Ее королевское высочество - Даниэла Стил

Кристиана покачала головой:

— Нет. Женщина, возглавлявшая миссию Красного Креста, поняла, кто я такая, едва взглянула на мой паспорт. Но она не из тех, кто станет болтать. Кстати, она работала с некоторыми из моих кузин.

— Я рад, что она никому ничего не сказала. Признаться, я опасался, что тебя узнают.

Кристиана тоже была рада, что ей удалось сохранить инкогнито. Ужасно неприятно, когда фотографы лезут тебе прямо в лицо. К тому же это могло задеть чувства скорбящих. Ей повезло, что она осталась неузнанной на протяжении всей поездки.

Она устремила на отца долгий взгляд, и он почувствовал, что сейчас последует нечто, что ему очень не понравится. Кристиана крепче сжала его руку. В ее глазах, таких же ярко-голубых, как у него, светились боль и надежда. За эти три дня она увидела слишком много для девушки ее возраста, и отец знал, что потребуется долгое время, чтобы эти ужасные воспоминания потеряли свою остроту.

— Я хочу вернуться туда, папа, — мягко сказала она, заставив князя вздрогнуть. — Не в Россию, а в Красный Крест. Я хочу помогать людям, а здесь это невозможно. Я понимаю, что ты не можешь отпустить меня навсегда, но хотя бы на год или полгода... Хоть раз в жизни я хочу делать что-то действительно полезное, важное, нужное людям. Папа, пожалуйста... — Ее глаза наполнились слезами.

Князь покачал головой и неловко поерзал в кресле.

— Все это можно делать в фонде твоей матери, Крики. Ты прошла через жестокое испытание. Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь. — Ему приходилось бывать в местах катастроф и видеть человеческое горе, но он не мог согласиться на то, о чем она просила. — Существует множество дел, которыми можно заниматься здесь. Почему бы тебе не поработать с детьми с физическими недостатками? Или с неимущими в той же Вене? Можно пойти работать в ожоговый центр. На свете много несчастных, которые нуждаются в помощи и утешении. Но я не могу допустить, чтобы ты отправилась навстречу опасности, подвергая свою жизнь риску. Я сойду с ума от тревоги. Ты слишком много значишь для меня. И потом, у меня есть обязательства перед твоей покойной матерью. Она вправе была рассчитывать, что я уберегу тебя от страданий и опасностей.

— Я не хочу заниматься этим, — упрямо сказала Кристиана, понимая, что это звучит по-детски. Рядом с отцом она всегда чувствовала себя ребенком, но сейчас был тот случай, когда она не собиралась уступать. — Хоть раз в жизни я хочу почувствовать себя обычным человеком, работая как все, пока я не втянулась в эту благополучную жизнь, как Виктория. Не хочу, чтобы главной моей заботой было, какое платье мне надеть на торжественную церемонию. Не хочу всю оставшуюся жизнь перерезать ленточки и посещать приюты.

Князь не стал ей возражать, зная по собственному опыту, как подобное времяпрепровождение действует порой на нервы. Но это не значит, что его дочь должна носиться по всему свету, рискуя жизнью в военных конфликтах или роя землянки для бедных, чтобы искупить грех своего богатства и происхождения. Чем раньше она примирится со своей участью, тем будет лучше для нее.

— Ты же совсем недавно вернулась из Штатов. Там у тебя было достаточно свободы, — честно говоря, даже больше, чем он думал, — но теперь ты должна принять свою судьбу и все, что ей сопутствует. Нельзя убежать от самой себя, Кристиана. Я и сам в юности пытался бунтовать. Но мы те, кто мы есть, и должны выполнять свои обязанности.

Это прозвучало как пожизненный приговор, и по щекам Кристианы покатились слезы. Она оплакивала свободу, которой она никогда не вкусит, и поступки, которых она никогда не совершит. Всего лишь год ей хотелось прожить так, как она считала правильным. Это был единственный подарок, который она хотела получить от отца, пока еще не стало слишком поздно. Если ей суждено получить его, то только сейчас.

— Тогда почему Фредди постоянно мотается по всему свету, делая все, что пожелает?

— Ну во-первых, — улыбнулся отец, — твой брат еще не созрел. — Его лицо снова стало серьезным. — А во-вторых, он предпочитает страны, которые считаются вполне безопасными в смысле катастроф, народных волнений или таких событий, как захват заложников. Правда, твой брат способен сам создавать взрывоопасные ситуации, но они куда более безвредны, чем те, с которыми можно столкнуться, работая на Красный Крест. Конечно, за год может ничего не случиться. Но может и случиться. В сущности, если бы террористы взорвали школу без предупреждения, тебя тоже могли бы ранить, если не хуже. — Он содрогнулся. — Кристиана, я не намерен отпускать тебя на все четыре стороны, чтобы тебя убили или покалечили, чтобы ты заразилась какой-нибудь тропической болезнью или пострадала во время политических неурядиц. Я этого просто не допущу.

Как и следовало ожидать, он был непреклонен, но Кристиана не желала сдаваться. Слишком многое было поставлено на карту. Ведь даже если она согласится работать в фонде матери, отец никогда не позволит ей посещать регионы, охваченные беспорядками, пусть и с кратковременными визитами. Он хотел для нее размеренной защищенной жизни — именно того, от чего она безмерно устала.

— Ты не мог хотя бы подумать об этом? — взмолилась она.

— Нет! — отрезал отец и встал. — Я готов на все, что в моих силах, чтобы сделать твою жизнь более насыщенной и интересной. Но тебе придется забыть о Красном Кресте и тому подобном. — Одарив дочь суровым взглядом, князь поцеловал ее в щеку и вышел, прежде чем она успела сказать хоть слово.

Разговор был окончен.

Кристиана еще долго сидела, то кипя от возмущения, то впадая в уныние. Как отец мог так обойтись с ней? И зачем только она родилась принцессой? Она была так расстроена, что даже не ответила на электронную почту, что обычно с удовольствием делала. Слишком много всего случилось, слишком много накипело в душе.

Следующие два дня Кристиана старательно избегала отца. Каталась верхом и бегала с собакой. Разрезала ленточки в сиротском приюте и навещала престарелых. Начитывала тексты на пленку для слепых и проводила время в благотворительном фонде. И ненавидела все это. Ей хотелось быть кем-нибудь другим и находиться где угодно, только не дома. Париж тоже ее теперь не привлекал. Но больше всего она ненавидела свою жизнь, своих предков, дворец, а временами даже отца. Она больше не хотела быть принцессой, воспринимая этот факт как проклятие, а не благословение, как ей внушали с детства.

Поддавшись порыву, Кристиана позвонила Виктории, чтобы пожаловаться на жизнь, и та пригласила ее в Лондон. Но что это изменит, если ей все равно придется возвращаться в Вадуц? Немецкие кузины тоже приглашали ее в гости, но ей никуда не хотелось ехать. Она даже отказалась сопровождать отца в Мадрид, куда он отправился с визитом к королю Испании.

Две недели Кристиана злилась на весь свет, пребывая в глубокой мрачности. Наконец отец не выдержал и зашел к ней. Он видел, что она несчастна, и казался очень расстроенным, когда опустился в кресло в спальне дочери. Из уважения к нему она выключила музыку, с помощью которой пыталась заглушить свои мысли и горести. Чарлз, чувствуя настроение хозяйки, тоже приуныл и только вилял хвостом, даже не пытаясь подойти ближе.