Последний - Катя Дорохова

— Да потому что! Слушай, я не знаю, что тебе можно говорить, что нельзя!

— Корад, ты можешь доверять ему!

Я удивленно обернулся к слишком серьезной Янке. Заглянул ей в глаза, пытаясь понять, верит ли она сама своим словам. Верила. Улыбнулась нежно и потерлась о плечо носом. Хмыкнув, вновь посмотрел на Корада.

Оборотень, некоторое время побуравив тяжелым взглядом Янку, наконец, решился, склонился ближе и на грани слышимости заговорил.

— Ты ведь знаешь, зачем они нас держат? — дождавшись моего утвердительного кивка, волк продолжил, — так вот, мы делаем так, чтобы те, на кого мы охотимся, успевали уйти. У нас с ними, можно сказать, негласный договор: мы сражаемся только с охраной, они стараются нас не убить.

— Плохо стараются? — поинтересовался с некоторой издевкой, имея в виду их потери в последней стычке. О том, что именно эта группа считается самой сильной, догадаться было несложно: Корад альфа.

Меня поняли. Волк снова ощерился, а горгулья тихо попросила:

— Не надо так. Лой был нашим другом, и это был несчастный случай.

— Извини, — шепнул смущенно. Столько горечи было в словах девушки, что стыд опалил, возвращая нужное сейчас состояние сосредоточения.

— Неважно, — буркнул Корад. — Так вот, что бы ни думали люди, воины из нас никудышные, и на самом деле с охранниками, будь их даже всего по одному на всю группу, справиться не смогли бы. Ты ведь заметил, что здесь держат только молодняк, если не считать тех, у кого с размножением туго. Например, водяные и лешие, — и он кивнул на своего друга, полного чернявого мужчину с оливковой кожей. — А щенки, согласись, как бы мы ни тренировались, не сравнятся со взрослым, прожившим не один десяток лет, существом.

Я вновь кивнул — уже думал об этом, не мог понять, как эти дети до сих пор живы, теперь понял.

— У нас была надежда, что, закончив с выводом иных, те, кто это затеял, вернутся. Вернутся и уничтожат этих… — волк зло поджал губы успокаиваясь. — Но теперь, из-за тебя, у них не будет шанса.

Вот оно что. Тогда понятно отношение этого оборотня. Появление вампира — тень на их светлом будущем.

— Слышал, тебя вчера уже посылали на задание. Также нам объявили, что ты уничтожил всех, кто сопротивлялся, — закончил он тоскливо.

Я стоял и смотрел на этих детей — сколько бы им ни было лет, по сравнению с перворожденным они дети — и не знал, что сказать. Похоже, выбор, перед которым меня поставил тот волк у портала, это неединичный случай. Придется решать, чего я хочу: выполнять приказы Наори, чтобы Янка была в порядке, или помогать неизвестным, в надежде, что они придут и освободят нас раньше, чем доконают люди или произойдет «несчастный случай».

— Он никого не уничтожил! Найт? — выдала мою тайну Янка, заглядывая в глаза. Лису явно обеспокоил мой отсутствующий вид и длительное молчание.

— Это правда? — с надеждой уставились на меня пять пар глаз.

Поморщился досадливо: вот он минус близких отношений с женщиной. Я бы еще сто раз подумал, а стоит ли признаваться, а теперь что?

— Правда, — сказал спокойно, глядя в глаза волку. В этой группе волк главный, значит, и переговоры ведем с ним. Прежде чем иные успели произнести еще хоть слово, попросил, — расскажите мне, что произошло за последние пять лет.

— А разве она не… — непонимающе переводил взгляд Корад с меня на Янку.

— Нет, — отрезал резко, внутренне напрягаясь. Ну не объяснять же этому молокососу, что рядом с лисой не до расспросов.

Судя по смешкам, остальные были сообразительнее.

Ну что сказать, не так уж много я пропустил.

Разрушив гнездо, люди почувствовали себя абсолютно безнаказанными. Постепенно расширяя круг владений, они уничтожали все отличное от человека, причем не только монстров, но и разумных существ. Тех, кто мог достаточно долго держать себя в человекообразной форме забирали в институт. Попутно вырезали тех, кто, по их мнению, не был пригоден для дальнейшего использования. Уничтожались опасные, взрослые и сильные особи, старики, дети, беременные женщины.

Чем больше рассказывал волк, тем сложнее было сдержаться. В какой-то момент пришлось даже отступить немного, чтобы не давить своими эмоциями на мелочь. Мои манипуляции проводили подозрительными взглядами, но промолчали.

Вампиры могут иметь детей, настоящих детей, только от перворожденных. То есть, в моем гнезде может появиться младенец исключительно у моей невесты.

В тот год невесты не было. Вампирши, не способные родить, безумно любят детей. Даже в человеческие поселения ради них готовы летать и проводить там много времени. Очень много времени.

Это было второе мое гнездо. Сиан, одна из высших, принесла младенца. Мать его умерла в родах, а больше никто за ребенком глядеть не собирался.

Кажется, это были худшие двадцать лет жизни. Все женщины гнезда словно сошли с ума. Носились по очереди с этим человечком и впадали в бешенство, стоило как-то не так себя повести. Даже на меня однажды набросились. До сих пор не понимаю, что «не так» сделал.

Женщины были рады — я не мог спать: крик, плач, затем смех и снова крик, а потом ребенок вырос. Нашел невесту среди людей и ушел.

Это был следующий невыносимый год жизни — в гнезде царил траур. Затем подросший человечек приехал со своим ребенком…, и я взвыл.

В тот же месяц началась война с оборотнями, и скоро гнездо прекратило свое существование, как и все его населявшие, но это не суть. Дело в том, что вампиры, вроде как самые страшные существа этого мира, никогда не подняли бы руку на ребенка, а люди…

Водяной рассказал и свою историю. Люди осушали озера, запруживали реки, после чего так же осушали оставшийся без подпитки участок. Затем туда шли военные.

— Что мы могли сделать на суше? — горько рассказывал Бурал, — некоторые даже сопротивляться не могли. У них и ног-то нет. Водяницы разозлились, — голос его стал тихий и тоскливый, — их всех перебили.

— Прости, — только и смог проговорить. Душу скручивала жалость к этому существу.

Водяницы, женщины водяные, в спокойном