Бархатная лисица - Кэтрин Фишер

– Я присмотрю за Томосом, – пообещала она. – И за Плас-и-Франом тоже! Не беспокойтесь.

Вероятно, она произнесла это слишком громко и вызывающе, потому что леди Мэр немного опешила.

– Спасибо, милая. – И она обратилась к вознице: – Поехали, Гвин.

Гвин бросил взгляд на Серен и, натянув вожжи, крикнул:

– Но!

Лошади зафыркали и тронулись, понемногу ускоряя шаг, и карета с толчками двинулась по подъездной дорожке. Бледное лицо леди Мэр и её рука, машущая на прощание, были видны в окне, пока экипаж не свернул к воротам.

– Что ж. – Миссис Вильерс покашляла, достала из кармана платок и высморкалась. – Пойдёмте в дом. Что-то я продрогла.

– Вы простыли, мэм, – ровно произнесла миссис Ханибон. – У меня как раз есть микстура, приготовленная по моему собственному рецепту: мёд, лимон и кое-что ещё. Я вас быстро вылечу.

Она первая пошла в дом, и Серен, которая побрела следом, видела, как крепко она держала Томоса за руку.

Кто-то похлопал девочку по плечу, и она обернулась. Дензил что-то прятал за спиной.

– Нашли?

– Игрушки там не было, только вот это.

И он показал ключ из механизма вороны! Серен схватила его и поблагодарила:

– Спасибо, Дензил!

Девочка побежала вверх по лестнице, зная, что маленький человек с любопытством смотрит ей вслед. Но она так боялась за друга, что перемахивала через три за раз. Промчавшись по коридору, девочка нырнула в свою комнату.

Окно было приоткрыто.

– Ворон! Ты здесь? Ты жив?

Молчание.

Затем дверь шкафа со скрипом открылась, и оттуда вниз головой выпала птица.

– Нет! – Серен обежала кровать и присела рядом. Ворон лежал на ковре с ожогом на боку. Девочка быстро подняла его, сунула ключ в заводное отверстие и провернула его. Птица сразу начала произносить какие-то невнятные звуки, постепенно перешедшие в быстрое бормотание.

– …Э-э-э-э-эр хэ-э-э-э-э-э-э а-а-а-а-а-а л-л-л-л-л-ле-е-е-е-е-е-е воз-з-з-з-змут-т-т-т-ти-и-и-и-и-итель-ль-ль-льно, и-и-и-и я-а-а-а-а-а-а т-т-т-те-е-е-е-ебе обе-е-е-е-е-ещаю-у-у-у-у, что отомщу Им за такое чудовищное… злодеяние! Да за кого Они меня принимают? – В негодовании Ворон резко раскинул крылья. – За какого-то дурачка в костюме птицы?! Разве Они не знают, что я колдун и при… ну, может, и не принц, но человек благородного происхождения, наставник королей и выпускник Оксфорда, с отличием окончивший курс демонологии и классических дисциплин! И я не говорю о родстве с последним потомком Оуэна Глендоуэра![7]

– Успокойся. – Серен перестала заводить механизм и, часто дыша, откинулась на боковину кровати.

– Что значит «успокойся»? Я ещё даже не начинал! – Ворон с горячностью прыгнул на одеяло с цветочным узором. – А если бы я не умел реагировать на молнию? Если бы не мог предсказать её траекторию и не развернулся боком, я бы умер! И это ещё не всё! Что за педагогические методы у этой женщины! Её латинское произношение безобразно! Я не собираюсь сидеть сложа руки, точнее, крылья. – Он споткнулся о складку на одеяле и завалился назад, но тут же вскочил на ноги. – Нам нужно действовать безотлагательно! Через два дня будет полнолуние, а Они становятся сильнее с каждым днём роста луны.

– В первую очередь надо завладеть каруселью, – задумчиво произнесла Серен, сидя на кровати. – Это источник их силы над домом, и Томос очарован ею. Если мы сможем её украсть…

Ворон потряс головой:

– Невозможно. Её слишком хорошо охраняют.

– И что же…

– Начнём с фигур. – Ворон поднял клюв и остановил взгляд на своём отражении в зеркале. – Какой кошмар! Только посмотри на мои перья!

– Забудь про свои проклятые перья! – прикрикнула Серен, чтобы Ворон не увлёкся жалобами. – Что мы будем делать?

Ворон повернулся, расправил крылья и осмотрел место ожога. Когда он снова обратился к девочке, его клюв был искривлён гневом больше обычного.

– Я их уничтожу, – выдохнул он.

Серен кивнула:

– Хорошо. Что нужно предпринять?

Ворон сделал решительный вдох.

– Достань мне серебряную шкатулку, – буркнул он, – ус белого кота, гребешок, которым ещё никто не пользовался, и сосновую шишку.

* * *

Время было ещё обеденное, но на первом этаже стояла такая темнота, будто уже наступил вечер. Дождь стучал в окна. В комнатах колыхались тени. Листья прижимались к стёклам, как красные ладони, и их уносил ветер.

По крайней мере в кухне потрескивал огонь, блестел ряд медных ковшиков и было тепло.

Серен села за стол.

– А где Томос? – спросила она, торопливо проглотив несколько ложек густого супа.

– Томос обедает вместе с миссис Ханибон в классе, дорогая.

Кухарка Алис с выбившейся из причёски блестящей прядью волос суетилась у печи, откуда вытащила большой пирог, наполнивший помещение восхитительным запахом.

– Не разговаривай с ней, Алис, она наказана. Пусть скажет спасибо, что ей вообще позволили обедать. – Миссис Вильерс, кутаясь в шаль, сидела у очага. Нос у неё был красным, и она то и дело сморкалась в белый носовой платок. На столике рядом с ней стояла чашка горячего молока с вином и пряностями.

– Это снадобье от миссис Ханибон? Я бы на вашем месте его не пила, – угрюмо посоветовала Серен.

Вошёл Гвин.

– Садись туда. – Миссис Вильерс указала на конец стола, где ждала тарелка с едой. – И постарайся не закапать пол.

Гвин снял кепку и сел. Его твидовый пиджак был насквозь мокрым.

– Сними-ка это, cariad[8], и я его высушу, а то все в доме свалятся с инфлюэнцей. – Алис стянула с мальчика пиджак и повесила его на вешалку у очага. От пиджака тут же пошёл пар.

– Diolch[9], – поблагодарил Гвин.

– Глупости, Серен. – Миссис Вильерс отхлебнула молоко. – Это очень хороший целебный напиток. Я сразу почувствовала себя гораздо лучше. – Она облизала губы и поставила на стол фарфоровую чашку. – Должна признаться, что поначалу не доверяла миссис Ханибон. Но теперь я убедилась, что она очень милая и толковая женщина. – Экономка сделала ещё один глоток. – Приятно, даже вкусно. Правда, меня стало клонить в сон.