Чудо для чудовища - Кейт Ринка

— Все нормально? — спросил Барсецкий.

— Да. А ты чего приперся? Есть новости?

— Если только про новую няню. Нашел одну подходящую, завтра приедет. Так что твоя медсестра может собирать вещи, — произнес придурок, вдавливая бычок в пепельницу.

— А мое мнение ты не хочешь спросить? — поинтересовался Стас, даже не сразу замечая, как вскипает.

Барс поднял глаза к его лицу и недовольно спросил:

— Не понял?

А этот вопрос уже взбесил, потому что меньше всего он хотел что-то объяснять, даже другу, хотя бы не сейчас.

— Не надо другую, — коротко ответил он.

Но Барс знал его слишком хорошо, чтобы прочитать между строк. Он просто повернул голову и уставился на Аню, будто в первый раз. А потом коротко усмехнулся и спокойно сказал:

— Хорошо, как скажешь.

Вот и отлично.

— Полагаю, на ночь нам тоже не стоит оставаться? — спросил следом умник.

— Нет.

Хотя, какая там ночь, когда хотелось залезть под юбку этой девчонки уже сейчас. Тихо разговаривая с Лизой, она стояла напротив, одетая в простое летнее платье. Стройная и ведь действительно, зараза, привлекательная. А если еще учесть ее ненасытность… похоже, он знает, чем скрасить их совместный и вынужденный быт.

Барс укатил три часа спустя. День клонило к вечеру. Аня уложила мелкую спать и принялась что-то готовить на кухне. Стас решил составить ей компанию. Он достал из холодильника бутылку пива и присел за стол. За целый день в его адрес от Ани ни слова. Только короткие взгляды. Легкое смущение, настороженность. Она либо пыталась сделать вид, что ничего не произошло, либо не знала, как себя теперь вести.

— Что с тобой не так? — решил он спросить.

— Нормальные люди такие вопросы не задают, — произнесла, даже не поворачиваясь к нему лицом.

— Кто тебе сказал, что я нормальный?

Она замерла возле мойки и только спустя несколько минут ответила:

– Не хочу это обсуждать.

Ладно.

— У тебя мужик хотя бы есть?

— У меня все сложно и вряд ли тебе будет интересно.

— Значит, нет.

Она зажато усмехнулась и возразила:

— Я же сказала — у меня все сложно.

— Ладно, спрошу по-другому — давно тебя кто-нибудь трахал?

— О, Боже! — завопила она, краснея под цвет помидора, который пыталась порезать. — Стас, ты ужасен.

Зато все-таки повернулась к нему.

— Я и без тебя это знаю.

Она уставилась ему в лицо и спросила:

— Чего ты хочешь?

Тогда он поднялся. Подошел и посмотрел в красивые, взволнованные глаза.

— Что-то мне подсказывает, что того же, чего и ты.

— Стас… — смущенно выдохнула девчонка, отводя глаза и явно собираясь произнести какую-нибудь бессмысленную хрень.

Поэтому он перебил и просто посоветовал:

— Иди наверх.

Она вздрогнула. Отстранилась, будто он стоял слишком близко. А потом все бросила, развернулась и поспешила, но не наверх, как он сказал, а в ванную комнату, закрываясь там на защелку. Похоже, простыми словами договориться не удастся.

***

Забежав в ванную комнату, я закрыла дверь. Включила холодную воду и плеснула себе в лицо. Но это помогло мало. Я вся горела, будто находилась в эпицентре пожара. Да я вообще не понимала, что со мной происходит. Станислав… он вел себя, как торнадо. Он казался смертельно опасным человеком, а его непредсказуемое поведение пугало, да только с нотками чего-то весьма заманчивого. И этот звериный, необузданный пыл — с простого намека включал во мне нечто ответно первобытное. Будто я не девушка в трезвом уме и при чувстве собственного достоинства, а голодная самка.

Это все Витя…его влияние.

Это что-то ненормальное, запретное, наркотическое.

Это что-то невероятное…

А я всего лишь хотела помочь своей Крохе. Как бы теперь помощь не потребовалась мне самой. Потому что, если узнает Витя, будет не сладко всем. Ведь он все равно не отпустил меня. Следит издалека, звонит периодически, настаивает на редких встречах. И при этом хранит Ритке верность, со мной уж точно. Он мне мстит. Или наказывает. Или ждет, когда приползу к нему сама. А я гордая — так мне казалось еще пару дней назад. Когда почти забыла, как же сильно хочется любви и ласки. И как здорово может быть в мужских курах.

Громкий рывок закрытой двери заставил дрогнуть, всхлипнуть и выкрикнуть:

— Оставь меня в покое!

Поначалу показалось, что он так и сделал, пока не услышала, как чем-то возится в замке. И вот уже спустя минуту дверь была открыта, и Стас спокойно шагнул в комнату. Я тут же поспешила отвернуться, зря — стоило это сделать, как уперлась глазами в суровое мужское лицо, которое отражалось в зеркале. Опять зажал со спины, припадая носом к уху, заставляя задрожать и схватиться руками за раковину.

— А мне казалось, ты уже взрослая девочка, — произнес Стас тихим хрипом.

— Мне двадцать шесть, — огрызнулась я.

— Неужели? А ведешь себя на все шестнадцать, — поддел он, залезая руками мне под юбку.

Я непроизвольно задрожала.

— Не надо… — попросила его, едва не задыхаясь от ощущений, когда напористая ладонь погладила промежность.

— Я сказал — идти наверх.

Господи, да что он со мной делает? Вдруг схватил за руку и потащил за собой. Пихнул на лестницу и начал подталкивать. Я даже не поняла, каким чудом удавалось переставлять ноги. Здравый рассудок снова отказывал, как и гордость. Только голод: лютый, безжалостный, дикий. Но когда мы оказались в комнате и Стас снова попытался толкнуть меня лицом на кровать, я выдернула руку из его ладони и выкрикнула:

— Нет!

Только не затем, чтобы сбежать, а чтобы, всего лишь, встать к нему лицом к лицу. Стаса это озадачило, что отразилось на суровом лице. И было так странно, смотреть в глаза чудовища и не чувствовать отвращения. Жалось, сострадание, трепет, предвкушение — было только это. А еще отголоски ненависти на заднем плане, к тому, кто так мерзко меня испортил.

— Не надо так грубо, — попросила его.

Он промолчал. Только посмотрел на меня, словно изучая или не понимая. А мне просто хотелось, чтобы все было несколько иначе. Мы же не звери, в конце концов, и я — девушка не такого уж легкого поведения, всего лишь слишком одинокая, чтобы позволить себе ответить взаимностью малознакомому мужчине. Стоя к нему так близко, я посмотрела в глаза — бледно-синие, словно выгоревшие, и будто бы от пожара изнутри. Зрачки расширенные, жадные, будто пытались охватить как можно больше пространства. На губах шрам, некрасивый, потому что в свое время человек не позаботился о ране должным образом. Я подняла руку и попыталась его коснуться, но Стас так резко схватил за запястье, что дернулась от неожиданности. Но я ведь не пыталась сделать ему…