Драконоборец. Том 2 - Илья Крымов

– Хорошо. Твоя жизнь – твое дело.

Тем вечером они, как и прежде, распрощались неподалеку от дома-колодца[8], в котором жил Тобиус, и небольшой остаток пути волшебник проделал самостоятельно.

Выйдя в город, он уже не возвращался во владения Паскаля Мерата, чему был рад – ведь каждую ночь, проведенную там, он просыпался в холодном поту. Райла продолжала взывать к нему из темной глубины, а он… был бессилен.

К счастью, в столице мучения отступили.

Путь во внутренний дворик дома перекрывали деревянные ворота, охранявшиеся дежурным жильцом.

– Вы не любите приходить рано, месье, – пробормотал Пьер, отпирая замок и впуская Тобиуса, – а ведь на улицах опасно. Особенно по ночам.

– Никто не позарится на скромного золотаря.

– И все же береженого Кузнец бережет.

Тайный кабинет снимал для своего нового агента целых две комнаты. Проводя дни в городе, по возвращении волшебник обычно принимался корпеть над своей книгой заклинаний либо закрашивал лезущую седину гоблинской алхимической краской.

– Я дома.

Волшебник закрыл за собой дверь, стянул опостылевшие плащ, шляпу и перчатки, нащупал на ближайшей полке подсвечник и зажег свечу. Слабый огонек осветил его аскетичное жилье, заставив скудный интерьер отбрасывать неверные тени.

– Я дома, Лаухальганда.

Когда Тобиус впервые явился в это место, компаньон решил все же выбраться из сумки и облюбовал один из пустых углов. На свое имя он не откликался, а когда маг подходил слишком близко – начинал шипеть.

– Клянусь, ты начинаешь меня беспокоить. Что в тебя вселилось?

Но Лаухальганда упрямо продолжал лежать в углу, поджав уши, и ни на что не реагировал.

– Тобиус?

Посох появился в руке волшебника мгновенно, но почти сразу он успокоился – в голове вспыхнул контур сигнария Талбота Гневливого.

– Ваше могущество? Давно не слышал вас.

– Исходя из того, что ты сейчас в Парс-де-ре-Нале, вижу, что цель достигнута. Как тебе городок?

– Огромен, богат, красив…

– Местные все еще мочатся в переулках?

– Видимо, некоторые традиции святы.

Волшебники вместе посмеялись.

– У меня для тебя послание от Никадима Ювелира. Но сначала скажи, ты уже был в Мистакоре?

– Не успел.

– Чем ты там занимаешься… хотя, зная твое умение влипать, я больше ничему не удивляюсь. Никадим, по его словам, смог установить контакт с неким артефактором, чьи навыки даже у него вызывают почтение. Этот кто-то прибудет в Мистакор через три дня и сможет встретиться с тобой. Насколько я понял, у тебя на руках имеются некоторые артефакты сомнительной природы.

– А я и думать об этом забыл, – обронил серый магистр.

– Так тебя это интересует или нет?

– Через три дня в Мистакоре?

Он собрался еще затемно, как мог экранировал свое временное обиталище и сплел потоки энергии, произнося заклинание Равноправные Братья.

– Дай угадаю: наряжаться в вонючие тряпки придется мне, а в Аметистовый университет отправишься ты, – проворчал появившийся напротив дубликат из псевдоматерии.

– Ахоговски верно, – кивнул настоящий Тобиус, накидывая на плечи плащ Никадима и поправляя на плече сумку. – Но в качестве компенсации я даже вплел в тебя автономное ядро гурханы[9].

– Не ври себе. Ты давно хотел попробовать применить этот старый прием, но только сейчас преуспел. Мне провести испытания?

– Если сможешь. Только не дестабилизируй его, иначе развоплотишься.

– Расскажи, чего не знаю.

Тобиус вышел в сумерки двора, где было свежо и довольно холодно в тот ранний час. Сосредоточившись, он оторвал свое тело от земли и осторожно поднял на крышу, а оттуда так же осторожно спустился в пустой проулок. Очень рано отправляться в путь было правильным решением – у мага оказалось достаточно времени, чтобы пропетлять по оживающей утренней столице.

Между Парс-де-ре-Налем и Мистакором ходили регулярные омнибусы нескольких перевозочных компаний, часть коих принадлежала не людям, а гоблинам и гномам. В извечной конкуренции с бородатыми визави зеленокожие старательно придавали своим транспортам безвкусный шик; те же предпочитали давить на надежность и знание наук. Гномские омнибусы ходили на паровой тяге, влекомые большими плюющимися паром тягачами.

Выбрав самый простой омнибус, маг поднялся на второй этаж и уселся в конце. Когда оба салона заполнились торговцами, любопытными путешественниками и волшебниками, транспорт дернулся и выполз на тракт.

Омнибус катился со скоростью тридцать лиг в час, так что, укрывшись плащом, волшебник позволил себе помедитировать. Часть его разума отдыхала, в то время как другая сонно следила за всем вокруг. Могучие тяжеловозы тянули омнибус на северо-восток по пригородам и фермерским угодьям: со временем тракт устремился в луга и холмы. Красивый, но слишком однообразный вид быстро надоедал, пассажиры отвлекались на свои дела, однако через полтора часа пути в обоих салонах вновь воцарилось оживление: ведь возле тракта показалась первая охранная башня – торчавший из земли восьмидесятифутовый[10] кристалл красно-фиолетового цвета.

Наряду с Хрустальной Аркой, что в Бреонике, Аметистовый университет по праву считался одной из старейших магических твердынь Вестеррайха. Упоминания о нем проскальзывали еще в летописях времен Эпохи Темных Метаний, когда крепость из вечного кварца – а никак не из обычного аметиста – была воздвигнута. Впоследствии ей пришлось пережить конец Второй Войны Магов, явление Драконогласого, долгие века пустовать, пока волшебники подвергались гонениям, и вновь возродиться, когда им позволили вернуться в империю. Мистакор пережил новый расцвет магии и Возмездие Далии, после чего десятилетиями оставался опорой волшебников, сражавшихся с амлотианами в Войнах Веры. В начале Этой Эпохи Мистакор стал тем, чем являлся и поныне: городом-университетом, одной из новых магических школ.

Чем ближе к университету, тем чаще встречались подле тракта охранные башни. Немногие из них остались стоять в первозданном виде – большинство было уничтожено либо повреждено. Дорога вела в объятия небольшой долины, внутри которой раскинулись стены Аметистового университета. И то ли совпало так, то ли опытный возница подгадал момент, но именно в это время солнечный свет перебрался через холмы и захлестнул стены Мистакора. Они засверкали, преломляя его и озаряя всю долину ярким фиолетовым свечением. Зрелище получилось завораживающим.