Огнетушитель для дракона - Наталья Метелева

И чего рот разевать? Я же не удивлялся, когда он снял и встряхнул верхнюю шкуру, а потом снова надел. Должен же он понимать, что я точно так же передвинул часть себя, а потом поставил на место. В конце концов, даже слово замена еще осталось в его языке, хотя Горыхрыч сетовал, что славяне уже сами давно не понимают, на каком языке и о чём говорят.

– Круто! – выдохнул Дима, со священным трепетом в руках разворачивая карту. – Мало того, что ты метаморф, так еще и телекинезом владеешь. Да-а… инопланетяне, блин. Здорово! Как ты это делаешь?

– Да откуда мне знать, как? Это же у-ме-ние!

– Ну, так я и говорю, классное умение! Раз ты это умеешь, может, научишь? Ну, хотя бы меня. Как старший брат по разуму.

– Это не я умею. Это Великий Ме умеет мной.

Рыжеватые брови парня недоуменно вскинулись.

– Кто-о? – он покрутил по сторонам грязно-русой головой, даже под сиденья пилотов заглянул, высматривая, не завалялся ли где-нибудь Великий Ме. – Это как понимать – умеет тобой?

– Потом объясню. Не отвлекайся. Ты обещал маршрут просчитать.

Ещё четверть часа мы посвятили горячим спорам о таком парадоксе русского бытия, как таёжные дороги, пока я не сдался, поняв, наконец: то, что дракону хорошо – человеку смерть. Всё-таки парень смотрел на тайгу со своей приземлённой точки зрения, а Ларику похитили люди, и пробираться они должны человеческими тропами по своим правилам. Версию похищения царевны дедом с мамой я, разумеется, отмёл сразу.

– Вот, смотри, – Дима ткнул обломанным ногтем в карту. – Если бы за рулем машины был я, то погнал бы её по летней дороге через эти два посёлка, потом сюда. Дождей давно не было, проехать можно. А вот тут есть широченная просека. И ведёт она как раз к стройке, где меня держали. Вездеход одолеет, насчёт внедорожника сомневаюсь. Отсюда к нам стройматериалы доставляли и… – он споткнулся на мгновенье. Голос внезапно охрип. – И прочее.

Выглянуло солнце и разбилось на мириады осколков, сиявших с каждой еловой иголки. Велика милость Ме, пощадившего меня на этот раз! Если б ещё какой-нибудь обед найти…

Я подпрыгнул на задних лапах, одновременно отталкиваясь от земли хвостом, как кенгуру. Взмахнул крыльями «кукурузника», воспарил, неимоверным усилием сдержав восторженный клич, и он в отместку запершил в горле и выдавился из моторов чёрными от натуги клубами дыма. Торжественный момент взлёта смазался приступом кашля.

– Падаем! – студент вытаращил глаза, вцепился в приборную доску, как будто она могла удержать его в воздухе отдельно от самолета.

– Пристегни ремни! – выдал я запоздалую рекомендацию, суматошней курицы хлопая неуклюжими «кукурузными» крыльями.

– Какие нахрен ремни! Где парашют?

– Зачем?

– Дай парашют, нелюдь!

– Ты его и раскрыть не успеешь, на ёлку нанижешься. Подожди, повыше поднимусь.

Между тем, моторы перестали кашлять, дым за бортом развеялся, и Дима мгновенно, словно щёлкнул тумблером, переключил тон с панического на деловой:

– И куда мы летим?

– Пока не знаю. Сверху виднее будет. Кстати, объясни мне, зачем кому-то в такой глуши строиться, да ещё и нелегально?

– Полулегально. Это частный завод, якобы по переработке древесины, а на самом деле… А зачем ты крыльями машешь? Ты же самолёт, вроде как.

Вот именно – вроде как. А вроде и никак. Я буркнул:

– Интересно, как мне еще высоту набрать? Я же без разбега взлетал.

Подумать только, он еще учить меня будет, как правильно летать! Но бестолково хлопать крыльями я перестал. И, вспомнив о торчавших вместо шасси чешуйчатых лапах, втянул их в корпус.

– У хозяев два вертолёта было, – прокричал Дима, пытаясь перекрыть мой старательный грохот. – Не грузовых, но вполне могли доставить краденую машину к Енисею. Вот только они уже два дня меня ловят, им не до того.

– Столько сил на беглого раба! – высказал я давние сомнения.

– Ну… Им не столько я нужен, сколько… э-э… в общем, я у них кое-что прихватил, кроме рюкзака и лодки.

И пистолета. Повезло же мне – свалиться в тайге на клептомана. Горыхрыч именно так обзывал вороватых европейцев в латах, норовивших спереть если не сокровища, то хотя бы хвостовой шип, отвалившийся после линьки, и хвастаться потом, что это клык обезглавленного дракона. А голова, мол, слишком велика оказалась, к седлу не приторочить. Вот от того, между прочим, и возникли легенды о наших огромных размерах, хотя на самом деле в истинном теле мы не такие и большие, далеко не динозавры. Вот даже в сказках о дедовом двоюродном брате говорится, что Горыныч на лошади ездил. Это какая ж должна быть лошадь, если верить в мифы о гигантских драконах? Ну, никакой логики у людей. Никакой! Сплошное ментальное вранье.

Вот взять Димину историю. Мне показалось странным, что рабовладельцы так плохо охраняли своё имущество. И только сейчас я обратил должное внимание на Димины руки, и сразу засомневался, что парень когда-нибудь работал на стройке. Куда ему бетон месить или кирпичи таскать с такими нежными передними конечностями? А ногти он обломить мог уже в тайге. И свежая мозоль на левой ладони может быть как от лопаты, так и от весла. Кто же он таков на самом деле, этот Дмитрий Полозов?

А какое мне до него дело? Съем, как только раздобуду молоко для вымачивания, и дело с концом. Хоть какая-то польза будет.

Пока я предавался смутным подозрениям, студент тоже о чем-то усиленно думал, изучая карту.

– Мне кажется, ваша похищенная драконша может быть ещё там, на стройке, – глубокомысленно провозгласил он. – Или в посёлке у Енисея.

– Драконица, – поправил я.

– А есть разница?

– Есть. Неужели не чуешь? Ты же музыкант.

Дима скромно промолчал, чем утвердил мои подозрения, что далеко не всё, рассказанное им о себе – правда.

– Глупо обратно на стройку лететь, – пробормотал он себе под нос. – Оттуда дорога одна: к Енисею. Проще засаду устроить у причала. Я покажу, куда грузы для нас пригоняли.

«Для нас»… Интересная оговорка. Или я у царя Гадунова заразился маниакальной подозрительностью?

К вечеру мы добрались до Енисея и залегли на подступах к посёлку, окружавшему причал. И думать нечего устраивать налёт на глазах у людей. Потому мы устроились на ночлег верстах в десяти, у самого узкого места весьма условной дороги, сжатой с одной стороны глубоким кюветом, с другой – оврагом, по дну которого протекал ручей.

От посёлка нас укрывал похожий на уснувшего гигантского ежа холм, поросший соснами и елями – редкими и чахлыми, по сравнению с тайгой, нетронутой топором. Ещё один холм пониже, но с более густой сосновой щетиной укрывал от нас часть дороги, непонятно зачем уходившей в лесные дебри.

Мне думалось, что мы устроили засаду слишком далеко от посёлка, но Дима уверил, что по тайге вне дороги не ездят даже внедорожники.