Женщина с зонтиком и перспективами - Валентина Седлова

— Хороший вопрос. Опять же — в стиле Гамлета. Единственное, к чему я прихожу, так это к выводу, что он не хочет, чтобы ты видела, как он делает ремонт.

— А это что, военная тайна? Или он применяет запрещенные химикаты? Использует труд несовершеннолетних? Он — тайный агент, и целыми днями составляет шифрограммы? А в промежутках отбивает штукатурку от стен и сдирает паркет, чтобы продать впоследствии китайцам?

— Лизка, не знаю. Ты спросила меня — я ответил.

Я уже открыла рот, чтобы расспросить Темку, что он в целом думает о Толе, как противно растренькался телефон. Тема ускакал в комнату, и мне не осталось ничего другого, как отправиться на кухню. Праздничное настроение, понятное дело, как корова языком слизала. И даже воспоминание о прогулке с Анджеем душу нисколько не грело. Подумаешь — часок по Москве поболтались, велика невидаль! И что это значит? А ровным счетом ничего! Мы даже не поцеловались на прощание, так о чем здесь говорить?

Я откупорила вино, попутно сломав ноготь. М-да, что такое «не везет», и как с ним бороться. Сейчас — явно черная полоса моей жизни. Ничего, потерплю две недели — начнется белая. Иначе и быть не может.

От телефона Темка оторвался только через полчаса. За это время я успела продегустировать вино и — совсем чуть-чуть — приготовленный Темой салат из капусты и креветок. Забавное вкусовое сочетание, неожиданное и приятное. И как он только изобретает такие блюда? Хотя, надо сказать, случается это не слишком часто. Когда Тема занят и находится на пороге очередного биохимического открытия, он вполне может жрать горстями сухую овсянку и искренне считать, что все в полном порядке. Когда я как-то раз попробовала слегка подтрунить над ним по этому поводу, а в ответ получила лекцию, суть которой сводилась к тому, что мое мюсли ничуть не лучше обычной овсянки, поэтому демагогию я могу не разводить — все равно не прокатит. Вот так-то.

— Кто звонил, Темка?

— Да, подруга одна. Помнишь, я тебе о ней рассказывал?

— Это та, которая разведенная и никак от тебя отцепиться не может?

— Ну да, она, родимая.

— Чего хотела?

— Вестимо чего: встретиться и начать все сначала.

— А ты?

— Ну, не мог же я ей сказать, что еще не настолько сексуально проголодался, чтобы вновь заткнуть уши и польститься на ее прелести! Пришлось кричать, что куча работы, и прочее, и прочее. В ответ мадам выдвинула теорию о другой женщине, я вежливо посмеялся и разговор закончил.

— И долго она тебе еще надоедать будет?

— Пока не достанет окончательно, и я не скажу битым текстом: иди ты на икс-игрек, дорогая!

— Странно, я так поняла, что ты ей это уже говорил.

— Говорил, — вздохнул Тема, — но видимо невнятно.

После этого академик заметно погрустнел, в два приема опустошил бутылку вина (я была так удивлена, что даже не успела поучаствовать в этом процессе), на глазах захмелел и отправился спать. Ох, что-то мудрит Толя с этой разведенной прелестницей. Или дело даже не в ней, а просто в отсутствии нормальной подруги?

* * *

Утро очередного рабочего дня началось неожиданно пасмурно. То есть сначала ничего не предвещало бури, но когда вошла припозднившаяся Тамара (даже и не вспомню, когда она в последний раз опаздывала, может, сегодня и есть первый раз) и в сердцах швырнула на стол какую-то газетку из разряда откровенно желтых, мы поняли: сейчас что-то будет.

— Тамара Сергеевна! — робко и с притворным участием поинтересовалась подлиза Летка, — что-то случилось, да?

Тамара Летке не соизволила ответить, что для нее было совсем уж нехарактерно. Мы поняли: грозит коллективный разнос. Но за что? Или начальство завернуло сразу весь блок серий? С какой стати? Мы их сделали не хуже и не лучше, чем обычно. Если не нравится — пусть сразу весь сериал бракуют. Мы тут ни при чем — какой нам формат дали, в том и работаем.

Через пять минут напряженной тишины, Тамара объявила:

— Никто мне не может сказать: чьих это рук дело? — и снова хрястнула об стол давешней желтой газетой. Мы вжали головы в шеи, переглянулись и ни фига не поняли. Стасик аккуратно подтащил газету к себе, быстро пробежался взглядом по страницам и, наконец, нашел причину Тамариного гнева. На полполосы в разделе «культура» шел материал о нашем сериале. Мы, едва не стукаясь головами, прочитали и узнали, что сериал наш — полное мыло. В смысле даже не банное, а хозяйственное. Актеры — бездари и новички (в подтверждение — не самая удачная фотография какого-то бедолаги с кастинга). Режиссер — кроме имени, ничего из себя не представляет, поскольку даже его предыдущие работы (перечень прилагается) — жуть, мрак и кассовый провал. Сценарная группа — дилетант на дилетанте. Финансирование — недостаточное, поэтому интерьеры бедные и неубедительные. И так далее, и тому подобное.

Отважный Стасик набрал воздуху в легкие и едва не срываясь на писк спросил:

— А… это… точно не заказуха? Может, наши продюсеры решили так подогреть интерес к нашей работе? Вы же сами говорили — лучше отрицательный пиар, чем никакого…

Тамара мрачно взглянула на Стасика, так что он мгновенно прикусил язык и пошел пятнами.

— Я только что от продюсеров. И мне, простите, вставили по первое число за утечку информации. Вот я и хочу узнать: не ваших ли это рук дело? Кто из вас с папараццами снюхался?

Тут мы загалдели наперебой:

— Тамара Сергеевна, да вы что! Зачем нам это надо? Мы ж не придурки пилить сук, на котором сидим…

— Хватит! — рявкнула Тамара. — Можете пудрить мозги кому угодно, только не мне. Я и так сегодня за чужие грехи по полной программе получила. Так что если никто ни о чем мне рассказать не хочет, то приступим к работе. Хватит бездельничать, вам тут не курорт.

Мы резво засуетились, изображая полную готовность к труду и обороне. Тамара с тоской посмотрела на злосчастную газету, потом решительно сгребла ее со стола и отправила в мусорную корзину.

— Чтоб ваша мерзкая газетенка выходила без шрифта и в рулонах! Обязательно найдется хоть одна сволочь, которая тебе все настроение изгадит!

Судя по интонации, с какой Тамара произнесла последнюю фразу, мы поняли, что буря практически миновала. Что ж, все правильно: начальство устроила разнос ей, она — профилактический разнос нам, не все ж в одиночку терпеть. Но все равно интересно — кто слил материал на сторону? Неужели и правда начальство решило, что это кто-то из нас? Вот еще дудки, делать нам что ли нечего?

— Так, — уже значительно более спокойным тоном сказала Тамара, — с Милой мы неплохо справились. Главное — зарезервируйте в очередной серии две сцены: одна — Роман ходит по улице или звонит по телефону, в общем неважно — ищет ее. Вторая — грустная Мила глотает слезы и скучает по Роману, а ее верный Коля сидит у нее в ногах и преданно на нее смотрит. Может даже ляпнуть что-то вроде: потерпи, дорогая, это все токсикоз, он скоро пройдет. Чем, понятное дело, спровоцирует еще большие слезы. Пусть диалогисты оторвутся. А мы пока должны вернуться к нашей глобальной проблеме.