Призвание — миньон! - Татьяна Коростышевская

Креспен плюнул, витиевато ругнулся и, спешившись, отодвинул шторку портшеза.

— Придется поработать ножками, милорд.

Милорд работать не желал, тем более ногами. Перепалка грозила затянуться, но тут с ними поравнялся другой портшез.

— Гэбриел, дружище, — показалось в окошке слегка опухшее лицо Анри графа Турень, тоже достойного наследника. — Вы покинули нас вчера так неожиданно, я даже не успел вернуть вам выигрыш…

Анри распахнул дверцы, величественно ступил на мостовую, каблуки его длинноносых, по нынешней моде, туфель моментально увязли в площадной грязи.

— Три тысячи фаханов! — чертыхнулся дворянин, размахивая руками. — Грязные свиньи! Отребье! За…

— Что происходит, господа? — К компании приблизился лорд Морис, наследник Вальденса, его сопровождала четверка алебардщиков, сгрудившаяся сейчас за узкой спиной господина. — Гэбриел, дружище, я, кажется, задолжал вам за вчерашнюю игру…

Креспен обернулся. Оказывается, его подопечный уже покинул портшез и теперь с отвращением смотрел себе под ноги.

Значит, вся неблагая троица в сборе, а капитан так надеялся, что ему не придется присматривать еще и за приятелями молодого ван Хорна. Молодые люди дружили довольно давно, если можно назвать дружбой совместные попойки и ночи, проведенные за игрой в карты. Толстый, тонкий и меченый, так называл их про себя Креспен. Он быстро переговорил с капитаном алебардщиков, дал указания меченосцам Туреня, и, выстроившись клином, объединенный отряд охраны стал прокладывать путь в толпе своим господам.

У ворот внутреннего замка народа было поменьше, капитан показал королевским стражникам пропуск и прикрепил на расшитый золотом камзол Гэбриела шеврон в виде звезды, которым отмечались претенденты.

— Канцлер ждет вас внутри, милорд.

Личная охрана внутрь не допускалась, и ван Хорну предстояло продолжить путь самостоятельно. Щенок никак не выразил благодарности, он с равнодушным презрением наблюдал за группкой провинциалов, получающих свои шевроны у стражников. Молодые люди составляли разительный контраст столичным дворянам. Одетые кто во что горазд, в основном в вышедшие из моды камзолы, огромные береты с заломами, высокие ботфорты, они выглядели жалко и потрепанно. Один из них, возвышающийся над окружающими на целую голову, эдакий человек-гора, был вообще облачен в клетчатую юбку чуть ниже колен. С какой из ардерских гор спустился этот наследник? Но внимание младшего ван Хорна привлек вовсе не горец, он смотрел на юркого молодого человека, почти мальчишку, с гладким девичьим личиком и белозубой улыбкой. Мальчишка что-то говорил окружившим его дворянам, отчего те покатывались со смеху.

— Бойкий малыш, — протянул Гэбриел, как показалось Креспену, с легким сожалением.

— Идемте, дружище?

Турень и Вальденс, тоже отмеченные шевронами, уже отпустили свое сопровождение.

— От этих провинциалов воняет конюшней, — громко сообщил лорд Анри и, проходя мимо какого-то молодого человека с мандолиной, толкнул того плечом.

Притворяться мужчиной в Ардере оказалось делом плевым. Никому не спускать, лезть на рожон при любом удобном, а лучше неудобном случае — вот и вся премудрость. Обучил меня ей дядюшка Станисласа, Шарль Доре, командир нашего сопроводительного отряда. Он же посвятил меня в тонкости заточки клинка. Что там матушка говорила про доремарских куртуазных кавалеров? Все оказалось мифом. Дядюшка не умел ни читать, ни писать, презирал искусства и своего племянника, зато ценил скабрезные истории, которые я выдавала на привалах у костра на манер малихабарской царевны Шахерезады. Дай Спящий здоровья Францу, Магде и благослови длинные зимние вечера в Шерези, которые вкупе наградили меня столь ценными в походах знаниями.

За десять дней пути о моей истинной сущности никто не догадался. Единственной проблемой для меня стало справление естественных надобностей, таких естественных для мужчин, которым достаточно было спешиться и отвернуться. Иногда, правда, кое-кто и не отворачивался, и я выучилась не краснеть, выучилась пить в дороге как можно меньше жидкости, а также выжидать, когда все заснут, и углубляться в благословенную темноту ночи. Каждый вечер перед сном я думала о том, что все слишком просто, что так быть не может и вот уж завтра на меня навалятся неразрешимые трудности. А еще я узнала, что значит миньон. Дядюшка Шарль сообщил об этом, уважительно кивая на коко-де-мер, топорщащийся в районе моего гульфика, и еще заржал, видя мою растерянность. Как мне удалось не брякнуться в обморок, осталось тайной за семью печатями. Святые бубенчики! Эту службу я для своей королевы исполнить не смогу при всем желании. Развернуть Клиша в Шерези? Ну это, положим, я всегда успею. Тем более что претендентов на королевское ложе кроме несчастной меня будет преизрядно. Скорее всего, до этого самого и не дойдет. Может, если я буду достаточно скромна и незаметна, участь сия меня минует?

Собравшись с силами, я попыталась осторожно расспросить Станисласа, как он собирается действовать, если венценосная особа остановит взгляд на нем. Станислас был бы счастлив и готов хоть вот прям сейчас доказывать ее величеству Авроре свою любовь и преданность самым приятным для мужчины образом.

— Вас что-то тревожит, граф? В Шерези вас ждет невеста, та самая девушка, с которой вы прощались перед отъездом?

Я хмыкнула в ответ что-то нечленораздельное, менестрель продолжил:

— Она поймет, не сомневайтесь.

— Кто, Аврора?

— Да нет же, — улыбнулся Станислас, — ваша невеста. Она одобрит все, что потребует королева, уж будьте уверены.

Я прикинула, вот ежели бы Пьер, предположим, возлег не с моей подругой, а с самой владетельницей Ардеры, я испытала бы ревность? Да уж точно! Какая разница, с какой женщиной изменяет тебе твой парень? Измена есть измена, и прощаться, а уж тем более оправдываться не должна. Хотя, может, у аристократов по-другому внутри все устроено, не физически, а умственно?

Я покачала головой, решив, что раз гипотетическая шерезийская невеста в расчет не берется, то и врать о ее существовании не стоит. Будем решать проблемы по мере их возникновения. А то вообще обидно может получиться, я тут напридумываю две тысячи причин невозможности разделить страсть с королевой, а она меня, то есть графа, и сама не захочет. Это может обидно получиться, разочаруюсь еще, обижусь пренебрежением, вразнос пойду. Как ходят вразнос отвергнутые мужчины, я представляла себе слабо, но была уверена, что и это разыграю как по нотам. Я же способная.

Разговор со Станисласом происходил на последнем привале, на рассвете планировалось войти в Ардер, и дядюшка велел нам выспаться перед завершением похода. Ночевали мы прямо на земле, не разбивая походных шатров. Плащ у нас со Станисласом был один на двоих. Укрывшись своей половинкой, я прикрыла глаза, пережидая, пока сосед заснет, чтобы отправиться в лес и заняться обычными ночными делами. Менестрель все еще сидел у костра, пощипывая струны мандолины.

— Думаете, нам удастся чего-то достичь при дворе? — спросила я его.