Связанные ночной клятвой - Мелани Милберн

Андреа коснулся ее руки.

— Со временем все забудется. Важно то, как ты себя ощущаешь, а не то, что думают о тебе другие.

Как она себя ощущает? Иззи не была уверена, что сможет ответить на этот вопрос. Непросто забыть детские обиды.

— Мне придется над этим поработать.

Он дотронулся пальцем до ее подбородка, долго и напряженно смотрел ей в глаза. Потом его взгляд переместился на ее губы. Андреа с трудом сглотнул. Опустив руку, отступил.

— Ты ляжешь на кровати. Я — на диване.

Иззи все еще чувствовала покалывание на коже от его прикосновения и боль разочарования оттого, что он ее не поцеловал. Воздух был пронизан чувственностью и сексуальностью.

— Андреа?

Мышцы его лица напряглись, будто он набирался решимости.

— Мы должны быть благоразумными, Изабелла.

— Что благоразумного в том, что такой крупный мужчина, как ты, будет спать на таком маленьком диване? Мы можем спать в одной постели, не прикасаясь друг к другу. Кровать большая.

— Поверь мне, она недостаточно большая, — бросил он сухо.

Иззи нахмурилась.

— А что подумает персонал? Разве ты не говорил, что хочешь, чтобы все считали наш брак настоящим?

Он медленно выдохнул.

— Завтра мы полетим в Позитано. Там довольно уединенно и практически нет персонала. Моей экономке я полностью доверяю. У тебя там будет собственная комната, и она ни слова не скажет.

— А как же моя работа? А моя учеба? Мне нужно позвонить боссу.

— Я уже позаботился об этом. Он пожелал тебе всего хорошего. А учиться можно где угодно, если есть доступ к Интернету.

— Ты все продумал.

С тех пор как Иззи согласилась на предложение руки и сердца, жизнь как‑то вышла из‑под ее контроля. Она к этому не привыкла. Правда, с другой стороны, ей вдруг понравилось, что о ней заботятся.

— Ложись спать, Изабелла.

— Почему ты всегда называешь меня полным именем, а не Иззи?

— Это красивое имя. Элегантное, царственное, утонченное.

Она фыркнула.

— Вряд ли меня можно назвать утонченной.

— Ты слишком строга к себе, — заметил он мягким голосом, будто приласкав ее.

Иззи заставила себя улыбнуться.

— Я тебя оставлю. Чувствую себя очень усталой. У нас выдался очень длинный день.

Она была почти у двери спальни, когда его голос ее остановил.

— Ты разочарована, что у нас не было венчания в церкви?

Иззи повернулась, чтобы посмотреть на него, однако на его лице невозможно было ничего прочесть, кроме легкого интереса.

— Я не собиралась венчаться в церкви, а потому не могу быть разочарована.

Он слегка кивнул, признавая ее ответ резонным. Она нервничала, полагая, что открылась перед ним так сильно за столь короткое время. Формальная или нет, но свадебная церемония неуловимо изменила их отношения. Теперь все не так, как раньше. Ей все труднее и труднее видеть в нем врага, особенно когда его прикосновения будто оживляют, пробуждая новые волшебные чувства. Отныне нужно держать его на эмоциональной дистанции, чтобы не пострадать в этом шестимесячном браке.

Несмотря на все волнения, Иззи каким‑то образом удалось уснуть, чего, как оказалось, нельзя было сказать об Андреа. Когда на следующее утро она вышла из спальни и увидела его, он выглядел так, будто не спал всю ночь. Темная щетина покрывала подбородок, глаза были красными, волосы растрепанными. Встав с дивана, он потянулся, поморщившись от солнечного света, когда она раздвинула шторы.

— Как тебе спалось?

— Очевидно, намного лучше, чем тебе. — Иззи подняла плед, валявшийся на полу, и аккуратно его сложила. — Приготовить тебе кофе?

— Изабелла, ты не обязана прислуживать мне. — В его голосе прозвучали грубые нотки.

Она выпрямила спину.

— Ты всегда такой сварливый по утрам?

— О нет, обычно еще сварливее.

Она подняла бровь.

— Даже после ночи горячего секса?

Его глаза потемнели, и она поняла, что лучше бы ей промолчать.

— Обычно по утрам здесь никого нет, и некому давать оценку моему настроению.

Иззи нахмурилась.

— Хочешь сказать, ты никому не разрешаешь оставаться на ночь?

— Нет, — твердо заявил он.

— Это есть в своде правил плейбоя? Ни эмоций, ни чувств, ни задушевных разговоров.

Его губы изогнулись в кривой улыбке, хотя глаза остались серьезными.

— Мне не нравится посылать противоречивые сигналы. Секс есть секс. Это не обещание быть вместе навсегда.

— А если ты встречался с одной и той же женщиной на протяжении нескольких недель или даже месяцев? У тебя ведь, конечно, были такие отношения?

— Иногда.

— И что?

— Мне не нравится утреннее общение после совместно проведенной ночи. Гораздо проще, чтобы она сразу ушла во избежание беспочвенных надежд. В этом случае никто не будет страдать.

Иззи некоторое время изучала его.

— Видимо, ты встречался с женщинами определенного сорта. Мне бы не слишком понравился мужчина, который не захотел бы увидеть, как я просыпаюсь рядом с ним на следующее утро. Я бы сочла оскорбительной его просьбу уйти сразу после того, как все закончится.

— Они воспринимали все более адекватно, к тому же бывали щедро вознаграждены.

— Чем? Цветами, конфетами, ювелирными украшениями?

— Никаких драгоценностей.

— Почему?

— Это слишком личное.

Иззи подошла к импровизированному уголку, где можно было приготовить кофе и чай. Ей не хотелось думать ни о женщинах, с которыми встречался Андреа, ни о том, что он подарил ей обручальное кольцо с великолепным алмазом и сапфиром. Что это значит? Что он хочет настоящего брака, а не шесть месяцев притворства?

— Ты уверен, что не хочешь кофе?

— Абсолютно.

Иззи положила в чашку пакетик чая и повернулась к нему.

— Я — первая женщина, которой ты подарил драгоценности? Или ты хочешь, чтобы я вернула кольцо после расторжения брака?

Его глаза задержались на ее губах, и у нее замерло сердце.

— Это не реквизит. Можешь оставить его себе или продать. Мне все равно.

Андреа повернулся и зашагал в сторону ванной. Через несколько минут Иззи услышала шум душа. Она потягивала чай, стараясь не представлять его голым под горячими потоками воды.

Он стоял под хлесткими струями, пытаясь обуздать сексуальное возбуждение. Он обещал Иззи номинальный брак, но всякий раз, находясь всего в шаге от нее, приходил в состояние повышенной сексуальной готовности. Каждая клеточка его плоти хотела ее. Он страдал от потребности обнимать ее, ощущать обнаженное тело, чувствовать реакцию на свои прикосновения. Ее отклик, а он это точно знает, будет столь же страстным и пьянящим, как их поцелуй. Знание о ее истинных взаимоотношениях с отцом лишь добавляло решимости сдержать обещание. Только вот Иззи, казалось, предпринимала все, чтобы испытать его принципиальность.