Я и это переживу - Наталия Журавликова

Что делать? Они живут на его территории, то есть, ему сбежать не получится. Честное слово, проще у кого-то жить, чем самому предоставлять крышу. Попросить уйти? Она его жена, законная. И ребенку всего три месяца. К тому же, малышку он полюбил. Его удивляло, что кажется, кроха тянется к нему больше, чем к матери. Успокаивается у него на руках чаще, чем у неё, по крайней мере. К отцовству у Петра интерес проснулся и в целом. Теперь он с удовольствием стал «воскресным папой», гуляя со Стёпкой каждый выходной, если его, конечно, не звали на установку окон. Контраст между смышлёным трёхлеткой и маленькой Ульяной, которая только-только начала понимать, что руки и ноги – это её часть, был очевиден.

С одной стороны, Ирину очень злило, что Пётр стал на работе задерживаться сверхурочно, брать заказы на выходные и неожиданно переквалифицировался в хорошего папу для сына. Понятно же было, что он просто старается меньше бывать дома. С другой стороны, ей и самой не особенно хотелось видеть его рядом, несмотря на помощь, которую он ей без возражений и вздохов всегда оказывал. Она с ним просто мирилась, как с неизбежностью, это уже было ей понятно самой. Легкая влюблённость, элемент новизны, очарование юношеских чувств, бережно хранимых Петром со школьной скамьи, его поддержка в трудную минуту – всё это осталось позади. Появился быт и маленькая странная девочка, которая (это Ирина хорошо чувствовала, хотя и называла себя за это сумасшедшей) её не любила. Маленькое тельце сжималось, когда Ира брала дочку на руки. Она будто не хотела к ней идти! Ирина разглядывала крохотного человечка, находила свои черты, умилялась младенческим гримаскам. Но чувствовала себя при этом какой-то отстранённой.

Когда молоко пропало, Ира, к своему стыду, испытала облегчение. Ужас какой, подумала не о том, как бы ей восстановить лактацию и вернуть естественное питание дочери в краткие сроки. Нет! Первая мысль была: «Как было бы хорошо перестать оценивать каждый кусок прежде, чем его съесть. И вина можно хряпнуть. Прямо сегодня. Мне не хочется, но как факт».

Две недели она по-честному выполняла все рекомендации «для возвращения молока». И это даже принесло небольшой результат. Но, как ни странно, на вынужденном искусственном вскармливании девочка стала гораздо спокойнее. «Животик» отступил. Возможно, всё дело было и не в материнском молоке, просто возраст в три месяца уже миновал.

– Ничего, прошли колики, скоро зубы на подходе, – изрёк мрачноватое пророчество Пётр. Ирина готова была ему врезать.

Время шло, Ира пыталась привести свою жизнь в нормальный вид. Пусть не инстаграмный, но хотя бы благоустроенный.

Малышка начала ползать, а потом и делать попытки ходить. Это было трогательно, Ирина в такие моменты чувствовала себя мамой чуть больше обычного. К десяти месяцам, перед самым новым годом, девочка пошла уже уверенно. Это случилось на улице. Ульяна стояла, ухватившись ручками за скамейку, и вдруг повернулась к Ирине, которая пошла к коляске, взять термос с тёплым чаем. Их разделяло небольшое расстояние. Девочка улыбнулась матери, раскинула руки, и неловкой походкой, как бегущий пингвин в объемном комбинезоне, проследовала к Ирине. Та схватила ребенка в охапку, и почему-то разрыдалась. Это были первые её слёзы счастья со времени рождения дочери.

– Господи, почему, как я стала такой вот раздраженной тёткой, которая не рада своему ребенку? – горько размышляла Ирина.

А ночью ей приснился кошмар. Она их давно уже не видела. Ирина стояла у того самого торгового центра, а через дорогу к ней бежала Ульяна. Раскинув ручки и смешно переваливаясь. У Иры сжалось сердце, она слишком хорошо знала, что будет дальше. Автомобиль появился ниоткуда и ехал, ускоряясь, прямо на бегущую ему наперерез маленькую девочку.

– Неееет! – закричала Ира, и проснулась. Кажется, уже открывая глаза, она слышала звук удара и визг тормозов.

Ирина обливалась холодным потом в пустой кровати. Пётр дома не ночевал, сослался на то, что ему надо с утра рано ехать на заказ, и он поспит у друга, чтобы встать утром с ясной головой. Ведь у Ульяны теперь «зубки» и ночи снова неспокойные. Да уж, сегодня Ирина вполне способна составить дочери компанию, а то и конкуренцию по части ночных криков.

Молодая мать кинулась к детской кроватке. Дочка ворочалась, Ира явно её побеспокоила своими воплями. Она погладила девочку по спине, успокаивая. Тут её будто обдало холодом. Время – после полуночи, уже новый день. День смерти её бывшей свекрови под колёсами авто беспечного водителя-болтуна. Ровно два года, как не стало желчной Анны Викторовны, портившей ей жизнь.

***

Новый год прошёл как-то рутинно. Практически перед началом боя курантов Ульяна проснулась, раскапризничалась, засыпать долго не хотела, так что Ирина не успела загадать желание под бокал шампанского и поздравление Президента. Более того, пытаясь уложить дочь, она и сама уснула рядом с ней, потому что была измотана. Она всё-таки пыталась держать лицо и устроить идеальный семейный ужин. Наготовила на роту солдат, хотя гостей они и не ждали.

Проснувшись в три часа ночи, Ирина поняла, что муж всё ещё сидит на кухне перед телевизором. Придя к нему, застала его в компании бутылки коньяка и телефона. Петя активно сидел в соцсетях, поздравляя друзей и принимая поздравления. Подошла, села рядом.

– Шампанское будешь? – спросил Пётр.

– Давай.

Налил ей бокал, чокнулись за Новый год.

Он выглядел обиженным. Нет, Петя был взрослым и разумным человеком, понимал, что встреча нового года в маленьком тесном помещении с ребенком, которому и года не исполнилось, вряд ли будет искромётным событием. Но… он остался один в так называемый семейный праздник, потому что остальные сначала плакали, потом спали.

– Ты устал от нас? – спросила Ирина.

Петя вздрогнул. Он как раз думал об этом. Что устал так жить.

– Я понимаю, что это – не вечно, – начал он. – Но я заколебался уже.

На самом деле, он сказал не «заколебался», а более резко.

– Мы в каком-то тупике, – выражать мысли Пете помогало выпитое виски. Коряво, зато честно и по существу. Наболело. – Я тебя люблю, и Ульянку тоже люблю. Но я постоянно не выспавшийся, на пределе уже. И с тобой у нас как-то всё уже не так. Помнишь, как вначале было? Любовный рай.

– А сейчас бытовуха, – продолжила Ирина. Она резко допила шампанское, и сама налила себе ещё. – Нам в Пензу лучше уехать, наверное, – сказала она. – У родителей поживу, Уля подрастёт пока. Потом вернёмся, в садик её устрою.

– Не, не надо, – смущённо стал отбиваться Петя. – Не хочу я вас высылать. Там нас весь район знает, представляю, что скажут, когда ты туда переедешь. Давай попробуем дальше. Скоро же и зубы все вырастут, и дочура старше станет. Справимся.

И они пытались справиться. Только вот Ире становилось всё сложнее. Девочка росла и отношение её к родной матери становилось всё более странным. Или Ирине это казалось? Иногда она думала, что вот-вот сойдёт с ума, или даже уже сошла.