Ловушка для Слепого - Андрей Воронин

Деньги я верну, марафет тоже. Заработаю и верну.

– Украдешь и вернешь, – поправил его Кудрявый. – Зарабатывать ты не умеешь. Завтра привезешь сюда сто тысяч.

– Сколько?!

– Не булькай, Витенька. Или, по-твоему, моя обида ничего не стоит? А мои хлопоты? Сто штук, и ни центом меньше.

– Стреляй, – сказал Активист. – Чего ждать до завтра?

– Ты получишь пулю последним, – пообещал Кудрявый. – Сначала эти двое, – он кивнул в сторону Тыквы и Телескопа, – потом его сестра, с которой ты так мило резвился…

Тыква вскинул голову и рванулся вперед, но тот из Одинаковых, что был ближе, сбил его с ног и пнул в лицо.

Тыква скорчился на траве и затих, лишь изредка с шумом втягивая в себя кровавую слизь, – А пока ребята будут развлекаться с девчонкой, – продолжал Кудрявый, – кто-нибудь смотается в город и привезет твою старушку мать. Ее мы тоже убьем не сразу. Она еще успеет спеть «Интернационал», сидя на колу.

Это будет веселое зрелище, лучше, чем в кино.

Виктор на мгновение закрыл глаза. «Подохнуть бы, – подумал он. – Ведь бывает же у людей разрыв сердца!» Он знал, что Кудрявый никогда не тратит времени на пустые угрозы, и готов был завыть от безысходности.

– Все это ничего не меняет, – сказал он. – Мне негде достать сто тысяч.

Телескоп вдруг сорвался с места и бросился к лесу.

Одинаковый даже не шевельнулся. Когда очкарик пробегал мимо мангала, орудовавший там охранник с ловкостью фокусника выдернул из закопченного железного ящика тлеющее полено и огрел им Телескопа по шее. Очкарик завизжал, как попавший в силки заяц, и с разгона ткнулся носом в траву. Воротник его кожанки дымился. Один из кашемировых близнецов не спеша подошел к нему и принялся методично обрабатывать ногами его бока и голову.

– Другой на моем месте сказал бы, что это твои проблемы, – лениво обронил Кудрявый, слегка морщась от издаваемых Телескопом звуков. – Но я готов пойти тебе навстречу. В надежде на дальнейшее сотрудничество.

Он замолчал и слегка подался назад, давая охраннику в белой рубашке выложить на блюдо готовый шашлык. Пока тот очищал шампуры, он налил себе из графина и резким движением выплеснул содержимое рюмки в рот.

– Есть у меня на примете одно дело, – продолжал Кудрявый, жуя ломтик лимона. – Сделаешь – и должок отдашь, и с наваром будешь.

– Какой навар? – поинтересовался Активист без особого энтузиазма.

– Такой же, как должок – сто штук, – ответил Кудрявый.

Лежавший на земле Тыква перестал хлюпать носом и поднял голову. Лицо у него было перемазано кровью и грязью, и блестевшие в прорезях этой жутковатой маски глаза казались неестественно яркими.

– Навар ты, надо думать, мне в гроб положишь? – спросил Виктор.

– Это как сработаешь. Вернешься живым и с товаром – получишь деньги из рук в руки. Вернешься без товара – получишь пулю. Не вернешься – вырежу всю семью.., всех, кто тебя, сучонка, знал, до седьмого колена вырежу, чтобы духу твоего на земле не осталось.

– Очень заманчивое предложение, – сказал Виктор и поразился себе: оказывается, он еще был в состоянии иронизировать.

– Да ты не бледней, – отправляя в рот кусок мяса, успокоил его Кудрявый. – Это я для острастки.., чтобы, значит, у тебя неудачных мыслей не возникло. Дело-то плевое. Пошел, взял, ушел. Вернулся, получил свою долю и свалил.

– Ну и сделал бы сам, – уперся Виктор. – Дело-то плевое.

– Светиться мне на этом деле неохота, – сообщил Кудрявый. – И потом, зачем мне о всякую мелочь мараться, когда у меня теперь ты есть? В общем, это все гнилой базар. Либо делай дело, либо гони должок. Это две дороги.

Третья – на кладбище. Выбирай, Активист.

– Выпить дай, – сказал Виктор.

Кудрявый одобрительно кивнул и поманил пальцем одного из охранников. Тот молча кивнул, куда-то ушел и вскоре вернулся с граненым стаканом. Кудрявый щедрой рукой наполнил стакан до краев и протянул Виктору.

– Пей.

Активист с силой выдохнул воздух и в три огромных глотка, давясь и обливаясь, осушил стакан. В стакане оказалось первосортное виски. Виктор ощутил внутри себя мягкий, бесшумный взрыв, глаза заволокло туманом, а голова сделалась легкой и кристально чистой. Он не глядя уронил стакан под ноги и полез во внутренний карман куртки. Одинаковый, который стоял у него за спиной, шагнул к нему, но Кудрявый жестом остановил своего пса. Виктор вынул из кармана сигареты и закурил, морщась от боли в разбитых губах. Он больше не смотрел на реку и встававшую за ней стену корабельного леса. Теперь он не отрываясь смотрел в лицо Кудрявому, торопливо пытаясь просчитать варианты и точно зная, что шансов на спасение нет или почти нет.

Докурив, он бросил окурок на землю и наступил на него подошвой.

– Говори, – сказал он. – Какой товар, где – в общем, давай наводку.

– Товар хороший, – медленно проговорил Кудрявый, глядя куда-то в сторону. – Марафет.

– Нет, – сказал Виктор. – Я не согласен. Что угодно, только не марафет.

– Ответ неверный, – по-прежнему разглядывая нечто находившееся где-то за левым плечом Виктора, сказал Кудрявый. – Попробуй еще раз.

Виктор опять не успел увернуться, и удар Одинакового бросил его на землю. Он перевернулся на спину, поймал Одинакового за ногу, резко крутанул и сделал подсечку.

Кашемировый близнец перевернулся в воздухе и ничком упал в траву. Виктор вскочил, сжимая в ладони подвернувшийся под руку стакан, и залепил им в середину физиономии второму близнецу, который, бросив потерявшего сознание Телескопа, поторопился на помощь брату.

Стакан лопнул с неприятным хрустом. Виктор порезал руку, а Одинаковый опрокинулся на спину, прижимая обе ладони к окровавленному лицу. Активист повернулся к первому близнецу. Тот уже был на ногах. Он почти не запачкался, и именно это обстоятельство почему-то больше всего взбесило Виктора. Одним прыжком преодолев разделявшее их расстояние, он нанес сокрушительный удар, от которого зубы кашемирового ублюдка должны были брызнуть во все стороны.

Одинаковый спокойно блокировал удар, и в следующее мгновение под ложечкой у Виктора словно взорвалась бомба. Его согнуло пополам, и очередная бомба обрушилась на шею. Одинаковый бил расчетливо, причиняя максимальные страдания, но не давая сознанию Виктора отключиться. Через несколько секунд к нему присоединился второй Одинаковый, и они затеяли на лужайке над обрывом странную игру, издали немного напоминавшую футбол.

Кудрявый не мешал им. Откинувшись на спинку плетеного кресла, он вплотную занялся шашлыком. Один из стоявших у него за спиной автоматчиков принес бутылку красного вина и наполнил тонкостенный бокал. Кудрявый с аппетитом поглощал мясо, запивая его вином, и время от времени принимался разглядывать пейзаж сквозь бокал.