Благие намерения - Кейти МакАлистер

Джиллиан показалось, что графу требуется, так сказать, поддержка, и ласково погладила его по плечам и спине.

– Я вовсе не виню тебя. Ты замечательный, Ноубл. Какой ты мускулистый и сильный. Твое тело совсем не похоже на мое.

Лорд Уэссекс смотрел на нее мгновение, показавшееся ему длиною в жизнь, а затем очень осторожно, стараясь не причинить боли, вошел в нее.

– Что ж, пожалуй, это ответило почти на все мои вопросы, – задыхаясь, заметила Джиллиан хриплым и более высоким, чем обычно, голосом, когда резкая острая боль быстро растворилась в нахлынувших волной других, гораздо более приятных ощущениях.

Но ее муж ничего не сказал, в эту минуту он был не в состоянии произнести ни слова. Сейчас для него важнее всего было сделать Джиллиан своей, соединиться, слиться с ней, чтобы они превратились в единое целое. Вскоре ему это удалось. Ноубл и Джиллиан перестали существовать; они превратились в неразделимую пару – единое тело, единое дыхание, единое сердцебиение.

Прошла целая вечность, прежде чем Джиллиан, удовлетворенно вздохнув, обвила руками своего мужа, ее жизнь, ее лорда Любовь. Теперь на веки веков он будет ее, и только ее. Она поглаживала влажную мускулистую мужскую спину и возносила благодарственные молитвы небесам. Но внезапно ее рука замерла.

– Ноубл! – Она легонько толкнула его, но он не шевелился. «О Боже, я убила его!» – испугалась Джиллиан. – Ноубл! – Ее голос сорвался почти на крик, но Ноубл ожил и с жадностью втянул в себя воздух, как всплывший на поверхность утопающий. Джиллиан усомнилась, остался ли еще в комнате кислород. – Я думала, что убила тебя! – воскликнула она с облегчением и заботливо приложила руку к его сердцу – оно бешено стучало.

– Чуть было не убила, – ответил он серьезно, а затем усмехнулся и, обняв ее, перекатился вместе с ней на бок.

– Это замечательно, что мы так хорошо подходим друг другу, правда? Я хочу сказать, при том, что ты такой большой и прочее.

Граф хмыкнул.

– Когда мы снова сможем заняться этим? – Прильнув к его груди, она вздохнула в полном изнеможении.

– Я, вероятно, буду в состоянии повторить все еще раз лет эдак через восемь или девять. – Он снова втянул в себя воздух. – Как получится.

Она откинула назад голову, чтобы проверить, шутит он или нет: его глаза были закрыты, но уголки губ приподняты, и Джиллиан снова прильнула к его плечу, убедившись, что это была шутка.

Ранним утром следующего дня Джиллиан с Ником и двумя собаками прогуливалась по розарию. – … вот так мы встретились с твоим отцом. Ну разве это не романтическая история?

В ответ Ник только пожал плечами, искоса взглянув на нее. Джиллиан догадалась, что с ее приемным сыном что-то неладно, но решила подождать, чтобы он сам поделился с ней своими проблемами. Ей не хотелось заставлять его рассказывать о своих несчастьях. Ведь мать должна быть чуткой и участливой. В свое время Ник сам придет к ней и все объяснит.

– О, Пидлл, не думаю, что садовнику это понравится. – Джиллиан не обращала внимания на тихое повизгивание псов, бегущих рядом. Она нежно любила их, но они имели обыкновение преподносить ей неприятные сюрпризы в самые неподходящие моменты. Сейчас ей только не хватало, чтобы появился Ноубл и увидел подарок, который собака… о нет, обе собаки оставили посреди старинного английского парка, в котором каждый листик был строго на своем месте.

– Миледи… – прозвучал за спиной у Джиллиан низкий голос.

Вздрогнув от неожиданности, она обернулась, стараясь успокоиться, чтобы сердце не выпрыгнуло у нее из груди.

– Боже, Тремейн… Э-э… Вы который Тремейн?

– Я Тремейн дворецкий, миледи.

– А, Тремейн-второй. Ну, Тремейн, и напугали же вы меня! Вас послал лорд Уэссекс?

