Драконоборец. Том 2 - Илья Крымов

В юности она была столь ослепительна, а ее род столь богат и древен, что Сельмару могли сосватать, почитай, в любой правящий дом Вестеррайха, но по какой-то причине она решила остановить взгляд на архаддирском дофине, которому, казалось, суждено было провести жизнь в тени своего харизматичного и обожаемого народом отца Луи Десятого Веселого. Отца, который умер в пьяном угаре от разрыва сердца, «скача верхом» не то на какой-то бимбетке[6], не то на смазливом розанчике, оставив сыну в наследство огромные долги и страну, разрываемую на части аристократическими группировками.

Маэкарн свою державу отвоевал, стал самым богатым и успешным политиком Вестеррайха, а Сельмара была рядом с ним, неизменно поддерживая и защищая мужа. Официальная же фаворитка короля – неотъемлемая дань традициям – была верной подругой королевы и посещала Маэкарна лишь для того, чтобы обеспечить ему перерыв в тяжелой работе, немного выпить и сыграть несколько партий в торжок.

– Мне нужна помощь, дружище, – прервал затянувшееся молчание король. – Прости, что так вдруг…

– Каждый король, с которым я завожу знакомство, просит меня о чем-либо. Так уж повелось.

– Хм, хм.

– Дело в ректоре Мистакора, верно? Наслышан о вашей размолвке с ним.

– Более чем странной. Сегодня он мой друг и доверенный советник, а завтра запирается в своем университете и игнорирует моих посланцев. – Маэкарн подался вперед и заговорил шепотом, а в глазах его замерцали лихорадочные отсветы истинной тревоги. – Мне страшно, дружище, вот что!

– И чем же вам поможет такой посредственный маг, как я, экселлент?

– Кхем, я не знаю.

– А, ну это все упрощает. Экселлент, я всего лишь магистр Академии.

– Тобиус, дружище, все, что я осмелюсь попросить у тебя, – это время. Видишь ли, я поручил молодому Мерату расследование. Пока что оно идет ни так ни сяк, но Паскаль талантлив, как и его отец. Рано или поздно что-то вскроется, и тогда, возможно, я обращусь к тебе за помощью.

– Экселлент, почему вы думаете, что я могу вам помочь?

Король нахмурился, помолчал немного, но в итоге лишь пожал плечами:

– Репутация и опыт. Твоя репутация и мой опыт. Я не уверен, что ты действительно сможешь помочь мне в моем деле, но страшусь не найти тебя в случае настоящей нужды.

– Я простой волшебник…

– Может, ты и хочешь им быть, но существует некий фактор, некая неизвестная в уравнении величина, которая наделяет тебя неведомыми, хаотическими возможностями, неподвластными ничьему пониманию. Согласишься погостить в моей столице еще немного? Я в долгу не останусь.

Бронзовая ладонь осторожно пожала живую: Золотой Король не требовал клятв или подписей – ему хватало рукопожатия.

Когда волшебник вышел в приемную, Дези де Рахальезы и след простыл, но напряженный капитан гвардии никуда не делся. Тобиус последовал за ним по сверкающим коридорам дворца, а затем и по парковому лабиринту.

В сердце лабиринта расположилась большая овальная поляна, если так можно было назвать пространство под плотным навесом, уставленное кушетками и статуями. На поляне оказалось немало нарядных придворных, между которыми скользили ловкие лакеи с вином и закусками. Все шумно что-то обсуждали, поминутно вскрикивая и охая под звук лязгающего металла.

В центре поляны имелась круглая площадка, выложенная камнем, эдакая небольшая арена, круглый зрачок в овальном оке, где шел бой. Двое мужчин, практически лишенных брони, стремительно скрещивали клинки шпаг, плетя быструю сверкающую вязь выпадов, парирований, контрударов и обманных приемов. Одним из поединщиков оказался Дези де Рахальеза, стремительный и гибкий, как молодой кот; его оппонент, очень высокий и жилистый мужчина с собранными в хвост огненно-рыжими волосами, уступал армадокийцу в скорости, но великолепно возмещал этот недостаток длиной рук.

Волшебник обратил внимание еще на нескольких людей, отмеченных особо яркой рыжиной. То были молодые женщины и девушки, восседавшие на кушетках в окружении кавалеров. Они громко подбадривали долговязого, выкрикивая имя Церцерион. Также за поединком следил еще один огненно-рыжий мужчина, коренастый, широкоплечий и с мускулистыми руками. Он то и дело запускал пальцы в жесткую бороду либо поглаживал висевший на поясе штакхорн[7].

Поединок оборвался неожиданно – его участники вдруг разошлись и, исполнив очень сложные пируэты шпагами, учтиво поклонились друг другу. Все сопровождалось бурными овациями. Дези кланялся еще несколько раз, после чего накинул плащ и поспешил к капитану гвардии. Бледное лицо блестело от пота, но на губах армадокийца играла улыбка.

– Видимо, нам пора, мэтр?

– Вы отлично дрались.

– О, я не дрался! Это было представление! Дофин любит шпагу, и она отвечает ему взаимностью. Он не упускает возможности попрактиковаться с мастерами, к числу коих я имею наглость относить и себя.

Дофин, подумалось Тобиусу, да, безусловно, именно так оно и было. Церцерион Зельцбург, первенец Маэкарна, будущий король. А тот коренастый с топором – несомненно, его брат Брудас, родившийся тремя минутами позже. Внешне двойняшек объединяла лишь пара черт: огненно-рыжие волосы матери и отцовские глаза – блекло-синие, цепкие, чрезвычайно проницательные. При дворе ходила присказка, гласившая, что королева родила королю двоих наследников – хитрого змея и свирепого вепря, однако взглянувшему в глаза принцам становилось ясно, что родила она двоих хитрых змеев.

Сельмара вообще имела весьма крепкое для столь изящно сложенной женщины здоровье, и три из четырех ее беременностей принесли двойню. Сначала родились Церцерион и Брудас, затем сестры-близняшки Триза и Квантина, после родилась единственная одинокая принцесса Фирцеза, и последними появились на свет сестры-двойняшки Зекстинда и Септона. Все они следили за поединком брата в тот день и увлеченно поддерживали дофина.

– И куда мне вас везти? – поинтересовался провожатый, когда под зорким взглядом барона де Рабонта они вышли на парадный двор.

– Простите?

– У меня сложные инструкции, мэтр. Монсеньор сказал, что в зависимости от ответа, который вы дали королю, я должен отвезти вас в разные места. Если вы согласились – не знаю на что, – мне поручено сопроводить вас обратно в особняк, а если отказались, на что монсеньор также выразил свою надежду, то я должен оставить вас в какой-нибудь приличной гостинице и попрощаться.

– Ясно, – протянул серый магистр, невесело улыбаясь. – Везите меня в особняк.