Связанные ночной клятвой - Мелани Милберн

Выкуп дома бабушки и дедушки — способ исправить ошибки прошлого и, кроме того, почтить память матери и брата, возвратив им то, что у них не должны были забирать.

Андреа сидел в своем кабинете на первом этаже и разбирался с вопросами управления отелем. Он понимал, что все это могло подождать до утра, но чувствовал потребность очистить голову. Поцелуй с Иззи в лифте дал ему понять, насколько сильно притяжение между ними. С ней он будто опять стал подростком. Она возбуждала его, как ни одна другая женщина. В том, что она так на него действует, таится опасность. Необузданное желание, бушующее в крови, толкает на необдуманные поступки.

Он хочет ее так сильно, что только об этом и может думать. Овладеть ею. Услышать, как она выкрикивает его имя. Почувствовать всю глубину ее наслаждения.

Свою страсть к ней он сдерживал годами. Много работал, чтобы забыть о запретном желании. И в результате достиг всего, о чем другие только мечтали. Теперь у него есть все, что можно купить за деньги. Он добился больше, чем намеревался.

Он явно не из тех мужчин, которые женятся один раз и на всю жизнь. К тому же Иззи явно не была женщиной, ему предназначенной. Ее негативное отношение к браку — залог его безопасности, обеспечивающий спасение от семейных уз через шесть месяцев. За этот период они оба достигнут своих целей, получат желаемое. Однако Андреа передумал насчет фиктивности их отношений. Ведь они явно желают друг друга. Ситуация в лифте ясно показала, что Иззи не в силах противостоять своему влечению к нему. Впрочем, как и он.

Тем не менее Андреа готов подождать, пока она сама будет готова упасть в его объятия и отдаться ему. Она настолько чувственно отвечала на его ласки в лифте, что стало понятно: она близка к капитуляции и сопротивляется лишь потому, что он отверг ее ухаживания семь лет назад. Тогда он никак не мог ответить на ее призыв, ведь это поставило бы под угрозу его взаимоотношения с ее отцом. Но он испытывал сильное искушение. Годами старался не показывать этого. Всякий раз, когда они сталкивались на вечеринках или мероприятиях ее отца, скрывал свои желания под маской цинизма. Зато внутри его все кипело и плавилось от вожделения.

Теперь все иначе. Иззи хочет его, и теперь не так, как капризная девочка‑подросток, стремящаяся досадить отцу, а как взрослая страстная женщина.

Андреа закрыл ноутбук и улыбнулся. Так и есть. Она будет принадлежать ему. Это лишь вопрос времени.

Иззи съела так много, что даже пришлось прилечь. Правда, она отказалась воспользоваться кроватью Андреа. Это выглядело слишком, по ее мнению, интимно. Слишком предвосхищало неизбежные события, что ли. Будто она ждала, что он придет и займется с ней любовью. Нет, она не хочет этого, хотя и постоянно об этом думает. И это единственное, о чем она была в состоянии размышлять. Ее тело трепетало и ныло от возбуждения. В лифте он разжег ее страсть, и она желала большего. Хотела почувствовать на себе тяжесть его тела, касание рук, насладиться его губами.

Да, у нее репутация неразборчивой женщины, однако на самом деле было всего несколько любовников. Ни один из них не смог пробудить ее чувственность. Физическая близость вызывала неловкость, она сглаживала это ощущение с помощью алкоголя. Ни один из партнеров не удосужился узнать ее потребности или предпочтения; несмотря на это, она решила для себя, что проще притворяться, что ей хорошо, чтобы не прослыть фригидной.

Однако с Андреа она вовсе не чувствовала себя фригидной. Напротив. А ведь он всего‑то лишь раздвинул ей ноги и потерся о нее. Этого оказалось достаточно, чтобы она испытала блаженство. Что же будет, если он займется с ней любовью в полном смысле этого слова?

Иззи свернулась калачиком на одном из диванов в гостиной и накрылась пледом.

Нужно прекратить думать о сексе с Андреа, перестать вожделеть его прикосновений, воображать его руки, губы и язык, ласкающие ее плоть.

Она включила телевизор, чтобы посмотреть любимое шоу, но даже телепередача не завладела ее вниманием. Закрыв глаза, Иззи пообещала себе, что проснется, как только вернется Андреа.

Он вошел в номер и увидел ее спящей на одном из диванов. На ней был халат его отеля, который распахнулся, обнажив стройные, длинные ноги, ногти на которых были окрашены в ярко‑синий цвет. Ее волосы был собраны в хвостик, некоторые пряди выбились и упали ей на лицо. Кремовая кожа была чистой и безупречной, темные ресницы и брови создавали с ней яркий контраст. Словом, Иззи выглядела как современная версия спящей красавицы. Андреа всегда считал ее красивой, однако сейчас, без макияжа и укладки, она походила на ангела с картин эпохи Ренессанса.

Сама невинность и безмятежность.

Андреа подошел к дивану, но Иззи не пошевелилась. Аккуратно поправив плед, он прикрыл ей ноги, убрал прядь волос с лица, заправив за ухо. Она благоухала эфирными маслами, которые он выбрал в качестве фирменного аромата своей сети отелей.

Он испытал укол разочарования от того, что она не проснулась, когда он вошел в номер, и только сейчас осознал, как сильно ждал возможности затащить ее в постель. Ему очень нравилось, что она ему сопротивлялась, бросала, как дротики, оскорбления прямо в лицо. Ему нравилось дразнить ее, наблюдать, как она краснеет, как вспыхивают ее глаза. Она ненавидит и одновременно хочет его. И это чертовски сексуальное сочетание.

Он стал отходить, когда она внезапно вскочила.

— Что ты делаешь?

— Я прикрыл твои ноги пледом.

Вскочив с дивана, Иззи туго завязала халат, и ее щеки порозовели.

— Ты уже поела?

— Я была немного голодна, так что тебе придется заказать себе еще еды.

Андреа достал бутылку шампанского из ведерка со льдом.

— Налить тебе?

— Это может показаться странным, но у меня нет настроения праздновать. — От ее кислого тона могло бы свернуться молоко.

Откупорив бутылку, он наполнил два фужера.

— Ты должна выпить. За то, что стала богатой. Замужней и богатой.

Ее глаза вспыхнули, она поджала губы, когда брала бокал шампанского. На мгновение ему показалось, что она сейчас запустит им прямо в лицо.

Иззи слегка нахмурилась.

— Это если мы продержимся до конца дистанции. Как я могу быть уверена, что ты не передумаешь до истечения шести месяцев? Ты ведь сам любезно заметил: мне есть что терять.

Андреа дотронулся пальцем до ее щеки.

— Тебе придется довериться мне. Правда, дорогая?

В ее глазах промелькнуло странное выражение, и она убрала его руку от своей щеки, будто отогнала надоедливую муху, чуть не расплескав при этом шампанское.

— Не трогай меня. Ты мешаешь мне думать. К тому же я просила не называть меня «дорогая». Здесь никого нет, кроме нас. Это совершенно лишнее, а кроме того, чертовски раздражает.

— Напротив. Тебя раздражает как раз то, как сильно тебе нравится, когда я тебя так называю. Впрочем, тебе нравится многое из того, что я с тобой делаю, но ты слишком горда, чтобы признать это.