Из тьмы - Елизавета Викторовна Харраби

— Я был бы рад услышать его. Я верю в силу данного нам имени и в то, что оно порой бывает красноречивее месяца знакомства. Скрывать не буду, вы мне понравились, и ваше имя я хотел бы запомнить.

Девушка покраснела и едва удержалась от того, чтобы радостно подпрыгнуть.

— Если мы с вами встретимся снова, я обязательно представлюсь и даже дам свой номер телефона, — пошутила она.

— Так это легко устроить, — парень вмиг оживился, — вы свободны, к примеру, завтра?

— Нет, так не считается, — засмеялась Ира, — встреча должна быть случайной. Скажите, вы верите в судьбу?

— Боюсь, что нет, — он виновато пожал плечами. — А вы?

— Тоже.

Молодой человек вяло улыбнулся, поняв, что это их первая и последняя совместная прогулка. На остановке они быстро попрощались, Ира забрала у доброго помощника пакеты, поблагодарила его и села в автобус. Всю дорогу до дома она проклинала себя за то, что отказала высокому шатену, но по-другому общаться с мужчинами она не умела, тем более с такими красивыми.

— Он и впрямь был так хорош? — поинтересовалась Кася, готовившая на кухне очередную порцию лунцзина. Ответом ей послужил шумный благоговейный вздох. — Даже так! И как скоро мы перестанем бояться новых знакомств? Неужели ты считаешь, что все мужчины на свете наняты коллекторами для того, чтобы следить за тобой?

— Конечно, нет, — усмехнулась Ира и отхлебнула из чашки с зелёным чаем, — в этот раз я просто струсила.

Кассандра неодобрительно покачала головой. Разлив по чашкам дивный напиток с ароматом шиповника, Карась повернулась к Ире, но не застала её за столом.

— Что ты делаешь? — спросила Кася.

— Надо начать за собой ухаживать, — Ира стояла перед зеркалом, внимательно рассматривая и трогая лицо. — Я совсем себя запустила.

С тех пор Ира взялась за свою внешность. Раз в неделю она мазала лицо сметаной, веки — цветочным мёдом, а губы — маслом. Вместе с Кассандрой она перешла на отруби и зелёный чай (кто знал, что это не только полезно, но и дёшево!), недопитую чайную заварку не выбрасывала, а умывала ей лицо по утрам. Огурцы, вместо того чтобы есть их, как Кассандра, Ира стала класть на веки и щёки и, довольная быстрым результатом, не поленилась впоследствии делать из них тонизирующую огуречную воду. Она всё чаще составляла компанию Кассандре во время занятий йогой. Если Кассандра Карась изнуряла себя упражнениями не для здоровья, а для поддержания веса, то Дивановская, худющая от природы девушка, поначалу присоединившаяся из интереса, вскоре поняла, что стоит уделить должное внимание развитию гибкости и изящества, коих ей недоставало с детства, и йога в этом очень помогла.

Она похорошела вмиг: не столько потому, что средства были такими уж чудодейственными, просто Ира Дивановская наконец нашла время для себя, и приятные хлопоты заметно оживили её бледное лицо и зажгли глаза пламенем здорового самолюбования. Жаль только, некому было оценить стройную сероглазую красоту её молодости.

***

Ирина влюблённость была самым приятным событием в жизни Дивановских за последние несколько лет. А для Тёмы и его друзей это оказался тяжелейший месяц в жизни. Его лучший друг Саша похоронил свою добрую светлую маму, любимую подругу Оленьку Субботу похитили бандиты, на Яна напали пьяные старшеклассники, а сам Тёма чуть не убил человека. Но обо всём по порядку.

«А ну иди позови детей, завтрак стынет. Где их носит?» — с этой бодрой фразы-приветствия, произнесённой Кассандрой в обычной пыльно-хамской манере, началось прохладное октябрьское утро, на первый взгляд ничем не отличавшееся от остальных. Но уже за завтраком ребята услышали первую печальную новость:

— Саше сейчас нелегко, — Ян склонил голову в меланхоличной скорби, — я узнал от Оли, что его мама…

— Неужели! — воскликнула Ирина. — Какая была женщина! Как жаль, что я не могу выразить соболезнования лично.

— С каждым случается, — Тёма Кравченко неуверенно пожал плечами и уткнулся в тарелку. — Люди умирают.

— Смерть, — охотно подтвердила Джоанна.

Ира с Кассандрой поразились чёрствости мальчика и одновременно бросили на Тёму враждебные взгляды.

— Артемий, как можно! — взорвалась Кассандра. — Твой друг потерял самого родного человека, а тебе лишь бы обратить человеческое горе в дешёвую комедию. И как тебе совесть позволяет!

Тёма фыркнул и, обжёгши Кассандру не менее ядовитым взглядом змеино-зелёных глаз, надменно выдал:

— Глупая ты, Кассандра. Разве есть разница между смертью близкого сегодня и через пятьдесят лет? Рано или поздно она бы умерла, и я умру, и ты умрёшь, что поделаешь? Наши с Яном родители заживо сгорели, что-то вы по ним уже не горюете. Видимо, потому что это случилось давно. И о Сашиной маме забудете через неделю. Вы переживаете за тех, кого с нами не стало при нашей жизни, в то время как я, хоть вы и считаете меня чёрствым, больше переживаю за всех нас, которым ещё предстоит умереть. Тем, кто остался в живых, тяжелее. Ты, видимо, не до конца осознаёшь всей горечи происходящего на этой нелепой земле: смерть неизбежна, а жизнь бессмысленна. Это как в литературе: мы оплакиваем только тех героев, которые погибли на страницах книги, а потом, как последние идиоты, радуемся счастливому концу, пышной свадьбе, духовному пробуждению персонажей. Зачем? Почему, читая концовку, мы забываем, что эти герои тоже когда-нибудь умрут? То же самое в жизни: почему ты плачешь из-за смерти Сашиной мамы, но не плачешь из-за своей собственной или из-за моей? Поверь мне, такой человек, как Саша Чипиров, точно не будет плакать. Он же верит в свой рай и в своё вознаграждение, значит, его мама скоро их получит. Не удивлюсь, если завтра же в школе застану его в добром расположении духа и подпрыгивающего от счастья: его мама вознеслась на небо! Вы же тоже верующие, для вас это должна быть несказанная радость. Нечего тут реветь. Ты тоже скоро умрёшь, а Ничка останется, и она должна быть к тому готова.

Кассандра Карась в сердцах стукнула кулаком по скатерти, встала из-за стола и принялась с демонстративной чопорностью, какой не могла позволить себе в забегаловке на Гороховой, бросать грязные тарелки и чашки в раковину.

— Хорошо, что Ничка ещё спит и не слышит тебя, маленький дьявол, — огрызнулась женщина. — Я ни за что не оставлю Ничку одну, и если надо будет для этого прожить тысячу двести лет, то за меня не волнуйся, я справлюсь и с этим. Ира, ты совсем не занимаешься детьми. К моменту окончания школы этот бездельник превратится в бандита. Если бы ты воспитывала их, как я Ничку, они