Матон - Оливия Янс

Слегка мотнул головой, ответ нет.

— Давай заедем на море, пожалуйста. Я так не могу!

— Не надо было дергаться.

В моих глазах слезы, — пожалуйста, — произношу шепотом.

Энджел

Этот человек позволил себе слишком много и до сих пор жив. Невероятная щедрость от Матона, прошлое для него что-то значило. Но он никогда не рассказывал о личном. За исключением работы в отряде «Самоубийц», где я и Ос познакомились с ним.

— Что будет с Анной?

— А что с ней? Все останется по-прежнему.

— Она его мать.

— Так будет лучше, я все решил.

— Как знаешь, брат.

Мы наблюдали, как вертолет медленно поднимался в воздух, унося вверх причину, по которой нас едва не убили вчера, во время переговоров с Босыми.

— Мое наказание за все грехи, что я собрал за сорок лет, — Матон сплюнул в сторону.

— Их не так много…

— Ты знаешь не обо всех.

— Например, о таких как Эмма?

— Она самый большой из них…

— Вот как?

— Погнали, нам еще нужно выбраться из этой дыры.

— Так ты расскажешь о ней?

— В другой раз.

Мы наполнили фляги и двинулись по ущелью. Идти предстояло долго. Нашу машину взорвали вчера ночью — гостеприимная встреча партнеров по бизнесу. Фейерверка мы не ждали, эти скоты смогли удивить. Но теперь все позади, а наши приятели в земле. Сейчас нам нужно было преодолеть десяток километров пешком, благодаря одному человеку! В который раз проклял день, когда встретил его.

— Второй раз Фил кинул нас… — Матон задумчиво смотрел вдаль.

— Что-то пошло не так. Иначе бы он был здесь.

— Как в прошлый раз.

— Блядь, Энджел, завязывай! Ты знаешь, что произошло в ту ночь.

— Из рассказов, но я этого не видел. Зря ты ему доверяешь!

— Ты потерялся видно! Я сказал, что он надежный, а значит так и есть!

— Как знаешь…

Гравий шуршал под ботинками, и я уже не чувствовал рук. Матон видел это, он забрал вещи, хоть я и был против. Мы шли молча, пока голова не пошла кругом от изнуряющей жары. Воды не осталось. Нужно было отвлечься, хотя бы разговором.

— Мы, брат, с тобой чистим землю, пусть и малую ее часть. — Друг громко заржал, — я серьезно, от таких мразей.

— Энджел, блядь, ты сеешь порок везде, где появляешься, — сказал он сквозь смех.

— Я занимаюсь производством наслаждения, а не пороком. Это разные вещи. Любить женщин не грех.

— Грех то, что ты делаешь с ними.

— Они приходят ко мне по своей воле. Сами подписывают контракты. Девочки хотят бабки и Ангел в моем лице лишь помогает им прийти к мечте.

— Завязывай, брат, это дурная дорога. Ты увлекся.

— Увлекся, ты прав. Когда-нибудь… Не мне тебя учить, Матон…

— Тут ты прав.

— Но это не я украл человека и насильно удерживаю в своем доме.

Я пожалел о сказанном, когда глаза друга вспыхнули…

— Она в безопасности и только поэтому она в моем доме.

— Только поэтому?

— Заткнись и иди.

— И все же я позволю себе небольшой совет. Ты уж извини, но в женщинах я разбираюсь лучше тебя. Помягче…

Ос

Хотел треснуть себе в нос, когда заикнулся про ее родителей. Конечно, не научили. Ее мамаша спивалась как последняя тварь, заставляя малолетнюю дочь мыть подъезды. А потом, пропивая все что она заработала. Пишу Матону, отвечает быстрым ОК. Пусть проветрится.

Надо видеть ее блестящие от слез глаза, когда она просится на море. Отписываюсь Матону, но он и так знает, куда я еду, машина с жучком.

Стоит не отходит, такая покорная. Что-то настраивает в своей камере, ловит в объектив летящих над водой чаек. Смотрю через ее плечо, мне не нравятся те две машины, заметил их еще на подъезде к набережной.

— Пошли.

— ?

— Эмилия, молча, пошли.

Эмма, 17 лет

В Лимпопо — это бар Рафаэля, все не так, как я представляла. Как и наши отношения.

Беру поднос с бутылкой водки и стопками, несу по пустому темному танцполу, «Золотые купола» режут уши.

— Мои друзья, знакомься, — хватает меня за бедра и подтягивает к себе.

— Эмма, — робко произношу я, расставляя по столу стопки.

— Миша.

— Сэм.

Изучают меня взглядом. Они отвратительно не красивы. Лицо Сэма изъедено прыщами, из-под рубашки выступают узкие костлявые плечи. Миша жирный шкаф, впивается в мои глаза и мне становится не по себе. Рассматривают меня как бездушную куклу. Рафаэль хлопает по заду, отправляя на работу.

Теперь эта парочка его друзей появлялись в баре регулярно. Официантки, работающие тут, всегда пакостили мне, ведь я была любовницей владельца. Время было темное, и в баре постоянно ошивались какие-то бандиты, пусть уже не в малиновых пиджаках. Со временем я стала надоедать Рафаэлю, появлялись новые девочки, и меня начинало тошнить от этого места. Но благодаря богатым дяденькам, напивающимся в говно нашей водкой, я сумела отложить хорошие деньги, вырученные с чаевых. Я поговорила с Катей, моей приятельницей тоже официанткой, и она разрешила перекантоваться у нее, пока я не найду себе жилье.

В один из вечеров я возилась в подсобке с овощами, когда туда ввалился Сэм. Какой бы тощий он ни был, он сильнее меня.

— Пусти меня, козел! — Сэм сует свои тухлые ручонки под мою юбку. Я ору, но музыка, грохочущая в помещении, заглушает все звуки вокруг. В дверях появился Рафаэль, и мне на секунду стало легче, но потом я поняла, он там не для того, чтобы защитить меня.

— Ну же, порадуй моих друзей напоследок, Эмма. Что уставилась, я знаю, что ты собралась свалить, дрянь неблагодарная! — получаю пощечину. — Твоих бабок больше нет, это мои деньги, это мой бар, а ты моя шлюха! — Рафаэль хватает меня за руки, и костлявая мразь раздвигает мне ноги. В глазах темнеет, когда я вижу, что по тесному помещению идет жирный шкаф Миша. Он сверлит меня своими глазами, а я мысленно прощаюсь с жизнью. Но он оказался не такой ничтожной тварью, как эти двое. Подняв за шкирку Сэма, он кинул его на полки с банками и бутылками, тот скатился по стене, ловя своей башкой маринованные помидоры. Следующим был Рафаэль, но у того с собой оказался пистолет, он выпустил пулю, которая растворилась в воздухе, после чего моментально получил в нос, брызги крови яркими пятнами легли на мою белую блузку. Миша взял пистолет и выстрелил между ног сперва Сэму, потом в живот Рафаэлю. Поднял меня и вывел на улицу через служебный вход. Помню шел отвратительный моросящий дождь, и сумерки пугали неизвестностью. Питер вообще казался мне отвратительным городом, по большей части из-за того, что не оправдал моих надежд.