Графиня берет выходной - Екатерина Павлова

— Мисс Хендрикс, это ваш конверт? — ледяным тоном спрашивает Генрих.

Я растягиваю губы в глупой улыбке и поворачиваюсь лицом к Генриху. Смотрю ему глаза в глаза. Замечаю двухдневную щетину и легкую усталость, залегшую под глазами. И все. Ничего больше! Никакого узнавания.

— Так точно, сэр. Я забыла свое письмо в машине, когда дядя подвозил меня до вашего дома, больше такого не повторится, сэр, — смиренно сообщаю я и замечаю, как меняется лицо Генриха.

— Вы можете, Донна, обращаться ко мне по имени — Генри, — улыбка расцветает на его предательских губах.

Я глупо хлопаю ресницами и растеряно киваю головой.

— Держите, — протягивает он мне конверт. Я медленно тяну руку ему навстречу, и Генрих резко отводит конверт в сторону, — Вы пальчики испачкали в машинном масле. Позвольте.

Он ловко достает из кармана белоснежный носовой платок и перехватывает мою ладонь. Я, не медля ни секунды, считываю его эмоции и ужасаюсь. Удовольствие. Мой супруг получает удовольствие, флиртуя с малознакомой женщиной.

— Спасибо, — вяло проговариваю я.

— Донна, вам нравится в мужчинах легкая небритость? — ладонью он небрежно проводит по своим щекам.

— В мужчинах мне прежде всего нравится честность и надежность, — колко замечаю я.

— Ну, раз не нравится, тогда придется сбрить, — пожимает он плечами и нагло подмигивает мне, — Кстати, вас моя жена не сильно загружает работой?

— Нет, сэр… — растерянно бормочу, ловлю его требовательный взгляд и добавляю, — Генри.

— Вот и замечательно! — улыбается он и быстро подносит мою ладошку к своим губам, — Хорошего вам дня, Донна!

Генрих уходит, а я недоуменно осматриваю свою руку. Мой супруг меня не узнал. Очевидно же! Наверное, я должна радоваться этому, но отчего-то мне совсем не весело. Я так давно ношу иллюзию с аристократической маской, что он мог вполне забыть мои настоящие черты лица. А может, он помнит, как я выгляжу, но просто у него и в мыслях не было проводить аналогии между графиней Даор и племянницей шофера.

А может быть, он узнал меня, но по каким-то своим личным, неизвестным мне мотивам не спешит раскрывать всей правды? Звучит глупо, даже жалко, особенно на фоне того, как он прытко флиртовал с автомехаником.

Сама не понимаю зачем, я так старательно ищу ему оправдания. Возможно, глубоко в душе я хотела, чтобы Генрих подошел, обнял и сказал: «Диана, глупышка, что я жены своей не узнаю?». Но этого не произошло. Генри, глупышка, жены своей не узнал.

* * *

Во время нашего с мужем разговора Барберри куда-то тактично отошел и не слышал нашего с Генри диалога, за что я ему признательна. Вновь погружаюсь в работу. Заканчиваю с

уровнем масла и приступаю к двигателю. Достаю магические камни и ставлю на зарядку. Вот только потом назад собрать их воедино у меня не получается. Мне не хватает концентрации, камни отталкиваются друг от друга разными полюсами и разлетаются в стороны.

— Барберри! — возмущенно рычу я, — Почему нельзя использовать один большой нормальный камень? Зачем устраивать эту самодеятельность с этой мелочью?

— Мелкие камни быстрее заряжаются, а если их правильно сложить, то смогут долго аккумулировать в себе заряд, — важно изрекает он, — тебе помочь?

Я фыркаю и игнорирую его предложение еще несколько часов, потом принимаю помощь.

Не успела полностью вычитать текст, если вы заметите опечатки — смело говорите, я исправлю, за что буду вам признательна.

* * *

Ночь выдается бессонной, я посвящаю ее подготовке к путешествию. Собираю три чемодана для графини Даор в поездку на Гаитанские острова и один саквояж для Донны Хендрикс для Мониака. Вхожу во вкус и решаю заодно упаковать и вещи Генри. Я злюсь на своего мужа, сильно злюсь. Мало того, что он не узнал меня, так еще и посмел флиртовать на моих глазах!

Честно скажу, что мне ужасно хочется отутюжить до дыр все его рубашки и трусы или с помощью ножниц превратить брюки от модных кутюрье в новогоднюю гирлянду, но я не позволяю эмоциям взять вверх. Графини не гладят одежду и не снисходят до кройки и шитья. Я просто беру чемодан поменьше и набиваю в него одежды побольше, не особо складывая ее. Генриха ожидает сюрприз.

Весь следующий день провожу как на иголках. Это мое обычное состояние перед приемом гостей, хочу, чтобы все было по высшему разряду, и боюсь упустить из виду какой-нибудь пустяк. Только на этот раз ситуацию усугубляет бессонная ночь. А отсутствие Генриха спокойствия мне не добавляет.

Часы показывают два, раздается дверной звонок, и миссис Фейерфакс объявляет о прибытии гостей. Мне кажется, что в моих волосах добавляется несколько седых прядей. Нервно сжимаю и разжимаю влажные ладони, спешу вниз по лестнице приветствовать графа и графиню Сомерсет и через ступеньку костерю своего нерадивого супруга. Он же обещал быть! Обещал помочь и не подвести! Со мной никогда не случалось так много неприятностей, как за эту неделю!

Только открываю рот, чтобы объяснить отсутствие супруга, как дверь открывается и являет Генриха на пороге. Серьезный, собранный, впрочем, как и всегда, он кивает головой и проходит в дом.

— Простите, господа! Немного задержался на работе! Граф, графиня, — здоровается он с Сомерсетами, — Дорогая!

Тут же оказывается рядом и целует меня в висок. Лицо его ничего не выражает, движения ровные, отточенные годами. Но от легкого прикосновения вздрагиваю и жадно пью его эмоции. Раньше я никогда не позволяла себе ничего подобного, считая, что не имею права прикасаться к самому сокровенному. Порой даже мысли могут врать и вводить в заблуждение, но эмоции никогда.

Чувствую состояние его эйфории, Генрих охвачен восторгом, внутри у него кипят и бурлят эмоции, но внешне он по-прежнему сдержан как никогда. Ловлю на себе его взгляд, и он поясняет:

— Наклевывается фантастическая сделка.

Граф Сомерсет понимающе хмыкает и кивает, графиня натянуто улыбается — ей все равно. Я же вида не подаю, но мне становится грустно. Обычно супруг делится со мной новостями и деловыми планами за ужином, но на этой неделе ни одной совместной трапезы не случилось. Чувствую себя подавлено и обделено. Будто у меня украли сладкий десерт. Я его, в принципе, и не ела никогда, но когда его не стало, он стал мне очень нужен.

— Господа, пройдемте в гостиную, сейчас подадут аперитив, — Генрих замечает мое замешательство и озвучивает фразу, которую обычно произношу я.

Осторожно приобнимает за талию и, пока никто не видит, склоняется над моим ушком:

— Обо всем расскажу позже. Новость невероятная.

Мои плечи расслабляются и спокойствии разливается в груди, словно все становится на свои места.

Обед проходит в отвратительнейшей обстановке, и вовсе не из-за нас с мужем, мы ведем себя как образцовая семейная пара. Зато графиня Сомерсет, будто предчувствует наш скорый развод и, не умолкая, разглагольствует о ценности семьи и брака. Граф Сомерсет сегодня, на редкость, не пьет, но при этом и словом не поддерживает свою не в меру говорливую супругу.