Седьмой угол - Юрий Эсташ

— Гулять на заработанные таким непосильным трудом деньги неудобно, — улыбнулась она.

— Вы неправы. На чужие — всегда удобно!

— И вам не жалко будет их тратить?

— Вообще жалко, — признался он. — Но не на вас! Как вы могли так подумать?!

На кухне он выложил из пакета на стол целую горку красочных упаковок.

— Ты разорился!

— Я почувствовал себя свободным рядом с тобой, Мила!

— А мне кажется, ты все еще переживаешь разрыв с женой, — сказала она, разворачивая на столе упаковки. — А ерничаешь, потому что впервые после ухода жены привел домой девушку.

— Возможно, ты права! Разве я мог мечтать пару часов назад, что буду готовить с тобой праздничный ужин? Но давай попробуем хотя бы немного отодвинуть прошлое! И не лишать себя радости.

— Довольно примитивной.

— Это школьный цинизм, Мила. Случай свел нас. А судьба определяется не столько закономерностью, сколько случаем.

— Все наоборот. А тебя остановить можно?

— Когда речь о тебе — нет, — сказал он и поднял бокал. — Мила, а у меня к тебе деликатный вопрос… У тебя же нежный возраст! Сколько же тебе годиков стукнуло?

— Восемнадцать.

— Золотое время.

— А о себе ты ничего не сказал. Чем занимаешься? Сколько тебе стукнуло?

— По сравнению с тобой я аксакал: мне стукнуло двадцать семь. Программист.

— По сравнению с тобой я бедная пчелка. Но скоро все это закончится.

— Может, помочь?

В темных глазах Милы вспыхнули огоньки, и она попыталась подняться из-за стола. Но он поймал ее руку и остановил.

— Прости, пожалуйста. Конечно, мы здесь не для того, чтобы сыпать соль на раны.

Мила помолчала. Потом спросила:

— А у тебя дети есть?

— Нет, детей нет.

— Она забрала с собой?

— У нее двое детей от нового мужа, — мрачно сообщил Денис. — Но я рад за нее: дети есть, богата. Стабильный статус. А я в данный момент инвалид и разрешаю себя пожалеть.

— Ты перестал ворковать. Теперь лучше меня понимаешь? — мягко спросила она. — Ладно, ты неисправим, — усмехнулась Мила. — Налетай на салат и мясо!

Он послушно нагнулся над тарелкой.

— Что ты? — встревожился он, почувствовав, что она приподнялась из-за стола. — Все-таки уходишь?

— Я думала, у тебя черные волосы, а оказывается, темно-каштановые. Можно я потрогаю?

— Не надо! Моя прическа! — вскрикнул Денис, пытаясь схватить ее за руку. Но она ловко увернулась и все-таки погладила его темные вихры.

— Выглядишь ты намного лучше, чем говоришь.

— Мила, а ты ведь просто сказка. Так быстро все сделала. Так красиво все расставила. Так все вкусно! — улыбнулся довольный Денис.

— Ешь! Солист! А в квартире у тебя порядок. Чистота.

— Понимаю. Тебе кажется это подозрительным?! Когда ты будешь приходить, я лично буду мыть подъезд и расстилать красную дорожку.

— Приглуши свое бельканто, солист. И не подливай мне больше! Мне уже достаточно. Да и тебе. Иди! — она посмотрела ему прямо в глаза. — Я здесь приберусь.

— А может, не надо?

— Меня завтра здесь не будет.

Он уже лежал в постели, когда услышал, как она, выйдя из ванной, хлопнула дверью. Потом она взобралась на постель и спокойно пошла по ней, наступая прямо на него.

Но он не чувствовал ее веса и ощущал только касания.

— Это массаж? — прошептал он.

Она легла и немного отодвинулась от него.

— Мила! Я влюбился! — жарко произнес он ей на ухо и, поймав ее взгляд, обнял в полутьме.

— Забудь сейчас про все! — прошептала она.

Он проснулся первым. Она была здесь, рядом с ним! Но еще не проснулась и, казалось, не дышала. Он потянулся к ней, на ее лице было детское выражение такого блаженного покоя, что он осторожно опустил одеяло.

В шесть часов она приподнялась и, потянувшись рукой к одежде, разбудила его случайным прикосновением. Он стал наблюдать за ней, не отрываясь.

Она почувствовала его взгляд.

— Мне надо идти!

За кофе он увидел ее без макияжа. Она выглядела юной и беззащитной.

— Денис, надеюсь, ты понимаешь, что наша встреча случайна? — спокойным тоном произнесла она.

Чуть не захлебнувшись, он с трудом удержал чашку в руках.

— Ты хочешь сказать, что продолжения не будет? Что-то не так?

— Мне все понравилось. Но я не об этом. Мне твои признания не нужны.

— Понимаю, их на хлеб вместо масла не намажешь.

— Но что было, то прошло.

— У тебя кто-то есть?

— Сейчас это не имеет значения.

— Тогда в чем дело? Ты просто хочешь сделать мне больно? Что ж, считай, что у тебя получилось.

— Не переживай. Через два дня ты все забудешь.

— И через два года не забуду!

Мила посмотрела на него с насмешкой. «Вполне возможно, — уже без всякой надежды думал он, — что для нее это мог быть просто случай, и случай, которого она даже не ждала».

— Мне пора.

У него не было сомнений, что его жизнь необратимо изменилась. Но чем же она так сразила его, что теперь его охватывает беспокойство не только за себя, но и за нее? Он вспомнил, как из отчужденной и холодной она внезапно стала ласковой и нежной. Блаженная оторопь при воспоминании об этом вдруг вытеснила охватившее его беспокойство. Утром она снова стала чужой. «Что было, то было!» Но главное — он не может понять, что ему сделать, чтобы вернуть Милу в свою жизнь. А он предчувствовал тяжелые последствия для себя, если не сможет вернуть ее.

Туман неожиданно растаял. Ветерок тронул заснувшие облака — они подвинулись, и небо взглянуло на землю ясными синими глазами. Березка сбросила свой наряд, вниз полетели золотые листочки, и Денис, снимая листочек с Милы, продекламировал:

— Они падают на прохожих и на девушку падают тоже! Ту, которая мне всех дороже!

— …Пробудился поэтический дар?

— Я погрузился в такие глубокие социальные слои, где ничего от бизнеса — только личное: проблемы жэкэха. Теперь я, как глубоководное существо, совершенно безразличен к тому, что происходит наверху. Даже если бы я поинтересовался, это не принесло бы мне никакой пользы, так же как и осьминогу — успешный лов сардин рыбаками.