Семеро Тайных - Юрий Никитин

Свирепый холодный ветер пронизывал даже кости, вымораживая вних мозг. Заснеженные вершинки гор выглядели крохотными холмиками, зато снизуЗмей не виден, меньше селяне расскажут о крылатом чудовище, что пролетал над ихогородами, и если бы не местный колдун...

Змей ломился через встречную бурю, как брошенный новенькойкатапультой валун. Ветер свистел, под ногами Олега костяные пластинки терлись искрипели одна о другую. Он скрючился, изо всех сил напрягал мышцы шеи и спины,не давая холоду забираться глубже, вымораживать, как мокрую тряпку, терпел, ибочем выше Змей забирается, тем быстрее мчится, уже проверил, хотя пока неразобрался, почему так...

Вместо бугристых горных хребтов наползла зеленая равнина,Змей пошел по дуге вниз. Олег вскоре отличал леса от степи и, когда показалосьпятнышко с крохотными ровными квадратиками, послал Змея к земле еще круче. Еслиесть распаханные поля, то есть и люди. Или могут быть.

Когда рассмотрел крохотные домики, Змей тоже понял, чтосядут за лесом, сам торопился, захлебывался слюнями, упорно ломился сквозьстены густого, как студень, воздуха.

Олег заставил его пройти над самой землей, пряча отработающих в поле за верхушками деревьев. Что Змея узрят, ладно, однойпохвальбой, как отогнали, больше, но не хотелось бы объяснять люду, как спассяот чудища с размахом крыльев на три сарая и курятник.

На диво, на дне мешка затаилось несколько золотых монет.Настоящих, взятых в разгромленном дворце бога войны. Хотя можно бы таскатьсловно бы ниоткуда сундуки с золотом, но прекрасно понимал, что они исчезают изчьей-то казны, а богатым бывает не только мерзавец... но и это черт с ним, ноодновременно рос страх, что нарушает что-то важное в мире, рвет или хотя быпортит какие-то нити, что держат весь мир вместе.

Городок был даже крупным, если считать, что придвинулся такблизко к опасным горам. С другой стороны, горы закрывают от чужого нашествия, игородок вырос, появлялись дома под крышей из гонты, уже богатство, в середкенастоящий терем в три поверха, там князь или даже царь, но ему важнее вон тотпросторный дом недалеко от ворот, где ворота распахнуты, а во дворе ржут ичешутся у коновязи с десяток коней, из кузницы несется веселый перестукмолотков, пахнет как горелым железом, так и жареным мясом, разваристойгречневой кашей...

Хорошо, подумал он угрюмо, если заранее накопил в себе мощь,а противник вышел не торопясь. Издалека показывает зубы и размахивает дубиной.Но если кто-то выскочил из-за угла, то никакая магия не спасет, не успеешь иквакнуть...

Он знал, что трус, уже не только свыкся, но теперь и принялобъяснение Россохи: он ценнее других, потому так бережет себя, ибо еще несделал нечто большего, главного, для чего рожден, потому не должен ввязыватьсяв пустые драки, где могут снести голову так же просто, как любому деревенскомудурачку.

Полдня провел у кузнеца, а когда вышел, ощутил, каквнимательно поглядывают на него мужчины, а женщины ослепительно улыбаются исоблазнительно изгибают бедра. Он остался в той же волчовке, распахнутой нагруди, но теперь широкие металлические браслеты блестели на предплечьях и назапястьях. Еще один широкий обруч прихватывал волосы на лбу. Кузнец пыталсявсучить настоящий шлем, едва отказался, выглядел бы глупо в волчовке на голоетело, обнаженные плечи и руки, даже в руках не топор или меч, а длинный посохиз молодого деревца, выдранного с корнями. Ветви и корни обрезал, так что внизуосталось нечто вроде булавы, там самое крепкое дерево, даже для дружинниковтакой посох выглядит оружием, а Олег не собирался всем рассказывать, что еще иумеет с ним обращаться.

