Перворожденный - Пол Томпсон

– Намного скромнее. Мы с Ситэлом поженились во время Второй войны с драконами, когда не было ни времени, ни денег на побрякушки и развлечения. Мы не знали, будем ли живы через год, не говоря уже о том, увидим ли мы свадьбу нашего наследника.

– Я слышала рассказы о тех временах. Должно быть, это было ужасно.

– Мы не выбираем времена, времена выбирают нас, – просто ответила Ниракина.

Ее собственное платье, как подобало супруге Пророка и матери жениха, было из скромного белого шелка, расшитого серебряными и золотыми гербами Королевского Дома. Но безмятежная красота ее золотисто-каштановых волос и влажных глаз принадлежала ей самой.

В двери требовательно постучали – это мог быть только мужчина.

– Войдите, – спокойно произнесла Ниракина.

В дверях показался богато одетый воин в доспехах, отполированных так тщательно, что на них больно было смотреть. На шлеме покачивались алые перья. Ножны были пусты, потому что он явился на мирное торжество, но его свирепое, воинственное великолепие нисколько не страдало от этого.

– Госпожи мои, – объявил воин, – я Кенкатедрус, избранный господином Ситасом для того, чтобы сопровождать вас в Звездную Башню.

– Я тебя знаю, Кенкатедрус, – ответила Ниракина, – ведь это ты обучал принца Кит-Канана воинскому искусству, не так ли?

– Да, верно, моя госпожа.

На свое счастье, Герматия стояла спиной к говорившим. При упоминании о Кит-Канане румянец выступил на ее напудренных щеках. Это не от любви, подумала она. Нет, она забыла об этом, даже если когда-то и вправду любила его. Причина была в том, что Кенкатедрус, простой воин, выполнял обязанности Кит-Канана – ведь сопровождать невесту должен брат жениха.

Герматия собралась с силами. Час пробил. Она обернулась со словами:

– Я готова.

В коридоре за дверьми зала Балифа выстроилась почетная гвардия из двадцати воинов, дальше стояли двадцать молодых эльфийских девушек, выбранных из семей мастеров гильдий, чтобы сопровождать невесту. А за ними, в самом конце коридора, ожидали двадцать эльфийских мальчиков с трещотками в руках, в длинных, волочащихся по полу белых мантиях. Размер эскорта на мгновение испугал Герматию. Она ошеломленно вглядывалась в море лиц. Все эти эльфы и еще тысячи других снаружи ожидали именно ее. Герматия воззвала к той внутренней силе, что до сих пор помогала ей преодолевать все невзгоды, приняла самый безмятежный вид и протянула руку. Кенкатедрус положил ее руку на свой закованный в железо локоть, и процессия двинулась в сторону Звездной Башни.

Ниракина следовала за ними на расстоянии трех шагов, следом громыхала доспехами и металлическими сандалиями почетная гвардия. Медленно вышагивали мальчики, ударяя в трещотки. Девушки подстраивались под их неспешный ритм, разбрасывая на пути невесты цветочные лепестки.

Яркое солнце стояло высоко в небе, и на всех башнях Сильваноста развевались знамена. Когда Герматия появилась на ступенях дворца Квинари, над толпой зашумели приветственные крики.

– Что мне следует делать? – прошептала Герматия. – Помахать им?

– Не нужно, это выглядит вульгарно. Ты должна быть выше всего этого, – мягко пояснила Ниракина.

Перед рядом мальчиков с трещотками выстроилась фаланга трубачей, одетых в ярко-зеленое, и затрубили фанфары. Когда процессия огибала по окружной дороге Сады Астарина, музыка перешла в марш. В соответствии с ритуалом невеста сначала должна была посетить храм Квенести Па, где проходил обряд очищения. В это время жених выполнял те же обряды в храме Эли. Затем они встречались перед лицом Пророка в Звездной Башне, обменивались золотыми кольцами в виде переплетенных ветвей, и на этом церемония бракосочетания завершалась.

Солнце светило в весеннем небе без единого облачка, мраморные здания сверкали среди бархатно-зеленой листвы. Толпа шумно приветствовала церемонию. Может статься, лениво подумала Герматия, придет время, когда они так же будут приветствовать меня…

– Осторожно, госпожа, – предупредил Кенкатедрус.

Лепестки, разбросанные под ногами, превратились в месиво, и дорога становилась небезопасной. Золотые сандалии Герматии испачкались в грязи. Она приподняла подол прозрачного платья, чтобы не прицепился мусор.

Немного впереди, справа от нее, показалась приземистая, конусообразная башня храма Эли. Герматия заметила на ступенях почетную гвардию Ситаса – по меньшей мере, сотню воинов. В то время как ее сопровождающие носили белое с золотым, свита Ситаса была облачена в золотое и зеленое. Когда они проходили мимо храма, Герматия постаралась смотреть прямо перед собой, но взгляд ее непроизвольно устремился в открытые двери. Внутри священной башни стояла тьма, и, хотя невеста различала пылающие на стенах факелы, ни Ситаса, ни кого-либо другого не было видно.

Когда свита невесты сделала круг, толпа стала гуще, а приветственные крики – громче. На улицу падала тень от Звездной Башни. Попасть в тень здания считалось добрым предзнаменованием, и на небольшом пространстве собрались тысячи горожан.

Повинуясь внезапному импульсу, Герматия оставила свое отстраненное, безмятежное выражение лица и улыбнулась. Крики усилились. Подняв свободную руку, она помахала жителям Сильваноста. Поднялся такой шум, какого не слыхали стены города, шум, который восхитил ее.

Ситас в храме Эли услышал крики. Он стоял на коленях перед верховным жрецом, и его как раз должны были помазать священными маслами. Он слегка поднял голову и повернулся на шум. Воин, склонившийся рядом, прошептал:

– Посмотреть, что случилось, господин?

– Не нужно, – безмятежно отвечал Ситас. – Думаю, что это народ встречает невесту.

Храм Квенести Па, богини здоровья и плодородия, представлял собой высокое, просторное здание с крышей из прозрачного черепахового панциря. В отличие от большинства других храмов здесь не было огромной центральной башни. Вместо нее по углам крыши поднимались четыре тонких каменных шпиля, возносившихся к небесам. И хотя храм не был таким внушительным, как храм Эли, и не обладал мрачным величием храма Матери, Герматия считала это здание самым прекрасным, в Сильваносте.

Трубачи, мальчики с трещотками и девушки с цветами, расступившись, стали по сторонам входа в храм. Почетная гвардия застыла на нижней ступени лестницы.

Ниракина приблизилась к Герматии:

– Если твое представление закончено, то войдем внутрь.

В ее тоне прозвучали резкие нотки, и Герматия, спрятав улыбку, молча помахала толпе в последний раз и вступила в храм.

Ниракина наблюдала, как невеста поднимается по ступеням. Она изо всех сил старалась поладить с девчонкой, но с каждой минутой ее раздражение усиливалось. Ради Ситаса мать желала, чтобы этот брак оказался удачным, но ее не покидало ощущение, что Герматия – всего лишь избалованный ребенок.