За степным фронтиром. История российско-китайской границы - Сёрен Урбански

и Уссури, а также Забайкалье) был объявлен зоной свободной торговли с ограничениями на импорт некоторых товаров, например табака, чая и алкоголя, как было показано в первой главе. Импортируемые товары и продукты, произведенные в этом регионе, получили разрешение проходить таможню в Иркутске. Российское государство видело в свободной торговле единственный способ развития отдаленного региона, так как пересмотр тарифов был бы практически неосуществим и не имел смысла с финансовой точки зрения.

Включение в российскую железнодорожную сеть в последнее десятилетие XIX века привело к большей экономической интеграции азиатской имперской периферии. Тогда, пересматривая таможенную политику в отношении дальневосточных земель, Санкт-Петербург преследовал две цели. Первая заключалась в экономической гомогенизации имперских территорий вплоть до государственной границы, что привело бы к укрощению фронтира и в конечном счете завершению политики свободной торговли. Второй целью было усиление российской экономической и геополитической позиции в Северо-Восточной Азии, в частности для противостояния Китаю и Японии в борьбе за господство в Маньчжурии.

В 1894 году, задолго до того как поселок Маньчжурия появился на карте, Министерство финансов направило две экспедиции в Амурское генерал-губернаторство с целью запланировать несколько участков для таможенных служб на российской сухопутной границе восточнее Кяхты и на водной границе на Тихом океане. Таким образом, государственная бюрократия отбросила идею создания плотной сети таможенных органов, подобной той, что существовала вдоль ее европейских границ. Вдоль китайской границы таможня была ограничена установкой пунктов взимания платы в основных городах и транспортных узлах. Временные пункты таможенного контроля были открыты в июне 1899 года во Владивостоке, Николаевске-на-Амуре, Кяхте и Сретенске. 14 января 1901 года режим порто-франко стал делом прошлого[143].

Несмотря на решение ввести таможенные пошлины, Сергей Юльевич Витте – министр финансов, автор идей о расселении русских в Маньчжурии и строительстве железной дороги – со скепсисом относился к перспективе прекращения незаконной торговли на границе с Китаем. Во время своей поездки по Дальнему Востоку в 1902 году Витте заметил:

До этого времени и Забайкалье, и Приамурский край жили своей совершенно обособленной от торгово-промышленных интересов России жизнью, жили вне общей установленной для Империи таможенной черты. Малонаселенность их и отсутствие каких-либо зачатков обрабатывающей промышленности делали совершенно непроизводительной и бесцельной в фискальном, так и в экономическом отношении таможенную охрану границы огромного пространства. Сами же бесконечные, труднопроходимые пространства Забайкалья служили лучшей оградой от проникновения с востока в Сибирь и далее в Европейскую Россию заграничных товаров.

Реалист Витте знал, что у правительства не было других вариантов, кроме как смириться с определенной долей бесконтрольного обмена товарами через границу:

Охрана чинами пограничной стражи границы огромного протяжения будет стоить весьма дорого и, конечно, даже в малой части не покроется возможным доходом от таможен края. Если остановить мысль о полной охране границы, удовлетвориться надзором за наиболее важными путями и наиболее населенными пунктами, то надо предвидеть, что в обходе этих путей и пунктов широкой волной через Приамурский край двинется контрабанда, и для того, чтобы не допустить ее в пределы Сибири, потребуется усилить таможенный надзор на Байкале и таможню в Иркутске. Но сохранение подобной второй таможенной границы поставит в тяжелое положение Забайкалье и Приамурский край и затруднит развитие их торговых сношений с Западной Сибирью[144].

Несмотря на скептицизм, государство продолжило перемещение таможенных органов к государственной границе, однако реализация новой российской тарифной политики столкнулась с сопротивлением со стороны многих местных жителей. Опасаясь потери экономической значимости, торговцы Читы, центра Забайкалья, с самого начала выступили против открытия таможенного поста на западной конечной станции КВЖД в Маньчжурии. В 1902 году члены поселкового совета обратились в Министерство финансов с просьбой открыть таможенную службу у них, а не на границе с Китаем[145].

Санкт-Петербург проигнорировал эту просьбу из-за увеличения контрабандной торговли на железной дороге, и маньчжурская таможня открылась в числе первых. В августе 1901 года опытный таможенник Станислав Николаевич Хмелевский был направлен в Маньчжурию для решения сложных задач по организации новой заставы, начавшей сбор пошлин в марте 1902 года. Регулирование пассажиропотока, оформление железнодорожных грузов и сбор тарифов входили в основные задачи маньчжурской таможни. Охрана и патрулирование границы, так же как и в Кяхте, были лишь второстепенными функциями[146].

