, словно копыта чистокровного жеребца, намеревающегося на бешеной скорости промчаться прямо по моему распростертому телу.

Я бы перепугался до смерти, будь он действительно конем – у лошадей твердые как камень копыта, и они очень хорошо умеют ими лягаться. К счастью, телосложение мандазарских воинов не позволяет им вставать на дыбы, и они совершенно не умеют лягаться, если только не учились этому годами. Природа дала им в качестве оружия клешни и костяные носы; стоит их этого лишить, и им больше нечем будет защищаться.

Я продолжал кричать «Найзо!», на тот случай, если воин просто пытается произвести впечатление на остальное свое семейство – из купола позади него вышли еще четверо мандазаров, трое рабочих и самка, которые восхищенно наблюдали за каждым его движением. Но когда воин приблизился настолько, что мне стало ясно – он действительно собирается по мне пробежаться, я вышел из позы подчинения и сделал ложный шаг влево, словно уклоняясь с его пути. Воин свернул в ту же сторону – что означало, что он был совершенно не обучен настоящим дракам. Он широко раскинул лапы на поясе, не давая мне его обойти, и раскрыл клешни, намереваясь меня схватить, но я уже отскочил вправо, оказавшись вне его досягаемости.

Воин проскочил мимо меня, слишком разогнавшись для того, чтобы остановиться. Будь у него хоть какой-то опыт сражений с людьми, он продолжал бы двигаться; но мандазар опустил свой ракообразный хвост, тормозя им по земле, чтобы быстро сбавить скорость. Он наверняка хотел развернуться и снова попытаться меня поймать, но я был уже позади него, и его хвост находился прямо у моих ног. Взбежав по хвосту, я бросился ему на спину.

Мандазарские воины умеют прыгать, но не в такой степени, как необъезженные мустанги. Как я уже говорил, его телосложение не позволяло ему совершать свойственные лошадям трюки – на восьми ногах не попрыгаешь так, как на четырех. Удержавшись на нем верхом, я обхватил его за горло – не настолько крепко, чтобы размозжить ему гортань, но каждый раз, когда он пытался подпрыгнуть, моя рука слегка перемещалась по панцирным пластинам, покрывавшим его шею. Мои инструкторы по рукопашному бою на Трояне говорили, что, если надавливать в этом месте, панцирные пластины вонзаются в находящуюся под ними мягкую плоть, воздействуя сразу на три основных нерва, что вызывает резкую боль, хотя и не причиняет реального вреда.

Так что я продолжал сжимать его шею, пока тело мое болталось из стороны в сторону на спине воина. Я получил множество шишек и ссадин, но, судя по тому, что я слышал, на мою долю не досталось и половины тех страданий, что испытывал он. Воин пронзительно вопил и размахивал своими лапами-чиджрит, пытаясь стряхнуть меня, в то время как его клешни яростно щелкали, не в состоянии меня достать.

Я ощущал едкий запах боевого мускуса С, исходивший от его шкуры, – тот, который пахнет словно жженый сахар. Это означало, что воин напуган и начинает терять голову. Железы, выделяющие мускус С, срабатывают лишь в моменты крайнего отчаяния – сигнал, которым воин сообщает своим товарищам по оружию, что нуждается в помощи, даже если сам он слишком упрям для того, чтобы ее принять. К счастью для меня, вокруг не было других воинов – а мандазары возле купола, рабочие и самка, даже и мечтать не могли о том, чтобы присоединиться к схватке. Для воина считался страшно оскорбительным даже малейший намек на то, что ему может потребоваться помощь от представителей других каст.

После десяти секунд отчаянных попыток сбросить меня воин несколько успокоился – то ли обдумывал новую тактику, то ли не мог больше вытерпеть боли. Пока он решал, что делать дальше, я, продолжая обхватывать одной рукой его шею, уцепился другой рукой за конец его вытянутой морды.

Мышцы, открывающие рот мандазара, не слишком сильны – если захватить большим пальцем шип на носу, а остальными пальцами поддеть челюсть, очень легко не дать ему раскрыть рот. Если сделать все правильно, можно даже зажать ладонью его ноздри. Полностью, конечно, доступ воздуха не перекрыть, но серьезные проблемы создать вполне можно – особенно если он тяжело дышит, пытаясь скинуть тебя со спины. Хороший способ дать понять противнику, что ты держишь ситуацию под контролем, но вовсе не собираешься придушить его насмерть.

Еще через несколько секунд воин подо мной перестал сопротивляться. Он что-то произнес, но со сжатыми челюстями слов было не разобрать. Я слегка ослабил захват.

– Сдаюсь, – сказал он.

– Что? – переспросил я, полностью его отпустив.

– Сдаюсь. – Он тряхнул головой и фыркнул, прочищая нос. – Я. – Он снова тряхнул головой, затем со всей силы чихнул, разбрызгивая во все стороны слюну и слизь. – Подчиняюсь, я. Отдаюсь на милость, я. Унижаюсь, я, ты вонючий хуман.