Сейчас он все же, как ни прикидывайся волхвом, выгляделвоином на тропе подвигов. Железные браслеты хмуро поблескивают,

особой щелью, куда можно поймать падающее на голову лезвиечужого меча, ни один силач не удержит, если крутнуть кистью. Толстая волчьяшкура лучше железного панциря охранит от стрелы, а такой посох в умелых рукахпострашнее длинного меча.

Олег не удивился, когда к нему начали подходить то один, тодругой торговец, приглашали на службу, обещали хороший харч, а когда он вежливоотказывался, понимающе кивали: парень явно нацелился в дружину к самому князю.

В корчме за широкими столами угрюмые мужчины шумно хлебалидеревянными ложками борщ. На крепких зубах трещали кости, столы вздрагивали отмощных ударов, когда выколачивали из толстых костей сладкий мозг. Воздух и дажестены пропитались густыми запахами гречневой каши, жареного мяса и лука.

Хозяин лишь издали бросил острый взгляд в сторону пришельца,тут же примчался мальчишка, вытер чистой тряпицей стол, а другой поставил хлеби солонку. Олег выложил монетку, мальчишки обрадованно умчались.

Ему что-то принесли, он видел край широкой миски, но ещечетче стояли перед мысленным взором горящие поля, полыхающие хаты, слышал трескгорящих кровель, крики людей. Война должна вспыхнуть сегодня... завтра? Можетбыть, на полях сражений уже льется кровь, массы мужчин остервенело режут изакалывают друг друга, а потом победители на плечах бегущих ворвутся в ихгорода, села, начнется то, что он видит так отчетливо...

Его руки медленно отламывали куски хлеба, бережно подбираликрошки. Последним куском вытер миску, подчищая еще горячие капельки жира.Оставался еще кусок мяса, последний. Его оставил напоследок, на сладкое. Рукидвигались все медленнее: и потому, что насытился, и еще потому, что мысль, дажесытая и сонная, все же ползла и ползла потихоньку, постепенно забрезжил свет,потом он увидел впереди ослепительное сияние, осталось только нырнуть туда сголовой и добыть блистающую истину...

В спину ткнуло, на пол беззвучно упал черепок глиняноймиски. Он недовольно оглянулся, только сейчас заметил, что двое здоровенныхмужиков посреди харчевни дерутся люто, остервенело, но неумело. Сами шатаютсяот своих богатырских замахов, останавливаются вытереть кровавые слюни,бранятся, опять кидаются навстречу друг другу, сшибаются, как лоси в весеннийгон, трещат столы, с грохотом падают лавки. Оба со злости даже хватают со столапосуду и, как бабы, бросают один в другого, попадая больше в других едоков...

Черт бы их побрал, он поспешно отвернулся, сердце стучалочасто и радостно, мысль уже высунула из сияющего счастья узкий хвостик идразнила как ящерица, но было видно, что убегать не собирается, простодразнится. Сейчас он возьмет...

В спину и по голове грохнуло так, что перед глазамизаблистали искры. Через плечо на стол грохнулась тяжелая туша. Столешницатреснула, мужик с воплем скатился на пол. Другой подбежал и победно встал надним, сжав кулаки и пожирая глазами. Видно было, как не терпится ударить ногами,но на виду у всех нельзя, лежачего не бьют, потом хоть беги из города,опозоренный и оплеванный, отвергнутый даже близкими...

Олег с раздражением взял миску и пересел за другой стол.Двое селян там зачарованно наблюдали за дракой. Хвостик мысли исчез, но когдаОлег сунул в сияние руку и пошарил, по пальцам вроде бы хлестнуло, дразня,юрким веселым хвостиком. Он сосредоточился, сияние стало ярче, в вискахзакололо, он ощутил радость охотничьего пса, что уже увидел зайца, догнал,прыгнул...