– Нет, миледи. – Дворецкий казался чем-то возмущенным: возможно, он заметил недостойное поведение собак. – Его милость вернулся в город. Он просил меня…

– Он – что? – Джиллиан невидящими глазами смотрела на то, что делал Эрп у благоухающего куста роз. – Вы, должно быть, ошиблись. – Она хмуро взглянула на дворецкого. – Мы только что приехали из Лондона. Он, наверное, поехал в соседнюю деревню или к своим арендаторам.

– Боюсь, миледи, это не так, – покачал головой Тремейн-второй. – Его светлость приказал собрать вещи и уехал со своим камердинером сегодня рано утром. Он оставил вам вот это письмо…

– Он бросил меня? На следующий день после свадьбы? – Джиллиан смотрела на стоявшего перед ней человека с ужасом, смешанным с праведным гневом, а Тремейн наблюдал за ней, пораженный способностью ее глаз менять свой цвет от изумрудно-зеленого до почти черного. – После первой брачной ночи, самой восхитительной в истории человечества, он бросил меня, Тремейн?

– Простите, миледи, я ничего не знаю о вашей брачной ночи. Безусловно, не знаю, но его милость оставил вам…

– Несчастный! – вскричала Джиллиан во всю, силу своих легких.

– Прошу прощения, миледи? – Тремейн в недоумении воззрился на нее.

– Несчастный, заблудший, глупый человек! – прокричала она в ответ.

– Заблудший, миледи? Но этот человек оставил вас после первой брачной ночи! Вас, невинную молодую жену! – Тремейн говорил так же громко, как и она, и Джиллиан не преминула это отметить.

Отправив пасынка в дом, она глубоко вздохнула и, повернувшись, уже спокойно обратилась к возмущенному дворецкому:

– Не волнуйтесь, Тремейн, все нормально. Я понимаю, почему его светлость…

– Он бросил вас, миледи! Просто встал утром, уложил вещи и оставил вас, как вчерашний завтрак! Такой бессердечный, черствый человек не заслуживает вашей доброты!

– Тремейн, я понимаю…

– Он, должно быть, сошел с ума, если оставил молодую жену на следующий день после свадьбы! Тем более вас, миледи! Тем более после первой брачной ночи, самой восхитительной в истории человечества! Он совсем лишился рассудка, вот что я думаю!

– Тремейн! – Она подумала, что оглохнет, если он продолжит выступление в ее защиту. Джиллиан притопнула ногой по мягкой траве, и дворецкий, прервав свою тираду, взглянул на нее. – Немедленно прекратите эту нелепую болтовню о лорде Уэссексе! Он ваш хозяин. Он граф. Он мой муж, и я не хочу, чтобы вы за глаза обвиняли его, когда он не может себя защитить.

– Но, миледи… – тихо возразил дворецкий, в растерянности глядя на нее, и беспомощно развел руками.

– Это мне? – Джиллиан заметила кремовый конверт, лежавший на серебряном подносе.

– Да, миледи. Это от… – Он перевел дыхание и с негодованием закончил: – От его милости.

Джиллиан прочитала короткую, всего в три строчки, записку. В ней говорилось, что лорд Уэссекс считает необходимым присутствовать в Лондоне на сессии парламента и, не сомневаясь, что ей будет гораздо приятнее находиться с собаками за городом, полагает, что она не будет скучать до его возвращения. Аккуратно сложив записку и не обращая внимания на вопросительный взгляд Тремейна, Джиллиан, повернувшись к нему спиной, обозревала роскошные, ухоженные земли Нидеркоута. Смешная штука жизнь: только что человек радуется жизни, а в следующее мгновение его счастье оказывается разбитым вдребезги. Джиллиан казалось, что она стоит на пороге: один шаг вперед, и ее жизнь пойдет по одной дорожке, шаг назад – и это будет совсем другое направление. Перед ней не стоял вопрос, какую дорожку выбрать: она пойдет за Ноублом. Она нужна ему, после их близости минувшей ночью для нее это совершенно очевидно, и не важно, догадывается он об этом или нет. Те, кто испытал те же чувства, что и они, не сомневались бы в родстве их душ, с самого сотворения мира предназначенных друг для друга. Она тяжело вздохнула, осознав еще одну стоящую перед ней задачу: заставить лорда Упрямство посмотреть правде в глаза. Стены, которые он воздвиг вокруг своего сердца, были неприступными, и она еще точно не знала, как собирается их преодолеть.