Белый камень - Жиль Николе

Такое впечатление, что брат Рене успел предупредить «варвара».

В тот вечер они расстались, даже не упомянув о расследовании, которое их и объединило. Оба рассказали друг другу кое-что из того, что случилось за две недели разлуки. Брат Бенедикт оказался достаточно деликатным, чтобы не упоминать о ее причинах, а Бенжамен, в свою очередь, не испытывал ни малейшего желания распространяться о мучивших его сомнениях и о глубоком смятении, с которым он сражался все это время. Он предпочел рассказать о том, что произошло в комнате отдыха в позапрошлое воскресенье, когда брат Бенедикт отсутствовал, чем и воспользовались остальные, чтобы допросить послушника. Бенжамен весьма живо описал, с какой слоновьей грацией любопытствующие старались его разговорить, и был очень горд, что ему удалось обвести их вокруг пальца. Но о своем визите к брату Рене упомянул в самых общих чертах.

Для серьезной беседы было слишком поздно, и по обоюдному согласию заговорщики решили перенести ее на следующий вечер.

Назавтра, правда, чуть раньше, чем накануне, Бенжамен снова отправился в свое рискованное путешествие. К счастью, дорога была свободна. Дверь опять была приоткрыта, полоска колеблющегося света проникала в коридор, и он не мог удержаться от улыбки, вспомнив о паническом ужасе, который испытал прошлой ночью.

Уверенным шагом он вошел в келью. Брат Бенедикт поджидал его, развалившись на кровати.

Беседа не клеилась. Собеседники, верные себе, наблюдал и друг за другом, никто не желал первым начать разговор.

Бенжамен очень хотел, чтобы старший товарищ рассказал ему о своих исследованиях, но тот, судя по всему, не был расположен к откровенности.

И послушник сдался.

— Брат Бенедикт, — сказал он очень серьезно, — истина меня пугает. То, что вы отыскали в «Хрониках» отца Димитриуса, вынуждает меня двигаться дальше. Как и вы, я убежден, что брат Амори из списка, составленного отцом де Карлюсом в 1213 году, был заменен в 1223 году другим монахом, которому также было дано имя Амори. Именно он стал спустя три года новым настоятелем.

Но я не понимаю, почему вы так уверенно говорите о массовом убийстве. Быть может, вы поспешили с выводами? Да, один из братьев исчез… Он был тайно заменен другим… Это очень странно… но откуда вы взяли, что он погиб, умер? И почему вы думаете, что все остальные разделили его судьбу?

Большой монах слушал спокойно. Вопрос его ничуть не удивил.

— Мой юный друг, я долго думал над этим и могу вас уверить, что мои выводы не скоропалительны, даже если и ошибочны. Мое открытие неопровержимо доказывает, что в 1223 году произошла замена. Однако этого недостаточно, и вы совершенно правы, подвергая их сомнению.

На самом деле столь мрачное предположение родилось из одного простого, но весьма важного вопроса: были остальные монахи в курсе подмены или нет?

Предположим, что все всё знали. Что тогда? В один прекрасный день брат Амори исчез при ужасающих, возможно, скандальных обстоятельствах, и община решила скрыть его исчезновение. Почему? Нам не известно. Но можно предположить, что это была какая-то заразная болезнь, например, чума или кое-что похуже. А может быть, он сбежал, прихватив с собой монастырскую кассу, потому что, как вы справедливо заметили, исчезновение еще не означает кончину.

Бенжамен не был простаком и прекрасно различил легкий налет иронии в последнем уточнении. Его собеседник не скрывал уверенности в трагической судьбе исчезнувшего. Улыбаясь, он продолжал, уверенный в том, что его поняли правильно.

— Короче, чтобы избежать паники или скандала, все сохранили в тайне и тихонько подменили несчастного брата Амори. Возможно, именно все так и было. Возможно, но, позвольте вам заметить, маловероятно. Потому что, во-первых, об этом эпизоде не упоминается в «Хрониках» отца де Карлюса. В самом деле, зачем нашему настоятелю умалчивать пусть даже о неприглядной истории в книге, недоступной для широкой публики? Не говоря уж о том, что в 1223 году вообще редко кто умел читать! Но допустим, что случай этот настолько ужасен, что отец де Карлюс предпочел его скрыть. — Брат Бенедикт задумался, подбирая слова. — Вы уже немного знаете меня. Я чту целомудрие, но табу для меня не существует. Не хотелось вас смущать, но я даже подумал о… будем называть вещи своими именами… о противоестественных отношениях.

Бенжамен попытался сделать вид, что нимало не смущен услышанным, но у него ничего не получилось. Большой монах продолжил:

— Можно предполагать все, что угодно! Вплоть до убийства в стенах монастыря! Стоит вспомнить и о нечистой силе. В ту эпоху за ней все гонялись! Кто его знает, может быть, брат Амори был одержим бесами!

Тон, которым все это было произнесено, свидетельствовал о том, что брат Бенедикт ни секунды не верил в то, что говорил. Он не стал развивать эту гипотезу и быстро перешел к изложению аргументов, доказывавших ее полную несостоятельность.

— Немного воображения — и все становится возможным. Я даже могу поверить, что существовала некая причина духовного свойства, заставившая почтенного отца де Карлюса воздержаться от излишней откровенности. Но эта красивая версия не выдерживает критики, когда речь заходит о преемнике! Потому что после странного исчезновения и тайной замены одного брата другим отец де Карлюс не мог настаивать на том, чтобы его сменил именно брат Амори. Я хочу сказать, новый брат Амори.

Вопрос требовал ответа, что удивило Бенжамена.

— Согласен, — застенчиво произнес он.

Больше сказать было нечего, но брат Бенедикт пристально на него смотрел, ожидая продолжения.

— А может быть, он просто позабыл изменить завещание? — выдавил молодой человек.

Аргумент не выдерживал критики, но слово было сказано.

Брат Бенедикт широко раскрыл глаза от удивления и недоверчиво взглянул на юношу.

— Брат Бенжамен! Будьте серьезны! Такой сознательный человек, как отец де Карлюс, не мог позабыть о столь важной детали. Поверьте, он назначил бы себе другого преемника уже в день исчезновения брата Амори. Я готов рассматривать любую версию, но только не эту.

Молодой человек попытался оправдаться:

— К тому же насельники никогда не согласились бы, чтобы ими руководил неопытный новичок. Мне кажется, уже можно рассмотреть и другой вариант.

— Наконец-то! Теперь вы рассуждаете гораздо разумнее!

Брат Бенедикт резко встал, нервно прошелся по келье и направился к сундуку, стоявшему рядом с письменным столом. Открыв его, наклонился и осторожно запустил руку внутрь. Найдя там то, что хотел, он, не вынимая руки, обернулся, чтобы оценить эффект, который собирался произвести. Широко улыбаясь, наконец вытащил свое сокровище, весьма напоминающее приличных размеров бутылку.

Это был коньяк. Хороший коньяк.

Послушник не смог скрыть своего изумления и опустил глаза, словно при виде обнаженной женщины.