Птичий суд - Агнес Раватн

– Ты зайдешь внутрь?

Он пошел вперед, зашел в дом со двора и остановился перед дверью в свою ванную.

– Ты замерзла?

– Немного.

– Сделать тебе что-нибудь горячее?

Я осторожно кивнула, не в состоянии ответить утвердительно.

– Я только переоденусь, – сказал он, открывая дверь в ванную.

Я поднялась к себе и нерешительно постояла посреди комнаты перед тем, как расстегнуть блузку – на левом рукаве образовалась дырка. Я стянула штаны, носки, надела теплое белье и шерстяные носки. Бедра, ноги и руки дрожали, пульс снижался. Я послушала звуки, доносящиеся снизу. Надела брюки и свитер и спустилась в кухню. Он стоял у плиты в белом шерстяном свитере, волосы его все еще были влажными. Я села за обеденный стол. На улице месяц светил так ярко, как я никогда прежде не видела. Должно быть, уже больше двух часов ночи, может быть, около трех. Он повернулся ко мне.

– Лучше?

– Да.

– Хорошо.

Он снял кастрюлю с плиты и налил мне кружку.

– Пунш из красного вина.

Кружка дымилась, пахло корицей. Я поднесла ее к губам и отпила, лоб запотел от пара.

– Вкусно.

– Моя жена делает его зимой, – пробормотал он.

С застенчивым видом он сел за стол. Вот он какой, подумала я, не имеет ничего против того, чтобы не спать посреди ночи. У него, наверное, вдвое больше настроений, чем у обычных людей, весь спектр. Я осторожно бросила на него взгляд, пытаясь оценить с нейтральной позиции, стоит ли мне отойти, может ли он навредить мне.

– Ты думаешь, что я опасен, – сказал он в ту же секунду.

– Нет! – спонтанно ответила я, но передумала и заставила себя взглянуть ему в глаза. – А вы давали мне повод думать иначе?

Он удивленно посмотрел на меня. На его лбу появилась скорбная морщина. Я пожалела о сказанном.

– Вы не можете вести себя как нормальный человек, – сказала я, пытаясь придать фразе иронически-ругательный тон.

Он едва улыбнулся.

– Не могу, – ответил он. Его черные волосы блестели.

Я отпила из кружки, почувствовав оживление. Увидела наше отражение в двери на веранду, его большую белую спину, голову в профиль, свои глаза, похожие на две черные дыры, закрытые челкой.

– Почему ты вернулась?

– Из леса? А что я должна была делать, по вашему мнению?

– Я был уверен, что ты исчезла навсегда.

– Правда?

Он не ответил.

– Я испугалась, – сказала я, смущенно улыбнувшись.

– Я тоже.

Я посмотрела на него.

– Испугался, что ты не вернешься.

Он встал, взял в руки маленькую кастрюлю и снова наполнил наши кружки.

– Тогда вам нужно было бы забрать меня оттуда.

– Я бы так и сделал.

Он слабо улыбнулся. У меня к голове прилила кровь, и я сделала большой глоток. Теперь он выглядел мирно. Сидел с кружкой в руках. Я положила руки на стол перед собой, пытаясь расслабиться. Его руки, загорелые и сильные. Теплые. Почувствовала слабое порхание в животе, пустое, грустное порхание. Если бы эти руки дотронулись до моих.

– Теперь определенно пора спать, – сказал Багге без предупреждения. Со скрипом отодвинул стул и поднялся. Он прошел к своей ванной и остановился. – Спокойной ночи.

В сарае было полно материалов, которые можно использовать, – широкие, светлые доски, штабелями уложенные вдоль стен. Тяжелые, но у меня получилось перенести их одну за другой во двор. Ночной туман только что исчез с поля, и солнце защекотало мне затылок. Рисунки в книге по садоводству казались не слишком сложными, но, возможно, я не могла оценить это ввиду отсутствия опыта. Он не появился к завтраку, а теперь вышел ко мне, удивленный, что застал меня в траве, усиленно прибивающей доски друг к другу.

– Что вы делаете?

– Это для огорода.

– Огорода?

– Или вы их для чего-то другого хотели использовать?

Он покачал головой.

– Нет. Но хорошо, когда в запасе есть материалы, так что запишите, сколько штук вы взяли.

– Хорошо, – сказала я.

Записать, да с какой стати? Он просто хотел хоть как-то меня контролировать. Казалось, что он развернулся, чтобы уйти, но голова не хотела поворачиваться. Он перевел дыхание.

– Аллис, вчера…

– Не думайте об этом, не надо.

Я посмотрела ему в глаза, чтобы показать, что я и правда так думаю, и мне показалось, что брови его слегка нахмурились.

– Мне нужно съездить в город, – сообщил он.

– Вы вернетесь к ужину?

– Я поем в городе. Может случиться, что я буду поздно.

– Насколько поздно?

Он пожал плечами.

– Возможно, я переночую там.

Он исчез в доме, а я продолжила вбивать гвозди. Очень скоро я услышала его шаги по гравию, за плечом у него была большая сумка, его спина исчезла за воротами.

Я была так зла, когда проснулась, что было хорошо заняться физической работой, это единственное, что помогало, – работа мышц, мягкий зеленый воздух в легких и солнце в затылок. Но теперь, когда он уехал, все изменилось.

Занимаясь коробками, я думала, каким образом я вообще смогу их транспортировать без машины. Мне нужно было поехать в садовый центр, но я не знала, где может быть ближайший, – наверное, в городе. Я рассчитала, что у меня достаточно материалов, чтобы соорудить три коробки по два метра. Когда они были готовы, я почувствовала, как вымоталась. Оставив их лежать на траве, я пошла и приняла душ. После чего приготовила простой ланч и поднялась к себе почитать немного книгу по садоводству, но собраться с мыслями не получилось, и я ее отложила. Смесь недосыпа и алкоголя, решила я. Я огляделась в комнате – в животе продолжалось неугомонное нервное движение. Наконец я открыла ящик стола и достала свой телефон. Не трогала его с тех пор, как звонила в справочную. Немного помедлила и включила его. Подождала. Ввела код. Снова подождала. Пришло одно сообщение. От мамы: о том, что университет и Йунс послали всю мою почту ей домой и что ей нужен мой адрес, чтобы переслать все это мне. Я отправила ей адрес, не называя имени Багге, не хотела, чтобы они его узнали, они могли начать разнюхивать или заявиться в гости. У меня вырвался холодный, смешанный со страхом смешок при мысли о том, как мой папа будет знакомиться с Багге. Сердце замерло, когда я подумала о Йунсе, не потому, что скучала по нему, а потому, что оставила его со всей этой бумажной работой. Мне нужно было заняться всеми хлопотами по расставанию и разводу, но мысль эта сделала меня вялой.

Спустившись вниз, я нашла в кухне клейкую ленту, написала на кусочке свое имя, пошла к шоссе и прилепила свое имя под именем Багге на почтовом ящике. Попыталась сделать это так, чтобы надпись выглядела настолько временной, насколько это возможно, на случай, если он заметит ее на обратном пути или, не приведи господь, вдруг объявится его жена. Я издала нервный смешок, но он застрял в животе.