Обязательно должна быть надежда - Сергей Протасов

Пора подумать о делах насущных.

Здесь, в случайном вагоне, среди случайных попутчиков, где никто его не знает, можно позволить себе обмозговать всё с исчерпывающей ясностью. Не ограничиваться рамками морали, религии или закона. Ну а что? Не обязательно же все задуманное немедленно выполнять. Просто пофантазировать, посмотреть на ситуацию незамутненным взглядом.

В минувшую пятницу Пашины покупатели должны были представиться бывшему полковнику, объяснить процедурные моменты и так далее. Завтра, в понедельник, планировалось подписание договоров. Потом, как объяснял Баженов, недели через две будет свидетельство о собственности. Для скорости он кому-то даст денег, его проблемы. Если, чисто теоретически, вообразить, что старый Бабин неожиданно умирает, при этом квартира уже в ренте, то его странный полублизнец не будет представлять никакой опасности для их предприятия, а, следовательно, у Паши не будет повода требовать деньги обратно. Более того, сам факт жизни восьмидесятилетнего облученного старика вызывает большее недоумение, чем его продолжающаяся жизнь. Долг мести и элементарная справедливость требуют устранения этого нагрешившего сверх меры атавизма. Туда ему и дорога. Наверняка Паша согласится ускорить дело по старику. Думается, и дополнительные деньги за это стоит взять с покупателя. Кто знает, сколько лет он может прожить? К слову сказать, у Бабина есть хитрая шкатулка, в которой он, по-видимому, держит сбережения и какие-то ценности. Учитывая, что пенсионера посещает только он сам, ему и достанется шкатулочка. Архив Владилен Феликсович вроде бы ему, Эдику, обещал, а шкатулка — часть архива. Наследство. Нормально? Вполне! Появятся деньги — будет на что ухаживать за Машенькой. Она такая славная, красивая, нежная и доверчивая.

Теплая улыбка тронула его губы.

А дальше? Баженов предложил поставить ренту квартир с одинокими стариками на поток. Миллион, допустим, за адресок и подготовку жильца к договору — неплохо. Два таких кандидата уже просматриваются. Вот и будет всеобщая справедливость для того, кто достоин.

Он глубоко вздохнул и потянулся, выпуская нахлынувшее воодушевление. Соседи по купе с удивлением посмотрели на него. «Извините, — ухмыльнулся Эдик, рассматривая синие точки, плавающие перед глазами. — Душно, голова закружилась».

— Ты в Москве с ума сошел? — Баженов отвернулся и, яростно размахивая руками, сделал несколько шагов в сторону от Свекольникова, потом снова подошел и тихо, но отчетливо проговорил: — Вытащил с утра для этого бреда? Ты мне ничего не говорил, а я не слышал. Не желаю иметь с этим ничего общего. И вообще, запомни: не делай того, что может к тебе вернуться, — он быстро вскинул и опустил глаза. — Мама на тебя в окошко смотрит, а ты старика прикончить задумал. Нехорошо.

— Я хотел, я подумал… — растерянно лепетал Эдик. — Тебе же ничего не надо делать, а денег можно получить дополнительно. Сто пятьдесят с лишним в год выходит. Он же и так зажился, мучается только. А сколько проживет еще? Три, пять лет? Экономия до семисот пятидесяти тысяч доходит.

— Сколько проживет, все его. Короче! Сегодня мы с ним идем к нотариусу, подписываем все бумаги, передаем деньги. Тебе завтра к Бабину?

— Да.

— Хорошо. Успокой его, чтоб не переживал. А эти глупости брось. Не марай рук, потом жить не сможешь. И вот что: еще раз я такое от тебя услышу — ты мне больше не друг. Знать тебя не желаю. Прощай!

Анна Вениаминовна сверху напряженно следила за перемещениями молодых людей по белому двору. Павел сел в служебную машину, а Эдуард быстро пошел на работу. Ей в какой-то момент показалось, что их горячий разговор вот-вот перерастет в драку, и выдохнула с облегчением, когда милицейская «девятка» укатила.

«Как бы этот Паша не втянул Эдика в свои темные дела, — подумала она. — Хорошо, что уехал, и хорошо, что они поссорились. От таких надо держаться подальше. У меня замечательный сын — работает, старается, не пьет и не курит, не водит дурных компаний. Скоро он повзрослеет и перерастет свои юношеские заблуждения. Скорее бы уже!» Мать ждала, что сын повернется, как обычно, на углу и помашет ей, но он прошел, не сбавляя шага, и не оглянулся. Дурные предчувствия снова заставили сжаться материнское сердце.

* * *

Так случилось, что Ирина Анатольевна оказалась на больничном, Елена Сергеевна Петрушевич — на территории, а начальница Вероника Витальевна уехала в управление. Эдуард и Маша оказались в кабинете вдвоем, и с каждой минутой совместного пребывания напряжение в их молчании нарастало.

— Чего молчишь? Как съездил? — не выдержала девушка.

— Хорошо. Отца увидел. Впервые за много лет.

— Как он?

— Жив, здоров, Богу молится. Вроде бы отец, а по сути — чужой человек. Отец, но какой-то биологический.

Он старался не смотреть на Машу, делая вид, что очень занят отчетом. Она видела его забавное смущение, и что-то шаловливое, чисто женское подталкивало еще помучить его, поиграть, а заодно ускорить решение своего плана.

— Я тебе больше не нравлюсь? — она повернула голову в его сторону.

— Нравишься, просто я хотел… ну… мне нужно немного времени, чтобы одно дело закончить. Есть проектик у меня, — мямлил он, понимая, что действительно пора уже объяснить свою отрешенность. — Мы с ребятами вложились там… ну, не важно… и скоро должны быть деньги.

— Понятно. Эдик, ты мог бы меня сегодня проводить?

— На автобусе?

— Да.

— Конечно, извини, что я сам не догадался, просто…

— Я бы не стала тебя просить, мне неудобно, я все-таки девушка, но есть проблема. Понимаешь, там, в селе, ко мне пристает один. Встречает каждый день на остановке после работы, провожает до дома, навязывается в ухажеры. Не знаю, как его отвадить. Достал! Лезет своими руками. Я ему сказала, что у меня есть парень в городе, а он не верит. Говорит: «Покажи мне его, а я его порву, как Тузик грелку».

— Твой парень, выходит дело, я? — Эдик ощутил, как трусливая дрожь охватывает его.

— Ну да.

— Только чтобы разобраться с этим ухажером?

— Нет, конечно. Я так и думала, что ты спросишь об этом, — рассердилась она. — Не хочешь помочь — не надо, я сама как-нибудь разберусь.

— Нет-нет, что ты! Я готов. Ты сказала — «порву», он что, такой отъявленный силач? Я могу взять баллончик на всякий крайний случай.

— Силач? — она засмеялась. — Доходяга, в половину тебя. К тому же пьяный все время. Просто он месяц как освободился. Нахватался на зоне блатной романтики, друзья у него какие-то авторитетные, дела какие-то серьезные, но сам по себе ничего не стоит. Так, «фонарь». Я бы могла отцу пожаловаться, тоже биологическому, но не хочу его впутывать в эти глупости.

Эдик много чего еще хотел бы уточнить про конкурента, но решил не показывать страха. Нет у тебя девушки — нет и проблем. Живешь себе ровно и спокойно, все известно наперед. Встречаешь препятствие — можешь его обогнуть, развернуться назад. Никто не оценивает твоей храбрости, готовности чем-то жертвовать, никто не диагностирует уровень твоей любви и способности к подвигу.