1612-й. Как Нижний Новгород Россию спасал - Вячеслав Никонов

Но лагерь в Тушине без «царя» и поляков рассыпался. Часть поляков отправилась к Сигизмунду под Смоленск, остальные объединились в никому не подчинявшиеся шайки, грабившие все вокруг. Казаки потянулись за Лжедмитрием. Состоявшие при нем земские русские люди либо тоже уходили в Калугу, либо шли с повинной к Шуйскому.

Но были и такие влиятельные тушинцы, которые увидели выход из Смуты в направлении посольства к королю Сигизмунду, чтобы он дал в цари своего сына 15-летнего Владислава. Переговоры под Смоленском в феврале 1610 года вел боярин Михаил Глебович Салтыков. В составе посольства, замечал Платонов, «не видим ни особенно родовитого боярства (которого и не было у Вора), ни представителей той черни, которая сообщила Тушину разбойничью физиономию. Во главе посольства стоят Салтыковы, князья Масальский и Хворостинин, Плещеев, Вельяминов, т. е. все „добрые дворяне“; в посольстве участвовали дьяки Грамотин и другие; рядом с ними были и люди низкого происхождения: Федор Андронов, Молчанов и т. д., но это не „голытьба“, не гулящие люди». И Смоленский договор с поляками о приглашении сына короля на русский трон тушинцами был подписан.

«Рядом с двумя царями — законным в Москве и „воровским“ в Калуге — появилась, подобно миражу в пустыне, фигура третьего царя — Владислава Жигимонтовича. Действуя от его имени, Сигизмунд щедро жаловал тушинцев русскими землями, не принадлежавшими ему. В смоленском договоре король усматривал верное средство к „полному овладению московским царством“», — писал Скрынников.

Тушино пустело, ему грозили и войска Скопина-Шуйского, и Лжедмитрий II из Калуги. Тушинский лагерь окончательно исчез с уходом Ружинского, который на прощанье его сжег. Впрочем, и банда самого Ружинского вскоре распалась, когда он погиб в Волоколамске.

Меж тем Скопин-Шуйский неспешно очистил от тушинцев северные города и в марте 1610 года триумфально вступил в Москву. Столица ликовала. Популярность талантливого юного воеводы достигла пика и сильно опередила популярность царя Василия. Многие видели в нем желанного преемника старого бездетного дяди.

Сам Василий Шуйский щедрой рукой раздавал награды за оборону и освобождение Москвы. Среди отмеченных вотчинным пожалованием за московское осадное сидение был и князь Дмитрий Пожарский. Наградная грамота будет подтверждена и царем Михаилом. В ней сказано: «Пожаловали за его прямую службу, что будучи в Москве в осаде в нужное и в прискорбное время, против врагов он стоял крепко и мужественно и многую службу и дородство показал, голод и во всем оскудение и всякую осадную нужду терпел многое время, а на воровскую прелесть и смуту ни на которую не покусился, стоял в твердости разума своего крепко и непоколебимо, безо всякой шатости». Таких людей в элите было не слишком много.

Нижегородские служилые люди сразу по прибытии в Москву были отпущены домой. Укрепление власти в столице и временную стабилизацию почувствовали по всей стране. «Видимо, к марту 1610 г. „Городовой совет“ в Нижнем Новгороде прекратил существование, — утверждает Пудалов. — На это косвенно указывают изменения в перечне адресатов правительственных грамот: если в феврале — марте 1610 г. адресатами каждого указа из столицы являются воеводы кн. Александр Андреевич Репнин и кн. Алексей Михайлович Львов, представитель местных дворян Дмитрий Савинович (по другим источникам „Саввич“) Жедринский, дьяк Василий Семенов, то уже с конца марта упоминается только приказная администрация (воеводы и дьяк)».

Весной 1610 года Нижний Новгород в последний раз видел под своими стенами крупные силы «воровских людей». В мае к городу подошли конные и судовые отряды тушинцев — «стрельцы, и казаки, и татарове, и черемиса», которые возглавляли князь Троекуров, Бутурлин и Соловцов. Они разорили Балахну, Везломскую слободку (в районе современного Бора). Но нижегородцы не только устояли, но и разбили мятежников на вылазке. Потерпев в очередной раз поражение, те разбежались — «струговые на низ, а конные врознь». Конный отряд Соловцова отступил в Арзамас.

Василий Шуйский, узнав об этих событиях, велел князю Василию Федоровичу Мосальскому изучить ситуацию на месте и решить: либо идти на помощь Нижнему, либо очищать от «воров» Касимов и касимовские места. Мосальский выбрал первый вариант: пока тушинцы сидели в Арзамасе, Нижний Новгород находился под угрозой.

В июне 1610 года в Нижний Новгород из Мурома прибыли военные отряды во главе с Мосальским, суздальским воеводой Яковом Прокудиным, Самсоном Чевкиным и Владимиром Аничковым. Взяв с собой нижегородского воеводу князя Львова и нижегородских ратных людей, они не мешкая выступили в поход на Арзамас — последний оплот Лжедмитрия II в регионе.

Арзамас был взят приступом. Командовавший осажденными воевода Киреев погиб в бою, другого предводителя тушинцев — Соловцова — схватили и повесили. Во второй половине июня под Арзамасом нижегородцы разбили тушинцев Кашкарова и Кушникова. После этого Арзамасский уезд оказался под полным контролем воевод Василия Шуйского. Нижегородским отрядам удалось закрепить достигнутый успех, приведя население арзамасского края к присяге на верность царю Василию Шуйскому.

Это позволило воеводе князю Репнину сообщить царю Василию Шуйскому, что «воры от Нижнева побежали». Этим, собственно, и закончилась Смута в Нижегородском крае. Но в стране в целом она только расширялась.

Нижегородцам уже пришлось принести большие жертвы в борьбе «за царя Василия». Торговые обороты резко упали, а с ними и доходы, и таможенные сборы. Государева казна в Нижнем была, очевидно, почти пуста. Сборы с уезда поступали плохо, документы полны указаний на недоимки. Меж тем Нижнему Новгороду приходилось содержать и своих служилых людей, и отряд Шереметева, вести военные действия, выдавать по царским указам продовольствие и жалованье отрядам, стоявшим в других городах. И все это в условиях разорения самого уезда тушинцами и разными борцами за свободу.

Большими были людские потери. Количество погибших посадских людей установить невозможно. «Ратный подвиг Нижнего Новгорода в 1608–1610 гг., вернувшего под власть законного царя (хоть и временно) земли в радиусе от 100 до 200 километров, закалил нижегородцев в боях, научил их самостоятельно принимать решения и брать на себя ответственность. Возможно, именно это стало залогом и предвестником грядущих деяний нижегородцев в борьбе как с анархической разрушительной силой, так и с политикой национального предательства», — справедливо подчеркивают Морохин и Кузнецов.

Но основные жертвы и испытания были впереди.

В судьбу России вновь вмешался злой рок. Или не рок?

Скопин-Шуйский после триумфального приема в Москве готовился выступить на Смоленск для схватки с польским королем.

По замечанию выдающегося историка Сергея Михайловича Соловьева, в тот момент Скопин был единственной связью, соединявшей русских с Василием Шуйским; последним из Рюриковичей, «венчанным в сердцах народных». Он был человеком надежды. Народ терпел дядю из-за племянника, надеясь в скором времени видеть его своим царем. Прокопий Ляпунов предлагал Скопину занять престол, еще когда князь стоял в Александровой слободе. Тот велел арестовать посланцев Ляпунова, но затем отпустил их. И это якобы способствовало охлаждению царя к Скопину, хотя тот и отказался от предложения.