Ассасины. Средневековый орден тайных убийц - Бернард Льюис

Экспедиция добилась некоторых успехов и причинила много бедствий исмаилитам, но не достигла своей цели, которая состояла в захвате или уничтожении Аламута. «Он [Ахмад ибн Низам аль-Мульк] окружил Аламут и Уставанд, расположенный поблизости на берегу реки Андидж, и некоторое время они вели войну и уничтожали посевы. Затем, не имея возможности сделать что-то еще, армия ушла из Рудбара. В замках был великий голод, люди питались травой; и именно по этой причине они отослали своих жен и детей в другие места, и он [Хасан-и Саббах] тоже отправил свою жену и дочерей в Гирдкух».

Помимо отправки своих регулярных войск, султан также попытался поднять на исмаилитов их ближайших соседей и уговорил местного правителя в Гиляне напасть на них вместе с ним, но это не помогло. Позднее этот местный правитель, которого якобы оттолкнула заносчивость султана, отказал ему в помощи. Возможно, у него были другие причины. Трудное положение местных правителей Дайлама, которые находились между своими страшными и близкими соседями и могущественными, но далекими владыками, образно описал Джувейни: «По этой причине местные правители и вблизи, и вдали подвергались опасности, будь они их друзьями или врагами, и были бы ввергнуты в водоворот уничтожения – будь они их друзьями, потому что исламские цари покорили бы и истребили их, и они „лишились бы и этого мира, и мира иного“ [Коран, xxii: 11]; в то время как их недруги из страха перед его хитростью и вероломством стремились спастись в клетке защиты и предосторожности и [даже в этом случае] встречали в большинстве своем смерть».

Захват Аламута прямым штурмом был совершенно невозможен. Поэтому султан решил испытать другой способ – прибегнуть к войне на истощение, которая, как он надеялся, должна была ослабить исмаилитов до такой степени, что они не смогли бы отразить нападение. «На протяжении восьми последующих лет, – пишет Джувейни, – войска приходили в Рудбар и уничтожали посевы, и обе стороны сходились в сражении. Когда стало известно, что Хасан и его сторонники остались без людской силы или продовольствия, [султан Мухаммед] в начале 511/1117—1118 года назначил атабека Нуштегина Ширгира главнокомандующим войсками, приказал ему осадить замки и вести осаду до конца. Первого числа месяца Сафара [4 июня 1117 г.] войска обложили Ламасар, а 11-го числа месяца Раби [13 июля] – Аламут. Установив свои баллисты, они упорно сражались, и к месяцу Зуль-Хиджа того года [март – апрель 1118 г.] они уже вот-вот должны были захватить замки и освободить человечество от их происков, но получили весть, что в Исфахане умер султан Мухаммед. Войска разбежались, еретики остались живы и перетащили в свои замки все продовольственные запасы, оружие и военный инвентарь, принадлежавший армии султана».

Уход армии Ширгира в тот момент, когда она уже почти одержала победу, был огромным разочарованием. Есть указания, что не только весть о смерти султана вызвала ее поспешный уход. Зловещая роль в этом приписывается некоему Кавам аль-Дин Насир ибн Али аль-Даргазини, который был визирем на службе у сельджуков и якобы тайным исмаилитом. Он имел огромное влияние на сына султана Мухаммеда Махмуда, который стал после его смерти султаном в Исфахане и играл важную роль при его дворе. Говорят, он обеспечил отход армии Ширгира от Аламута и тем самым спас исмаилитов и настроил нового султана против Ширгира настолько, что тот приказал бросить Ширгира в тюрьму и предать смерти. Позднее аль-Даргазини был обвинен в пособничестве нескольким другим убийствам.

