В поисках чувств - Ана Марси

В тот вечер её взгляд упал на Анабаса. Анабас, со всей своей слегка бандитской внешностью, производил впечатление человека заботливого, надежного. С таким не страшно. Ясно, что в беде он не оставит и женщину не обидит. А еще в нем была какая-то странно несоответствующая его возрасту и жизненному опыту наивность, которая проявлялась самым забавным образом.

Например, как только Анабас замечал где-то жалостливые просьбы помочь какому-то ребенку или девушке, лучше всего блондинке, он сразу же перечислял деньги куда нужно, принимая заранее и не тревожась тем фактом, что может быт обманутым. Такая вроде бы ценная и милая черта, на самом деле могла сослужить ему плохую службу. Вот за неё-то и уцепилась Софи.

Есть женщины, которые все, даже самые искренние чувства, подвергают некой калькуляции и рассматривают любые отношения под призмой практичного применения. Я размышляю об этом сейчас, сидя под уютным абажуром, в конце ноября, спустя почти два года.

– А чем я лучше? – вот вопрос, который меня волнует. Я, со своим дурацким идеализмом и нереализованными девичьими инфантильными мечтами, имею огромные шансы вляпываться в идиотские истории. И вляпываюсь.

Анабас, в отличие от Софи, свято верил, что отношения могут быть легкими и ненавязчивыми. А секс может быть просто так, для здоровья. И что в жизни совсем не должно быть никаких сложностей, тем более связанных с обещаниями вечной любви и верности. После сотрясавших его душу личных катаклизмов, самое последнее, на что он был способен – это еще раз войти в одну и ту же реку и связать себя узами брака. Анабас страстно желал легкости бытия…

Софи была диаметрально противоположного мнения. Через общих знакомых она детально прояснила для себя картину жизни Анабаса и решила действовать.

Фигурой она походила на знойную латиноамериканку. Достаточно длинные ноги, пышные округлые бедра. Софи была очень секси. Она использовала сексуальные маневры для реализации своих целей. Она тщательно дозировала эротику в их отношениях, оставаясь прагматичной и выдавая маленькую дозу нежности, ласки, любви.

Идя к ней на свидание, Анабас ощущал, как чья-то мягкая лапка сжимает его горло, и чувство тревоги ненадолго поселялось в нем. Запах пыльных старинных театральных штор в её доме навевал тоску. Казалось, потеряй он бдительность – и его с головой накроет тяжелым удушливым занавесом, где нет места романтике и легкости, а есть только рутина и глубокая скука…

Примерно через месяц таких отношений Анабас решил, что с него хватит. Софи к тому времени произвела нужный подсчет и пришла к мнению, что из него выйдет неплохой муж, если его удастся кое-где подправить. Она все ещё не разрешала ему никаких эротических вольностей. Как будто секс мог явиться только достойной наградой за какие-то усилия. Анабас понимал, как хороший пловец, попавший в волну, что волна сильней его и что он “слегка допрыгался”. Что шутливо оттуда не выйти, что ходы должны быть очень четкими и парадоксальными, чтобы вырваться из этого омута. Он осознавал, что сам полез плавать и дразнить стихию, что выгрести не выходит. Он чувствовал, что его накрывает. Как мужчина несведущий в настоящем колдовстве, он нашел дурацкое и парадоксальное решение. Подхватив под мышку юную блондинку, он сбежал на каникулы в экзотическую страну, оставив Софи мучиться в догадках. В табличке Софи случилась непоправимая ошибка. Анабас вылетел пробкой из её расчетов, и всё никак не удавалось его вернуть на то же место.

Софи была в гневе. В страшном гневе. Она устроила истерику. Грозила разбить ему жизнь. Потом вдруг затихла и исчезла с горизонта. Передала Анабасу старинную книгу о метании ножей через общих знакомых. Анабас по приезду встретился с Софи ещё один раз. Ему всегда казалось, что другой человек не может быть настолько циничен и жесток, что мстить продуманно могут только инквизиторы. Анабас вообще был весьма вольнодумен. Его ценности варьировались в зависимости от настроения и текущей ситуации. Он плыл по волнам трансерфинга и смотрел, куда его вынесет. Этим он был мне всегда очень симпатичен. Софи была женщиной рациональной.

А еще – он унизил её, может быть, сам того не желая. Унизил настолько, что она превратила свои шикарные темные волосы в пережженный дешевый блонд. Чтобы хоть как-то походить на девушку его мечты.

Анабас получил книгу о метании ножей одним из зимних вечеров. Софи передала её через общего друга. По странному стечению обстоятельств друг возил эту книгу пару недель у себя в машине. Софи пару раз на дню доставала его просьбами поскорей передать книгу законному владельцу. Друг отмахивался нехваткой времени. Пока, как-то, прямо посреди выходного дня, спускаясь по лестнице в собственном доме, не покатился с неё кувырком, по дороге чуть не отбив парочку жизненно важных органов. Его жена, не понаслышке разбираясь в плохих и вредных потоках энергий, решила, что парня, попросту говоря, сглазили, порчу навели. Лечила – отпаивала травами, да так всё серьезно и далеко зашло, что на работу он пару недель вообще не появлялся. А когда появился, первым делом помчался к Анабасу отдать книгу.

Обо всем об этом Анабас услышал от жены друга. Но было уже слишком поздно. Книга стояла на полке в его комнате и периодически он её пролистывал.

Я любила наблюдать за ним. Как он читает, нацепив на нос очки, внимательно вглядываясь в строки. Потом прикрывает глаза, откидывается на спинку кресла и размышляет. Он не любил торопиться. Он жил в своем, ему одному ведомом ритме, где всегда было время и для раздумий, и для неспешных решений, и для сладкого спокойного сна…

Сон был его маленькой религией. О том, как спал Анабас, можно написать очень много. Мало того, что в его ассортименте были несколько одеял разного калибра, расцветки, ощущения на пальцах и на ощупь, по весу, и по мягкости-жесткости. Еще – специальные мягкие очки от света, если захочется подремать днём, наушники от лишних громких звуков, подушка с совиной физиономией, яркая и уютная. А еще – подборка спокойной музыки, мягкий свет ночника, ну и знаменитая кровать-фанера, конечно.

Как бы ни была я бодра, но стоило мне увидеть, как Анабас укладывается в кровать и начинает свои ритуалы, я тут же лезла к нему под бочок и молящим взглядом просила приютить. Он приоткрывал полог одеяла, я ныряла в это тепло и… начиналось чудо засыпания. От природы мое сердце бьется слишком часто. Еще в детстве доктора говорили, что мое сердце – небольших размеров. Как у птички. Пугливое, ранимое и трепетно относящееся к любым неожиданностям.

Поэтому нормальный ритм моего сердца всегда чуть-чуть более торопливый, чуть-чуть более беспокойный. Когда я прижималась к теплому боку своего визави, постепенно, незаметно от меня, мое частое дыхание становилось все реже и спокойней, сердечный ритм выравнивался, и я улетала в блаженную страну снов.

Мои сны далеко не всегда были радужными и приятными. Иногда меня все еще охватывает то странное чувство потери и пустоты, которое настигло меня в момент моего расставания с мужем, и до сих пор еще не отпустило окончательно. Представьте себе: Вы едете на поезде, вагоны перестукиваются колесами, Вам уютно, и тепло и Вы точно знаете пункт своего назначения. Вы решаете подремать, так, слегка, закрываете глаза и внезапно погружаетесь в глубокий, беспробудный и тяжелый сон.