Некоторые путешественники, например американский миссионер Маркус Лоренцо Тафт, описали тщательный осмотр в поездах:

Весь багаж был принесен из багажного вагона в просторное помещение на вокзале, где он был вскрыт и подвергнут тщательной и строгой инспекции… Ручная кладь была досмотрена в поезде… Когда таможенные инспекторы вошли в наше купе, один из них длинной тростью проверил под сиденьями и руками прощупал под матрасами. Один из инспекторов заметив, что внешний карман моего пальто выпирал, заподозрил контрабанду сигар. Он указал на него, прощупал его снаружи, и потребовал, чтобы я показал его содержимое. Когда я показал красный «Бекедер», он был полностью удовлетворен, быстро отметил мелом оставшийся багаж, и быстро ушел, сопровождаемый улыбками наблюдателей[147].

Однако опыт такого тщательного досмотра багажа скорее был исключением, чем нормой. Несмотря на постоянное увеличение штата, численность его оставалась недостаточной для тщательной проверки всех пассажиров и грузов, эффективного контроля границы и выполнения консульских обязанностей[148].

Значение маньчжурской таможни росло, и всего за несколько лет она стала ключевым контрольным постом на границе с Китаем. Однако российская таможня все еще располагалась во временных постройках – здания для полноценной канцелярской работы отсутствовали, как и помещения для сотрудников и для хранения конфискованных и пошлинных товаров[149]. Эти временные сооружения отражали условность российской таможенной политики на протяжении 1900-х годов. Таможенный контроль на российском Дальнем Востоке будет еще раз отменен с 1904 по 1909 год, когда свободный обмен товарами снова окажется необходим для обеспечения восточной периферии Российской империи во время и после войны с Японией[150].

Весной 1909 года с окончательной отменой режима порто-франко российское государство реорганизовало таможенный контроль[151]. Теперь, с увеличением финансирования, количество таможенных пунктов вдоль границы с Китаем значительно возросло. В Забайкалье функционировали всего два таможенных пункта первого класса – в Маньчжурии и Сретенске, и одна таможня второго класса располагалась в Кяхте. Четыре таможенных учреждения были добавлены к трем существующим, а число контрольных пунктов подскочило с трех до двадцати[152]. Станция Маньчжурия к 1914 году превратилась в главный сухопутный порт на границе с Китаем, она обошла Кяхту – знаменитый в XVIII и XIX веках российско-китайский перевалочный пункт чайной торговли. Теперь на российскую таможню на ст. Маньчжурия приходилось оформление 78 % экспортных и половина импортных товаров в Забайкалье[153].

Важнейшим изменением в таможенной политике после завершения режима порто-франко в 1909 году было, возможно, постепенное смещение от ограниченного контроля участков границы, считавшихся уязвимыми, к полному контролю (пока только на бумаге) всей сухопутной границы с Китаем. Основным шагом для достижения этой цели стала ликвидация к 1913 году пятидесятиверстной зоны свободной торговли, которая до этого позволяла неограниченную местную торговлю[154]. Контроль сейчас был перенесен напрямую на обширные участки сухопутной и речной границы. Численность работников таможни преумножилось благодаря дополнительному финансированию. К служащим железнодорожной станции Маньчжурия на тринадцать вновь образованных застав и постов были направлены семьдесят пять инспекторов. Все они находились в обширной юрисдикции маньчжурской таможни, раскинувшейся вдоль государственной границы от Аргунска на севере до Борзи на юге[155].

Ил. 6. На этой карикатуре «К закрытию 50-ти верстной полосы», которая появилась во владивостокской газете «Океанский вестник» в октябре 1912 года, изображен новый российский таможенный пост. Карикатура высмеивает китайцев, которые прежде получали выгоду от неограниченной приграничной торговли: «Господа купцы и биржевые комитеты, помогите безработным» (Океанский вестник. 1912. 18 окт. С. 3)

Военного присутствия на границе практически не существовало в годы, предшествовавшие Первой мировой войне, поэтому ее контроль оставался в руках немногочисленных таможенных служащих. Контроль всей Забайкальской границы с Китаем находился в руках отряда из сотни пограничников, расквартированных в Даурии, расположенной примерно в пятидесяти километрах от ст. Маньчжурия. Государственные бюрократы и военные видели «необходимость ввести охрану границы по образцу охраны западной границы России»[156]. Государственные силы, будь