Иов, или Осмеяние справедливости - Роберт Хайнлайн

А потому прочтем-ка статью «Корабли» в восемнадцатом томе. Да, сэр! Три страницы рисунков и фотографий… и все имеют изящно-одряхлевший вид. Пароход «Британия» — самый большой североамериканский лайнер — берет две тысячи пассажиров, но делает всего лишь шестнадцать узлов. Ну и выглядит соответственно.

А теперь общая статья «Транспорт».

Ну и ну! Впрочем, мы не так уж и удивлены, не правда ли? Воздушные корабли даже не упоминаются. Посмотрим-ка справочный том… воздушные корабли… ничего, дирижабли… ноль, аэронавтика… смотри воздушный шар.

Ага! Да, хорошая статья о неуправляемых полетах на воздушных шарах, с упоминанием о Монгольфье и других отважных пионерах, даже о смелой и трагической попытке Соломона Андре[26]покорить на воздушном шаре Северный полюс. Граф же фон Цеппелин в этом мире или не родился вообще, или не удосужился заняться проблемами аэронавтики.

Возможно, после участия в американской гражданской войне он вернулся в Германию и не нашел там той благоприятной атмосферы для идеи воздушных полетов, которую встретил в штате Огайо в моем мире. В общем получилось так, что этот мир остался без воздушного сообщения вообще. Алекс, если тебе придется тут остаться, то, может быть, ты захочешь стать «изобретателем» воздушных кораблей? Сделаться пионером воздухоплавания и капиталистом — знаменитым и богатым?

А почему ты воображаешь, что у тебя получилось бы?

Ну хотя бы потому, что свой первый полет на воздушном лайнере я осуществил, когда мне исполнилось всего двенадцать лет! Я о них все знаю. Мог бы нарисовать план хоть сию минуту!..

Мог бы? Ну-ка, нарисуй мне производственный чертеж облегченного двигателя весом не более фунта на одну лошадиную силу. Укажи спецификацию используемых сплавов, изобрази график работы операционных циклов, дай характеристику топлива, смазочных масел…

Но все эти вещи могут быть изобретены!

Да, но сможешь ли ты это сделать? Даже зная, что такие открытия вполне реальны? Вспомни, почему ты сбежал из технического училища, решив, что тебя тянет к карьере священнослужителя? Сравнительный анализ религий, гомилетика,[27]критическая философия, апологетика,[28]древнееврейский, латынь, греческий — для всего этого нужна память, а хитроумная техника требует еще и ума.

Так-с, значит, я к тому же и глуп?

А разве ты полез бы сквозь пламя, если бы у тебя хватило соображения, что высовывать нос слишком далеко — вредно для здоровья?

А почему же ты меня не остановил?

Останавливать тебя? А когда это ты ко мне прислушивался? Нет уж, прекрати выкручиваться — какая у тебя была последняя оценка по термодинамике?

Ладно! Признаю, что сам вряд ли сумел бы…

Как благородно с твоей стороны признать это!

Отцепись, хорошо? Знание, что нечто подобное может быть сделано, — уже треть успеха. Я мог бы стать директором отдела научных исследований и руководить работой нескольких по-настоящему талантливых инженеров. Они вложили бы в дело свой интеллект, а я — уникальную память о том, как выглядят дирижабли и как они работают. О'кей?

Вот это правильное разделение труда — ты вкладываешь память, они — интеллект. Да, из этого может выйти толк. Но не скоро и не дешево. Как ты собираешься финансировать предприятие?

Гм… продавать акции?

А ты вспомни то лето, когда ты продавал пылесосы!

Ну… в конце концов, ведь есть же еще тот миллион долларов…

Стыдно, стыдно, дружище!

— Мистер Грэхем?

Я вынырнул из своих грандиозных замыслов и увидел девушку-клерка из офиса эконома, которая смотрела на меня.

— Да?

Она протянула мне конверт.

— От мистера Хендерсона, сэр. Он сказал, что, возможно, будет ответ.

— Благодарю вас.

Записка гласила: «Дорогой мистер Грэхем! Здесь, на судне, находятся три человека, которые хотят встретиться с вами. Мне не нравится ни их вид, ни манера разговаривать, да и вообще этот порт славится множеством темных личностей. Если вы их не ожидали или не хотите видеть, велите посланнице передать, что она не смогла вас найти. И тогда я скажу посетителям, что вы сошли на берег. А.П.Х.».

Несколько долгих и неприятных мгновений я колебался между любопытством и осторожностью. Они вовсе не собирались видеться со мной. Им нужен Грэхем… и что бы они ни надеялись получить от Грэхема, я все равно не смогу удовлетворить их желания.

Нет, ты знаешь, что им нужно!

Я подозреваю. Но даже если бы у них была расписка с подписью самого святого Петра, я не мог бы передать им — или кому-либо еще — этот дурацкий миллион. И тебе это прекрасно известно.

Разумеется, известно. Но мне хотелось узнать — известно ли это тебе самому? Ладно, раз обстоятельств, при которых ты мог бы передать трем неизвестным содержимое шкатулки Грэхема, не существует, зачем же видеться с ними?

Потому что я должен знать! А теперь заткнись! И я сказал девушке-клерку:

— Пожалуйста, передайте мистеру Хендерсону, что я сейчас спущусь. И благодарю вас за любезность.

— Для меня это было удовольствие, сэр. Э-э-э… мистер Грэхем, я видела, как вы шли через огонь. Вы были потрясающи!

— Просто нашло временное умопомрачение. Еще раз спасибо.

Я остановился на верхней площадке пассажирского трапа и попытался определить, что представляют собой эти трое мужчин, дожидавшихся меня. В общем они выглядели так, будто их специально создали для того, чтобы причинять неприятности ближним. Один был здоровенный громила, ростом шесть футов восемь дюймов, с руками, ногами, челюстями и ушами, которые, казалось, свидетельствовали о застарелом гигантизме; другой — этакий огрызок, ростом в четверть первого, а третий — ничтожество с мертвыми глазами. Мускулы, мозг и «пушка» — или это мое излишне живое воображение?

Ловкий человек ушел бы тихонько и забился в свою нору.

Но я не ловкач.

…Будем есть и пить, ибо завтра умрем.

Книга пророка Исайи 22, 13

Я спустился по лестнице, не глядя на эту троицу, и отправился прямо к каюте, где находился офис эконома. Мистер Хендерсон был там и тихонько сказал, когда я подошел к барьеру:

— Те трое дожидаются вас. Вам они знакомы?