Былины Печоры и Зимнего берега - Автор Неизвестен

услугу, и Марфа укорила сестру, что она все путает («то города у Волха были»), а Павла возразила, что она не путает, «еще в книге читала», Марфа рассердилась: «Ничего в книге по правды не было, всё врака́, мезеньци пели по-другому» (мезенская традиция для Марфы Семеновны всегда служила непреложным авторитетом). Впоследствии же она перестала «стесняться» своего знакомства с печатными изданиями и признавалась, что в молодости читала былины «в книгах». Когда же в 1940 г. во время юбилея Марфы Семеновны академик Ю. М. Соколов показал сказительнице книгу А. Оксенова «Народная поэзия», она обрадовалась ей как родному и близкому человеку. В свете вопроса о роли книги в сказительстве Золотицы характерен факт непосредственного восхождения двух былин из четырех, присланных сказителем Т. Е. Точиловым, к сборнику Кирши Данилова (см. подробно об этом в заметке о Точилове и в комментарии к былине № 161).

Однако сопоставление новых записей с публикациями Ефименко и Маркова говорит о том, что к сказителям третьего поколения (кроме Марфы Крюковой) былины перешли в основном по устной традиции. Многие из них подтверждают отмеченные уже в литературе особенности золотицких обработок.[62]

Импровизационный метод Аграфены Матвеевны Крюковой, так утрированный старшей ее дочерью Марфой, в меньшей степени сказался в творчестве второй дочери Павлы. Ее тексты довольно близки к записям, произведенным в свое время Марковым от Аграфены Крюковой и других сказителей Золотицы. И там, где П. С. Пахолова под влиянием М. С. Крюковой пыталась на манер сестры сложить что-то свое («Пир у князя Владимира», «Марута Богуслаевна»), попытки ее кончались обычно неудачно. Но все же влияние М. С. Крюковой сказалось и в усвоении некоторых сюжетов, и в перенимании своеобразной фразеологии Марфы Семеновны.

В сюжетном составе эпического репертуара Зимней Золотицы в промежуток между собирательскими работами 1900-х годов и последнего двадцатипятилетия произошли заметные изменения. Круг сюжетов сильно сузился (репертуар Марфы Крюковой, конечно, в счет не идет). Из 54 сюжетов, зарегистрированных записями Маркова, у сказителей окружения М. С. Крюковой сохранилось лишь 26. Забылись такие былины классического репертуара, как Илья Муромец и Калин-царь, Илья и Идолище, Потык, Соловей Будимирович, Василий Игнатьев, Садко, Василий Буслаев и некоторые другие. Наиболее устойчивыми оказались: Илья Муромец и Соловей-разбойник, Камское побоище, Иван Годинович, а из баллад — Братья-разбойники и сестра (по-золотицкому Моряночка). Но оказалось и несколько новых сюжетов, не записанных ранее (5 былин и 2 отрывка). Некоторые из них явно идут от М. С. Крюковой. Таковы у Пахоловой «Про царя Кудреянка», «Васька да горька пьяница», «Марута Богуслаевна» (№№ 97, 100, 116), с некоторыми изменениями, внесенными самой исполнительницей (см. комментарий к этим былинам), другие представляют или новообразование, принадлежащее определенному сказителю или его учителям («Про Еруслана Лазаревича», № 129, — А. В. Стрелковой), или сюжет, усвоенный из какого-то книжного источника, если не самой исполнительницей, то кем-либо в семье Крюковых уже после Маркова («Про петуха и лисицу», № 115, — П. С. Пахоловой).

——

Таково состояние былинной традиции на Печоре и Зимнем берегу — в крайнем северо-восточном углу Европейской части СССР — по данным изучений за последние двадцать пять лет. Процесс угасания устной былинной традиции здесь несомненно близится к своему завершению. Наблюдаются некоторые общие закономерности этого процесса, вместе с тем в каждой местности он выражается своеобразно.

Все наблюдения, касающиеся процессов внутри эпоса, носят еще предварительный характер, лишь намечая вопросы, которые требуют дальнейшей, более пристальной разработки на основе собранных материалов.

ТЕКСТЫ

ПЕЧОРА

Усть-Цилемский район

1942

Анастасия Артемьевна Носова

А. А. Носова в 1942 г. — 67-летняя бодрая, веселая старушка. Грамотная, интересовалась политическими событиями, читала газеты. Охотно рассказывала сказки, пела старины, но особенно любила песни. С живым участием откликнулась на предложение записать от нее: «Много я знавала, любила поговорить, особенно песню спеть, баски́ у нас песни».

Анастасия Артемьевна родилась и жила до 17 лет в Усть-Цильме в семье тетки, так как у отца была большая семья и он не мог сам прокормить дочь. Молодой девушкой она насильно была выдана замуж в «хорошее хозяйство», от нелюбимого мужа бежала на Цильму, в дер. Трусовскую. Семь лет батрачила, была на Пижме. Вторично вышла замуж по любви за батрака — Лазаря Моисеевича Носова. На мужа все время ссылалась как на хорошего знатока былин, сказок, песен: «Любит от старинку спеть». Односельчане отзывались о семье Носовых как о лучших сказителях. К сожалению, Лазарь Моисеевич находился на отдаленной тони, и его репертуар остался в 1942 г. незаписанным (см. записи 1955 г., №№ 41—42).

От А. А. Носовой записано 7 былин. Одну из них — «Про Чурилу» — сказительница пела, остальные сказывала. Былины переняла в молодости от усть-цилемских стариков. Некоторые былины узнала от мужа.

Анастасия Артемьевна рассказывала: «Когда поженились с Лазарем, часто пели старины вместе». Она очень сожалела, что при записи не было ее мужа, который смог бы рассказать еще о Скопине, об Идолище и «Про Садка́».

Старины Носовой принадлежат к лучшим образцам былинного эпоса, записанным на Печоре в последние годы. Сравнительно большие по объему, полные по содержанию, они сохраняют богатство поэтических формул, сравнений, эпитетов традиционной былевой поэзии. Вместе с тем былины Носовой не лишены оригинальности. Примерами могут служить творческие композиции нескольких сюжетов, внесение в былину элементов плачевой поэзии и сказки.

Кроме былин, от А. А. Носовой записано 7 сказок, 4 плача и свыше 20 лирических песен.

1

ИЛЬЯ МУРОМЕЦ

От того, от моря от синего,

От того, от океана Ледовитого,

Ехал старо́й да Илья Муромец на добро́м кони́.

Едет старо́й, только курева́ стоит, дым столбом вали́т,

5 Из-под копыт прямо летит, прямо за́ версту.

На кони́ Илья сам бел-бело́й,

Бел-бело́й, уж сед-седой.

Приехал старо́й на перво́й застав,

На заста́вы три столбика стоят,

10 Стоят да три столбика дубовые,

На столбики дощечки приколочены,

На дощечках подписи подписаны,

Золотыми нумерами надрезы надрезаны:

«Перву́ дорожку мне ехать — живому не быть,

15 Втору́ — мне богатому быть,

Третью́ — мне женатому быть».

Подумал старо́й своим умом богатырскиим:

«С мо́лоду было богатство не нажито,

На старость мне — душа па́губа,

20 С молоду было не же́ненось,

А на старость жениться — чужа́ коры́сть.

В чисто́м поли́ старо́му смерть не писана,

Поеду в ту дорожку да нее́зжену,

Поеду в ту дорожку прямоезжую».

25 Заросла дорожка