Когда собаки не лают. Путь криминалиста от смелых предположений до неопровержимых доказательств - Анджела Галлоп

Поскольку нас обычно нанимала сторона защиты, мне зачастую приходилось ездить в лаборатории ЭКС по всей стране, где я целый день проверяла и обсуждала проделанную местными криминалистами работу, после чего возвращалась на машине домой. Утомлялась я, впрочем, скорее, не физически, а из-за того, сколько нервов приходилось при этом тратить.

Моя задача заключалась в проверке результатов осмотра и исследования ключевых вещественных доказательств, а также в том, чтобы формулировать любые альтернативные объяснения обстоятельствам конкретного дела, о которых криминалисты ЭКС могли не знать. Чтобы суметь все это делать, необходимо было добиться от коллег со стороны обвинения состоятельного диалога по поводу того, что они сделали и выяснили. Чтобы они видели во мне своего рода страховку от ошибки, а не врага, приходилось уверять, что я не собираюсь необоснованно придираться к их работе. Разумеется, помогало то, что за годы работы в ЭКС я знала их труд до мельчайших подробностей. Мне было понятно, что от сотрудников этой организации постоянно требуют справляться с большим количеством дел за меньшее время. Иногда я отпускала шутки, стараясь разрядить обстановку, но найти золотую середину не всегда было просто. В общем, эта работа была явно не для тех, кто не способен ладить с людьми.

К тому времени мы работали над весьма разнообразными делами. Помимо убийств, сексуальных и насильственных нападений, краж, вооруженных ограблений, поджогов и преступлений, связанных с наркотиками и токсикологической экспертизой, мы занимались всевозможными уникальными, порой чрезвычайно странными делами, как в Великобритании, так и за границей. Одно весьма необычное дело, в котором нас попросили поучаствовать, касалось шантажа президента Кипра в 1987 году.

Президент получил письмо с требованиями, подписанное капитаном Немо, который якобы представлял организацию под названием «Форс-Мажор». Этот «капитан» заявил, что на острове Кипр были размещены «инжекторные генераторы с ядом», то есть химическое оружие. В письме говорилось, что, если правительство Кипра не заплатит выкуп в размере 15 миллионов долларов, химическое оружие будет активировано, и в атмосферу выпустят ядовитый газ диоксин, способный заразить территорию на многие столетия.

Через несколько дней после получения письма некто, назвавший себя полковником Дигсби, позвонил в президентский дворец в Никосии, сообщив, будто работает на управление британской военной разведки в Лондоне. Мужчина заявил, что «Форс-Мажор» – это организация, представляющая серьезную угрозу, и правительству Кипра настоятельно рекомендуется передать запрошенную сумму денег. Вскоре после этого, когда деньги так и не были заплачены, некий мужчина пришел в посольство Кипра в Лондоне и предложил за вознаграждение в размере 25 тысяч фунтов помочь в обнаружении спрятанных генераторов – он якобы сможет это сделать, если пролетит над страной в вертолете, оснащенном магнитометром[13]. На этот раз соглашение было достигнуто. Когда же мужчина вернулся за деньгами, его арестовали детективы из антитеррористического подразделения Великобритании.

Мы подключились к делу два года спустя, когда дело против рожденного в Великобритании киприота греческого происхождения по имени Панос Куппарис дошло до суда. Представитель правительства Кипра попросил нас оценить потенциальную угрозу, исходившую от капитана Немо и членов его семьи, составлявших террористическую группу «Форс-Мажор». Взявшись за дело, мы стали размышлять, с какой стороны подступить, как вдруг мне пришла в голову светлая идея попросить совета у моего брата Джереми.

Второй по старшинству из моих пяти братьев, Джереми в то время был заслуженным профессором химии в Гарвардском университете (впоследствии его назначили деканом факультета искусств и наук с 1991 по 2002 год, а затем снова с 2006-го вплоть до 2008 года, когда его не стало). Проконсультировавшись со своим коллегой, выдающимся профессором, Джереми дал нам весьма забавный совет, написав письмо со следующими соображениями:

Это уморительно, и «Дигсби» просто божественен. Обвиняемого следует немедленно нанять сценаристом на телевидение… Протонный магнитометр при хорошей чувствительности способен обнаружить металл (на самом деле только металлы, подобные железу), однако крайне маловероятно, что его можно было бы использовать с огромной движущейся глыбы металла вроде вертолета, и даже будь это возможным (некоторые из таких устройств используют на длинных канатах для того, чтобы найти подводные лодки), он бы реагировал на каждую старую машину, новую машину, выброшенный холодильник и т. д. (т. е. это тоже абсурд).

В общем, как по мне, это письмо «вещдок № 20» только подтверждает уморительность всей затеи! Жду не дождусь «вещдока № 21»…

Другими словами, весь этот план был таким же безумным, каким казался. Не существовало никаких инжекторных генераторов с ядом, никакого полковника Дигсби, работавшего на британскую разведку, никакого капитана Немо и никакой террористической группы под названием «Форс-Мажор». Попытка вымогательства денег у правительства Кипра, впрочем, была самой что ни на есть настоящей. И в результате судебного процесса в Центральном уголовном суде в Лондоне в 1989 году Куппариса признали виновным в шантаже, приговорив к пяти годам тюрьмы.

Вскоре после истории с Куппарисом мы приняли участие еще в одном «изобретательном» деле – нас попросили изучить ботинки, принадлежавшие бывшему полицейскому. Эта работа была проведена доктором Кливом Кэнди, старшим экспертом-криминалистом в КЛПБЛ, пришедшим работать к нам в Forensic Access. Его отчет получился весьма любопытным.

О случившемся нам сообщили крайне скупо. Темным зимним утром 1980 года полицейский ехал на собственной машине и попал в аварию, в результате чего временно потерял сознание. Он полагал, что, пока был без сознания, его забрали из машины пришельцы и направили на его ноги какой-то яркий свет, напоминавший луч лазера, после чего вернули в автомобиль.

Согласно предоставленным данным, ботинки полицейского, купленные недавно, были в хорошем состоянии. Когда же на следующее утро фигурант дела посмотрел на подошву своего левого ботинка, обнаружил поперек нее трещину, по форме и расположению совпадавшую с зудящим следом от ожога на ступне. Теперь же, по словам его солиситора, он хотел узнать, имелись ли на ботинках какие-либо следы, которые могли бы подсказать, куда именно его забирали пришельцы.

Предполагаемое происшествие случилось примерно за десять лет до того, как мы взялись за это дело, на протяжении которых, по словам полицейского, он носил эти ботинки исключительно в помещении. Стараясь не быть предвзятым, как это требуется от любого хорошего криминалиста, Клив внимательно изучил предоставленные ботинки. Он обнаружил обширную трещину и складки в носках ботинок, изменение цвета и сдавливание стелек и подпяточников, а также признаки износа на подошвах и каблуках. Кроме того, на обоих ботинках как минимум один раз менялась подошва и каблуки. В общем, как написал Клив в отчете, по его мнению, «ботинки были подвержены активной носке».