Даже отбиваясь от нападения, ассасины не сидели сложа руки. В 1108–1109 годах они убили Убайдаллах аль-Хатиба – кади Исфахана и ярого противника исмаилитов. Кади знал, какому риску он подвергается, поэтому носил кольчугу, имел телохранителя и принимал меры предосторожности, но все это не помогло. Во время пятничной молитвы в мечети города Хамадан ассасин оказался между ним и его телохранителем и заколол его. В том же году во время празднования конца Рамадана был убит кади Нишапура. В Багдаде убийца напал на Ахмада ибн Низам аль-Мулька, безусловно, чтобы наказать его за то, что тот возглавлял военный поход на Аламут. Визирь был ранен, но выжил. Были и другие жертвы – суннитские богословы и законоведы и высокопоставленные сановники, такие как курдский эмир Ахмадил, молочный брат султана.

После смерти султана Мухаммеда в 1118 году последовал еще один период междоусобиц среди сельджуков, во время которого ассасины сумели оправиться от нанесенных им потерь и восстановить свое положение и в Кухистане, и на севере страны. Со временем Санджар, который контролировал восточные провинции, находившиеся под управлением его братьев Беркьярука и Мухаммеда Тапара, сумел добиться шаткого, но превосходства среди правителей сельджуков. В этот период характер отношений между государствами исмаилитов и суннитов начал меняться. Исмаилиты не отказались от своих целей, но война, которую они вели ради подрыва устоев и насаждения террора в центральных регионах, заглохла; вместо этого они сосредоточили свои силы на защите и объединении территорий под своим контролем и даже добились в какой-то степени политического признания. В то время, когда раздробление Среднего Востока, прерванное завоеваниями сельджуков, возобновилось, исмаилитские княжества и феодальные владения заняли свое место, став образцом независимого государства, и даже участвовали в местных союзах и конкурентной борьбе.

История, рассказанная Джувейни, объясняет терпимость Санджара к независимости исмаилитов: «Хасан-и Саббах отправлял послов с целью заключения мира, но его предложения не принимались. Тогда всяческими ухищрениями он подкупил придворных султана, чтобы те выступили в его защиту перед ним, дал одному из евнухов султана большую сумму денег и послал ему кинжал, который евнух ночью воткнул в пол рядом с кроватью султана, когда тот забылся алкогольным сном. Когда султан проснулся и увидел кинжал, то забил тревогу, но, не зная, кого подозревать, приказал хранить этот инцидент в секрете. Затем Хасан-и Саббах послал гонца с таким сообщением: „Если бы я не желал султану добра, этот кинжал вонзился бы в его мягкую грудь, а не в твердый пол“. Султан испугался и с той поры был склонен жить с исмаилитами в мире. Из-за этого обмана султан не нападал на них, и в годы его правления их дело процветало. Он выделил им субсидию в размере трех тысяч динаров из налогов на земли, принадлежавшие им в регионе Кумиш, и позволил им взимать небольшие сборы с путешественников, проезжавших мимо Гирдкуха. Я видел несколько фирманов Санджара, которые сохранились в библиотеке исмаилитов и в которых он успокаивал их и льстил им; прочитав фирманы, я понял, до какой степени султан потворствовал их действиям и стремился жить с ними в мире. Короче, в период его правления они жили легко и спокойно».

У низаритов в Аламуте был еще один враг, кроме халифов-Аббасидов и султанов-сельджуков. В Каире это был халиф-Фатимид, и между его сторонниками и низаритами в Персии была та особая, глубокая ненависть, которая существует между соперничающими ответвлениями одной и той же религии. В 1121 году в Каире был убит грозный аль-Афдал – визирь и главнокомандующий армиями Египта. Слухи неизбежно обвинили в этом ассасинов, но современник этого события – дамасский летописец – называет это событие «пустым предлогом и безосновательной клеветой». Реальной причиной убийства, по его словам, была отчужденность между аль-Афдалом и халифом-Фатимидом аль-Амиром, который стал преемником аль-Мустали в 1101 году. Аль-Амира возмущала опека своего могущественного визиря, и он открыто обрадовался его смерти. Такое вполне могло быть, но слух на этот раз оказался правдой. В повествовании исмаилитов, которое цитируют Рашид ад-Дин и Кашани, это убийство приписывается «троим друзьям из Алеппо». Когда пришла весть о смерти Афдала, «наш Владыка приказал им праздновать это событие семь дней и ночей, и они веселились и чествовали этих друзей».