Горький мед, сладкий яд - Ирина Надеждина

– Ты не спишь? – спросил, входя, сын.

– С тобой поспишь! – с сарказмом бросил Владислав.

– Па, понимаешь… – Алик придвинул кресло к кровати и сел.

– Ничего не понимаю! – Владислав резко сел. – И понимать не хочу! Я тебя просил, как человека. Просил?

– Просил.

– А ты?

– А я поступил, как последняя сволочь.

– Как две сволочи. Первый раз, когда Товариани в лапти обул, а второй раз, когда Катерину…

– Па, я люблю ее.

– Я тебе уже объяснял, что любить и тащить в постель – это разные вещи.

– У тебя почему-то эти вещи сходятся.

– Далеко не всегда. А если она забеременеет?

– Я не пойму, ты что, боишься того, что у нее не такие упакованные родители, как ты?

– Ума у тебя, сынок, гораздо меньше, чем я надеялся! Ей еще семнадцати нет. Тебе тоже. Я не говорю уже о том, что потом детей нужно воспитывать. Ей в таком возрасте рожать совсем нежелательно. Рано еще.

– В конце концов, можно и аборт сделать, – робко заметил Алик.

– Что?! – Владислав крепко взял Алика за плечо и посмотрел ему в глаза. – Не дай бог что-либо подобное я услышу, или ты ее обидишь, я тебя по стенке размажу! Ты понял?!

– Па, ну Зое же было семнадцать лет…

– А ты по случаю спроси у нее, как ей хорошо было.

– Может еще ничего и не случится.

– Так, Александр, я тебя предупредил. Потом не обижайся. Да, завтра перед Геной извинись и больше таких номеров не отмачивай, – он отпустил плечо сына и лег на место.

– Ты извини, па, я не думал, что все так получится… Честно сказать, я слышал, когда он в первый раз приезжал, но мы с Катей решили не светиться.

– Ладно, все, закончили. Не заводи меня.

– А Ника что, сегодня снова у родителей ночует?

– Ушла Ника, – Владислав закрыл глаза.

– Как ушла? Почему?

– Алик, оставь меня в покое. Потом поговорим. Мне и без того паскудно… Иди, позвони кому-нибудь, уроки узнай и садись заниматься, – попросил он.

– Ты в порядке?

– В порядке. Иди.

Алик ушел. Владислав уткнулся лицом в подушку. Ему хотелось плакать, но плакать он не мог, не умел…

Ника проснулась среди ночи от острого чувства одиночества. Сегодня прошла неделя с того момента, как она ушла от Владислава. В последний раз он звонил три дня назад, когда вернулся из Швеции. Она не подошла к телефону, и с Владиславом разговаривала мать. Потом мать и отец снова убеждали ее в том, что она не права. Все закончилось очередными слезами и обидами на родителей. Когда она попыталась посоветоваться по этому поводу с Ритой, та просто покрутила пальцем у виска и сказала:

– Никуля, ты шизуешь непонятно почему. Сама себе приключений ищешь.

И вдруг сегодня она проснулась от одиночества. От такого же, какое уже однажды было. Ника расплакалась…

Больше всего ей сейчас хотелось позвонить Владиславу, попросить прощения и вернуться к нему.

Утром она набрала его номер, но дома никого не оказалось. Тогда Ника позвонила в офис. В его кабинете тоже никто не отвечал. Она тяжело вздохнула и решила не звонить на сотовый, почему-то уверенная, что ей тоже никто не ответит. Она поехала в университет. Весь день в голову лезли всякие скверные мысли о том, что Владислав мог заболеть или с ним что-нибудь могло случиться. Ника надеялась, что спросит о нем у Эрика, когда после занятий он приедет за Ритой, но, как назло, Риты сегодня почему-то не было.

Когда она вернулась, мать уже была дома. Ника сняла ботинки и, на ходу снимая плащ, спросила у матери:

– Мам, Влад не звонил?

– Нет, – мать удивленно посмотрела на нее. – Должен был позвонить?

– Он ведь звонил каждый день, – Ника пошла в свою комнату.

– Позвони ты ему.

– Я звонила. Его нет дома. В офисе тоже нет.

– Может, по делам уехал?

– Может, – кивнула Ника. – Если позвонит, позови меня.

– Хорошо, – обрадовалась мать.

И без того отвратительное настроение стало еще хуже. Ника просидела у себя в комнате весь вечер в ожидании звонка, но Влад не позвонил. Она еще раз попробовала позвонить ему домой. Ответа не было. Можно было позвонить еще на сотовый, на дачу, Даниилу Александровичу, Ольге или, на худой конец, Эрику, но сделать этого она почему-то не могла. Полночи она прокрутилась с боку на бок, пытаясь уснуть.

Утром Ника ехала в университет бледная и усталая. Она не особенно удивилась, увидев машину Эрика. Решила, что он просто привез Риту. Эрик вышел из машины и направился к Нике.

– Привет! А где Рита? – спросила она.

– Уже пошла, – ответил Эрик. – Я, собственно, тебя жду.

– Да? – Ника насторожилась. – Случилось что-нибудь?

– Ничего. У тебя Влада нет?

– Нет, – Ника нахмурилась. – Тебе что, Рита ничего не говорила?

– Говорила. Я думал, может быть, вы уже помирились.

– Не помирились. Я вчера пробовала ему дозвониться, но никто не ответил. Дома не было, в офисе тоже. Ты к Дану не ездил?

– Дан сам бы хотел знать, где он.

– Эрик, я что-то не пойму, что значит «где он»? – Ника нахмурилась.

– Да понимаешь ли… – Эрик закурил. – Началось все, извини, с тебя. Сначала вы между собой что-то там не поделили. Потом Алик номер отколол перед тем, как мы в Швецию съездили, потом он с Даном сцепился из-за тебя. Дан ведь не знал, что ты ушла. Алик в эту разборку тоже ввязался. В общем, пошло-поехало. Потом они вроде бы успокоились, а Влад бросил такую фразу: «Ох и устал же я от вас всех!» и вышел на улицу вроде бы покурить. Сел в тачку и уехал.

– В какую тачку?

– В «мерс» служебный.

– Может, он домой поехал или на дачу?

– Никуля, я, понимаешь ли, уже везде побывал. Из дому он уехал, а на даче и еще кое-где я был. Нету его. Дома он пистолет прихватил, а тачка возле дачи стояла.

– Эрик, в конце концов, он мог выйти воздухом подышать, – бледнея, сказала Ника.

– Ага, точно! Я, как последний лох, торчал там три часа. Задохнуться от свежего воздуха можно было. Я и решил, может, он к тебе поехал.

– Нет. У меня его не было. Он звонил, когда приехал, – Нике стало совсем страшно. – Эрик, а зачем он пистолет взял?

– Не для того, чтобы стреляться, не волнуйся. Он слишком спокойный парень. Я просто ума не приложу, где его искать. Что куда-то он смылся от всех подальше, это точно. На даче он переоделся, правда, я не знаю, во что, захватил с собой бумажник, пистолет и телефон и как в воду канул. Стреляться обычно с телефоном и бумажником не ходят.