Мышление будущего. Пять видов интеллекта, ведущих к успеху в жизни - Говард Гарднер

Синтезу препятствует еще одна мощная сила, и имя ей консерватизм нашего мышления. Как я уже говорил, жизнь людей во многом зависит от обстоятельств. Мы учимся действовать, вести себя, мыслить в определенных условиях. Однако по мере того, как люди становятся старше, большинство становится консервативным (в следующей главе о креативной модели мышления я приведу примеры исключений). Мы сохраняем способность действовать и мыслить именно в тех обстоятельствах, в которых мы приобретали эти навыки. Но мы редко применяем наши умения в ситуациях, не похожих на ситуацию обучения.

Обобщая сказанное, отмечу, что интеллект организован не как многофункциональный компьютер; скорее он устроен как набор сравнительно несвязанных модулей. То, как, когда и почему эти модули начинают взаимодействовать, остается загадкой для многих теоретиков психологии.

Такой консерватизм не мешает человеку осваивать отдельную дисциплину, но препятствует овладению междисциплинарным подходу или занятиям творчеством. На уроках английского дети могут научиться писать неплохие сочинения, однако, если они не умеют использовать эти навыки на уроках истории или биологии, они не смогут связно выражать свои мысли относительно данных предметов. Школьники обязаны научиться строить доказательства на уроках физики и математики, но, если они не в состоянии доказательно аргументировать свое мнение на уроках истории, значит, навык освоен ими не полностью. Сотрудники в Корпорации А прекрасно уживаются со своими коллегами, но у них постоянно случаются конфликты с сотрудниками Корпорации В, с которой их компания недавно объединилась. Полезно помнить о том, что как вид мы эволюционировали, чтобы выжить в определенных экологических нишах, естественный отбор не подготовил нас к тому, чтобы создавать правильные теории, осваивать дисциплины, применять уроки, полученные в одной области, в других областях. Маленькие дети излишне обобщают, ребенок постарше предпочитает воздерживаться от обобщений, даже когда они оправданны.

Профессиональное обучение лишь усиливает эти тенденции. Стремление к краткости, емкости и красочности рассказа влияет на умение журналиста писать большие статьи или брать пространное интервью у эксперта-профессионала. Может потерпеть неудачу и журналист, который решил поработать над книгой совместно с ученым или историком. Врач, который учится диагностировать болезни, читая компьютерные распечатки, видя десятки смертей в приемном отделении, может разучиться сострадать людям. Опытный инженер, которому не составит труда разобраться в сложной электронной схеме, будет испытывать трудности, если его попросят разрешить межличностный конфликт.

Люди существенно различаются в своих способностях создавать метафоры и использовать уроки, полученные в одной области знаний, в другой сфере. Аристотель считал способность создавать художественные сравнения признаком гениальности. Леви-Стросс противопоставляет «мастера», который решает проблему, пользуясь «подручными средствами» – не систематизированной обрывочной информацией из разных областей, – «ученому», который предпочитает аналитический подход к вопросу. Я же различаю два интеллектуальных подхода. Лазерный интеллект глубоко проникает в предмет, однако не способен с легкостью переходить от одного предмета к другому. Он больше всего подходит для изучения отдельной дисциплины. Прожекторный интеллект не проникает так глубоко, однако постоянно исследует окружающую среду, и поэтому с большей готовностью подмечает связи (и находит различия) между разными областями знаний. Оба типа интеллекта способны к синтезу, однако то, какого типа информацию они будут синтезировать, а также критерии успеха их синтеза различаются.

Писатель Чарльз Сноу хорошо сказал об этом. Он отметил, что биология в 1920-х являлась наукой, где способность к синтезу была просто необходима. Тогда особенно ценили людей, способных совместить в едином исследовании достижения различных научных дисциплин. Но, как говорит Сноу, по мере развития наука все больше обращается к строгому математическому подходу, и период широкого синтеза подходит к концу. Поэтому он сожалеет: «В любой науке стремление к обобщению все еще встречается, хотя с каждым днем оно ослабевает»[24]. Сейчас все нужнее узкие специалисты, лазеры приходят на замену прожекторам.

Я заметил, что в междисциплинарную работу вовлечены два очень разных типа людей. Первые любопытны, хорошо информированы, их поступки полностью мотивированны. Вторые с презрением отвергают линейное, упорядоченное мышление, их привлекает хаотичный и безудержный полет мысли. Это различие можно наблюдать и в профессиональной деятельности, и в обучении. Некоторые руководители способны осваивать огромное количество информации, однако затем, как удачно отметил Джон Гарднер, могут «упорядочить свое мышление» и сосредоточиться на том, что действительно важно[25]. Другие же мечутся от идеи к идее, не дисциплинируют свое мышление, оставляя своих подчиненных и внешних наблюдателей в растерянности.

Можно сказать, что разные формы мышления тяготеют к разным формам синтеза. Так, человек, обладающим лингвистическим мышлением, предпочтет изложение, логическим – равенства или теории, пространственным – график или схему, кинестетическим – поиск баланса между противостоящими силами. Возникает вопрос: можно ли усовершенствовать синтез всех перечисленных форм синтеза путем личного самоусовершенствования (в моем определении – с помощью развития интраперсонального интеллекта). Если бы наш гипотетический руководитель мог достичь такого «синтеза синтезов», он бы наверняка успешно внедрил изменения в своей компании.

Можно ли развить дисциплинарный тип мышления, одновременно сохраняя потенциал синтезирующего мышления? На самом деле проверенного способа научить человека синтезу не существует. Если бы кто-то сказал: «Лучше всего помогает общение детей с людьми, обладающими способностью к синтезу. Следует привлекать детей к синтезу, регулярно и подробно рассказывать им о том, что у них получается, а что нет», – я бы признал, что такой подход ничем не лучше и не хуже, чем другие.

На самом деле в разном возрасте развивать синтезирующее мышление помогают разные упражнения. Я уже упоминал о стремлении маленьких детей к тому, чтобы видеть и создавать связи. Эта когнитивная «перверсия» есть огромный вклад в интеллектуальный банк каждого из нас, вклад, который в будущем можно многократно снимать со счета. Поэтому не стоит мешать юному разуму создавать связи, нужно, наоборот, поощрять их.

Увы, в школе обычно мало внимания уделяют синтезирующему мышлению. Сначала педагоги все силы бросают на обучение чтению, письму и счету, затем на получение предметных знаний. Опыт синтеза девятилетний или четырнадцатилетний ребенок получает, только когда общается с умеющими синтезировать взрослыми, а также из средств массовой информации, разных книг и Интернета.

Я уже отмечал важность школьных проектов и тематических курсов, где предпринимаются попытки научить детей умению искать аналогии, сравнивать факты и явления. Однако такое обучение таит в себе и ряд проблем. В большинстве случаев преподаватели не могут разработать четкие стандарты, необходимые, чтобы судить о том, какие связи, какая интеграция и какой синтез имеют право на существование, и в каких случаях они заслуживают (или не заслуживают) поощрения. Нужны критерии, согласно которым мы можем признать эссе удачным, картину красивой, рассказ захватывающим, торговую марку эффективной, а бизнес-план жизнеспособным. Также нужны критерии оценки, разработанные специально для конкретного проекта или проектов: хорошее ли это описание леса после дождя, верно ли использован термин ритм, правильно ли с культурологической точки зрения изображен дом в Чили или Китае?